Мой друг–Тишина. Гл 4

это часто бывает, и этого им кажется мало. И те из них, для которых женская честь, не пустой, а давно забытый звук, дабы их не заподозрили в её отсутствии, сопровождают свои слова очень действенными поступками по отношению к своим, уже давно невольным спутникам по жизни.
– Чего ухмыляешься. А, можешь мне не говорить. Ты, я как погляжу, полностью на стороне этого героя. – Начинают пилить своих спутников по жизни, их забывшие о таком себя лапаньи, спутницы по той же жизни. – Сам, наверное, был бы не прочь оказаться на его месте. – Потрясённая этим своим выводом, не молодая спутница по жизни, хватает лишка уже из бокала своего спутника по жизни. Ну а дальше, по накатанной.
Что касается второй группы, то она не была столь едина в своём мнении и сходилась лишь в одном, что она состояла из мужской части зевающего общества.
– Дорвался! Во даёт. Нет, я бы так не смог. Надо срочно свою спровадить, и заняться кое кем. При нынешних нравах, я не удивлён. Держите вора! Официант, ещё бутылку!– Горели глаза у господ и так, просто товарищей, потирающих свои  руки, кто о друг дружку, кто о колени, кто о бокалы, ну а кто и вообще, зайдя в глубины своей фантазии, обо всех, кто встанет на пути его рук.
Ну и третья, хоть и самая малочисленная, но самая значительная группа, состоящая из прямых участников этого невербального диалога, которые определённо нашли общую тональность, раз так одновременно, в унисон, остановились на выражении одной алфавитной буквы. Правда, до следующей буквы дело так и не дошло, и стоило достойной даме, спохватившись, чуть ослабить давление на зад, как этот беззастенчивый повеса, в одно мгновение выдёргивает руку, и без здрасти, и до свидания, оставляет потрясённую даму в своём тыловом одиночестве. 
– Он видимо, не это рассчитывал увидеть. – Расплывшись в улыбке, прокомментировал увиденное Тишина.
– Что ж, его можно понять. Не всегда сталкиваешься с такой ситуацией, где само отражение этой ситуации, несёт в себе такие виды, что надо иметь крепкую голову, чтобы не чокнуться. – Глубокомысленно рассудил Точь.
 – А он уже чокается. Только сам с собой. – Ответ Тишины, заставил Точа и Ростика, посмотреть в указанную взглядом Тишины, сторону выхода из зала. Где перед ними предстал этот повеса, взявший в оборот официанта с разносом, откуда он уже брал в оборот полные бокалы, возвращая их обратно пустыми. Но не успели любопытные глаза Точа и Ростика, насладиться этим зрелищем ненасытной жажды, как их вниманием завладел возмутившийся Тишина.
– Блин, с этой клубничкой всё самое интересное просмотрели. – Произнёс Тишина, смотря на тот самый круг, куда он преподнёс свои видовые изменения, и который начал распадаться на две разномерные части. Так первая, состояла из покидающих круг с гримасами удивления разного рода персоналий. Когда как вторая, менее численная и оживлённая, состояла из стоящего там и в недоумении почёсывающего свой лоб, уже не столь крепкого хозяйственника, и безликого клерка, чья разумность споткнулась об невероятность очевидного – этой клятой ложки в его руках. 
–Чёрт! Как в голову вдарило! – Не успел Генеральный поразиться этой дерзкой улыбчивости его подчинённых, как ощутил, что в его голове отдался звучный удар какого-то, не слишком большого, но весомого предмета. Что, возможно, было следствием такой невиданной дерзости, стоящей в улыбчивых выражениях этой его неблагодарной паствы, на что он, не имея сейчас возможности должно отреагировать, потребовал всем идти к своему столу, а эту, как его там, в общем, «мышь белую», остаться. 
– Что это такое? – Заметив в руках «белой мыши» ложку, Генеральный от своей сопоставимости, чуть было не рехнулся и не впал в детство, а затем в штаны на подтяжках или наоборот, в штаны, а там уже в детство.
– Ложка?! – «Белая мышь», лишь после того, как к нему обратился Генеральный, подняв ложку перед собой и убедившись, что этот предмет в его руках так и называется, всё же не совсем уверенно ответил Генеральному. Которого, конечно, на такой лицемерной мякине не разведёшь, и под которой, ему видится совсем не то, что видится этому, однозначно заговорщику – «Белой мыши».
– Кто за тобой стоит? – спросил «белую мышь» Генеральный, который не был бы им, если бы не умел быстро соображать и перенаправлять опасности. Где он, сообразив, что ему грозит, тут же вплотную приблизился к «Белой мыши», чтобы если что, прикрыть своё тело от пуль конкурентов и заодно переманить на свою сторону этого столь опасного киллера. Конечно, такое не слишком поддающееся здравомысленному объяснению поведение Генерального, однозначно вызовет вопросительный скептицизм, у привыкшей к реализму, знакомой со многими генеральными, очень скрупулёзно смотрящей на мир читательской публики.
– Это, конечно, понятно, что для достижения пущего эффекта или даже аффекта, автор сознательно идёт на различные словесные, с применением запятых, восклицательных знаков, хитрости и допущений. Что, так и быть, мы можем себе позволить, закрыв глаза на эти не соразмерности его и нашего бытия, которые ему диктует его вид из окна, а может того хуже, из чулана. Но когда он, прикрываясь жанровостью своего произведения, где, по его мнению, возможно всё, так беззастенчиво недоразумевает, заговаривается или скажем прямо, перегибает палку своего воображения, то мы, конечно, не можем больше молчать. – Сквозь раскалённые от волнения очки, в свете молнии, блеснут ими сии очень внимательные к своим генеральским погонам и редко бросающие на ветер слова, суровые реалисты жизни.
«А может, послать их подальше.  – Первая, несколько не здравомыслящая мысль, только посетив авторскую голову, тут же испаряется при виде того, что его ждёт в этих застенках, куда его привезли в багажнике автомобиля». 
– Ну так что, долго нам ещё ждать ваших объяснений. – Накручивает на кулак эластичный бинт, совсем не эластичного вида подручный, сидящего напротив автора, такого любопытного реалиста.
– Первое правило книжного бизнеса: «Читатель всегда прав», так что, разве я, сам не много читатель, не смогу объяснить вам, что, как, где и почём. – Автор в ответ выдавливает из себя искренность.
– Продолжай. – Скрупулёзному типу, явно нравится это авторское начало.
– Всё дело в том, что, как бы не вразумительно и даже чудливо не выглядело такое мыследвижение Генерального, но тому есть своё невероятное, но всё же объяснение. Ведь когда с вами, в стрессовой ситуации случается невероятное (а всё произошедшее с Генеральным, только так и можно классифицировать), то единственное, в чём он может найти для себя поддержку, так это в таком же невероятном объяснении всего случившегося с ним. – Автор прикрыл глаза, ожидая, как минимум лишения себя зубов, после удара этого малопластичного типа. Но к неожиданности Автора, его ждало невероятное, а именно плачь этого, тоже скорей всего Генерального, который оказался невероятно сентиментальным типом. Но давайте оставим в покое этот, один из не невероятных, а так просто, маловероятных путей дальнейшего продвижения сюжетной линии и вернёмся к нашей основной магистрали.
«До чего же он ловок. Представился полным ничтожеством и таким образом, сумел  втереться ко мне в доверие. – Вглядываясь в бесцветные глаза «Белой мыши», Генеральный всё больше убеждается в том, в какой он опасности всё это время находился». 
Сам же, по трактовке Генерального «Белая мышь», а в быту именуемый Митей, ещё находился под впечатление увиденного. Нет, не ложки, а брошенного на него взгляда Сальды (та самая уточка, близкая спутница, непосредственного начальника Мити), которая имея большую склонность к блестящим вещам, не могла не заметить, столь не к месту находящийся предмет в руках Мити, и как и Генеральный, сумела очень быстро сопоставить факты и озарившись прозрением, с интересом посмотрела на уже не белую, а ставшую серой мышью Митю. 
Когда же Генеральный обратился к нему, со столь непонятным заспинным вопросом, Митя, конечно, не мог не удивиться и само собой хотел обернуться назад, чтобы посмотреть на тех, кто там находится за его спиной. Но разве так позволительно себя вести, когда на тебя в упор смотрит сам Генеральный. Конечно, нет, и Митя просто обязан глаза в глаза внимать ему, да и тем более нос Генерального, вдавившись Мите в щёку, не позволял к его головной независимости.
«Он что? Хочет меня повысить, раз проводит такие проверки моей памяти. – Придя к единственному объяснению такой вопросительности Генерального, Митя принялся вспоминать, кто там за его спиной стоял или мог стоять». Но Генеральный, опять в этом его умолчании в себе, видит, как минимум желание этой «Белой мыши» поторговаться.
– Сколько бы они тебе не предложили, я дам вдвое больше. – Прямо в лицо «Белой мыши», Генеральный брызжет деньгами, чьё количество строго соответствует тому номиналу, который предлагают все оказавшиеся в безвыходной ситуации, почти Генеральные личности. Ну а любое услышанное в устах Генерального повышение, как бальзам на душу, и Митя определённо поплывший от всех этих умопомрачительных цифр, только и может, как в согласии кивнуть головой.
Генеральный по молчанию «Белой мыши», понял, что дело обстоит куда более серьёзней, чем он даже не предполагал и поэтому решил положиться на его понимание, и начал выражать свои мысли через выразительное гримасничанье, подкреплённое жестикуляцией рук.
– Я тебя понял. (Генеральный, моргнул обеими глазами) Нас прослушивают. (Генеральный, поочередно приложил свою руку к Митиному и своему уху) – Ну а после того, как Генеральный, таким образом, пообщался с пришедшим в полный упадок от его странного поведения Митей, он, бросая по сторонам свои взгляды, под его прикрытием выдвинулся на выход из зала. Где они и скрылись, оставив при своих домыслиях, внимающего им Тишину, которому только дай волю, так он ещё не то услышит, чего, увы, а может даже к счастью, не дано всем кому не лень услышать. Ну, а кому лень, то с ними и так всё ясно.
– Щёлк-щёлк-щёлк. – Три раза повторяет вслух то, что слышит и даже своим внутренним зрением видит Тишина, заставляя Ростика, не привычного к таким полётам зрения, а по большей части мысли Тишины, внимательно, ожидая разъяснений, посмотреть на него.
– Пуговицы отлетели. – Тишина видимо полагается на сообразительность Ростика, раз только ограничивается этим коротким объяснением, которого, судя по ответной улыбке Ростика, в общем-то, хватило.
– А теперь, совместный Оп-па! – Засмеялся Тишина и, не дожидаясь вопроса Ростика, тут же объяснил. – Их взгляды пересеклись в одной, так называемой точке сближения, где их глаза, увидев не только то, что им открылось, но и в свете увиденного друг друга. После чего, они приступили к обоюдному спектральному анализу, который при наличии у них взаимности видения, откроет им глаза ещё на очень многое.
– А не боишься, что о твоих несознательных делах сверху узнают. – Влез в разговор Точь, который скорей всего, уже начал скучать.
– Не боюсь. – Тишина определённо уже бахвалится, раз так себя самоуверенно ведёт.
– Ну, тогда я думаю, ты не будешь против, если мы пригласим за свой стол судьбу. – Как бы за между прочим, сказал Точь, который своим заявлением мгновенно