Крутое пике лейтенанта Иванова - 2

Воцарилась напряженная тишина, все боялись спугнуть услышанное. Все знали о том, что случилось на сухогрузе и на острове, и как лейтенант навалял там лещей на сковородку, в таких количествах, что некоторые умерли от несварения желудка.

Если бы вместо военачальников собрался симфонический оркестр, то в музыкальном произведении наступила оркестровая пауза на шестнадцать тактов, причем для всех исполнителей.  Каждый впитывали сказанное. В головах рождались самые невероятные идеи и предложения, тактики и стратегии задания, но всё сводилось к одному: Попытаться связаться с лейтенантом и поручить ему выполнение очередного задания. 

Так, в целом и решили. Все равно, других вариантов не было. Операцию по спасению физика – ядерщика решили назвать “Плутониевая выжимка”. Название показалось  звучным, легко запоминающимся и сбиваемым противника с толку.
А в это время события в самолете развивались стремительным образом.

Террористы объявили, что самолет летит в другой пункт назначения. Это не Россия и при благоприятных обстоятельствах и выполнения всех требований вылетит на родину после дозаправки. Кто-то нервно выкрикнул:

- А как - же таможня?

Старший успокоил:

- Вам нечего переживать. Пока все наши требования выполняются, и вам следует просто вести себя спокойно. Будьте благоразумны, иначе мои парни, могут открыть огонь, а это, сами понимаете, не лучшее занятие в летящем самолете.

В салоне немного успокоились. Все, кроме Иванова. Он чувствовал печенкой, что все сказано на голубом глазу, и верить главарю террористам нельзя как сивому мерину.  А, может, просто побаливала печень от всего такого нервного периода.

Мозг лейтенанта просчитывал возможные варианты. Первое, что приходило на ум: разбить иллюминатор и прыгнуть вниз. Стоп, не подходит. Ведь предупредили, что летим на высоте десять тысяч, а за бортом минус пятьдесят. Теперь Иванов понял, для чего выдается такая информация. Ай да красавы. Для таких идиотов, как он, которые поддались первичному паническому страху. 

Второй вариант – загасить всех террористов. Кстати, сколько их, надо уточнить. Третьего варианта не было, но умирать уже не хотелось, и вообще, жизнь прекрасна.

Сосед по креслу перестал блевать и с извинениями посмотрел на Иванова.

- Это у меня от страха бывает.

- Ерунда приятель, бывает и похуже. Некоторые от страха так могут обделаться, что окружающие в обморок падают. Слушай, у тебя есть сигареты и зажигалка?

Еще не зная точно зачем, но на всякий случай спросил лейтенант.

- Пожалуйста, я теперь долго курить не буду, если совсем не брошу.

- А вот это правильно. Хоть какая-то польза от всей этой  ситуевины.

А в кабине пилотов никого даже не тошнило. А  с чего вдруг, вчера не пили, а чтобы посадить самолет даже на сковородку чертей в аду требовалась  ясная голова и холодный расчет. Единственное, что тревожило, состояние бортмеханика.

- Как он? - спросил командир главного.

- Лежит в хвостовом отсеке без памяти, но жить будет. Правда, не знаю как. Не надо было делать из себя героя.

- Он не знал, что так все серьезно. К нам иногда пьянь пробивается в кабину.

- Вы - то поняли, что все серьезно?

Командир и второй пилот одновременно кивнули. К чему слова, когда надо включать все ресурсы.

- Куда летим?

- В Китай. Курс двести пятьдесят.

- А куда приземляться? Там нет аэродрома.

- Там есть взлетно-посадочная полоса, для вас хватит.

- А диспетчер, а сопровождение?

- И то, и другое, ваш опыт. – После паузы. – И везение.

- А цель захвата? Самолет, люди, выкуп, теракт, освобождение ваших людей из тюрем, грязные понты, в конце концов?

- Это вам знать совершенно не интересно. Выполняйте свои инструкции, помните о людях. И еще, берегите себя.

- А можно нам петь во время полета? Эта наша русская традиция. И на сердце легче и Родина ближе.

- Пойте, но мой боец будет в кабине. В случае чего одного убивает. По его выбору.

Москва не спит, ждет сообщений.

- Что у вас?

- Погода нелетная. Подорожали овощи и топливо. Задержка зарплаты три месяца.
А что, что отвечать, когда никакой движухи по операции” Плутониевая выжимка”, никакой информации.

- Идиоты, я про захваченный рейс.

- Пока никаких сообщений.

- Даю полчаса, если не будет известий, разрешаю использовать по одному патрону из резерва для каждого.

Через пять минут в Москву радостный голос: Боеприпасы сэкономили. Командир корабля вышел на связь.

- Каким образом?

- По радио. Пел песни на непонятный мотив. Над мотивом работаем, подключили лучших музыкантов, музыковедов и музыкальных критиков. Отменили всероссийский конкурс молодых скрипачей. А что? А вдруг? Но текстом передал.

Из текста следовало, что самолет захвачен неизвестными террористами (не представились), цели не озвучили (вероятно, не знают сами), летим в Китай на какую-то непонятную взлетную полосу, которой нет на карте (хотя китайцы могут построить и за сутки), живы все, пострадали бортмеханик и один пассажир. Одна стюардесса в обморочном состоянии. Жду дальнейшего развития событий. Если можно, не сбивайте. И с Китаем свяжитесь, пусть тоже не сбивают. Отвечать нельзя, обратная связь под контролем.

Террористы, видно действительно не знали цели захвата самолета. Они не предъявляли требований, не требовали огромных сумм, не выдвигали никаких условий.  Они просто выполняли свой план, в котором, как им казалось, была учтена каждая мелочь,  прописана каждая деталь. Но ошибались, ошибались террористы. Одну деталь все-таки не учли стратеги. И эта деталь была в захваченном самолете, в звании лейтенант и по фамилии Иванов.

После инцидента с румынским шкафом террористы с пассажирами вели себя корректно, разрешили второй стюардессе оказать помощь коллеге, разнести напитки и поочередно выводили людей в туалет. Причем, один из террористов оставался в салоне.

“Ага, двое, в салоне, старший в кабине пилотов. На круг выходит трое всего, – размышлял лейтенант. - Какой пустяк, после всего пережитого. Но, кругом люди, на арапа не возьмешь, тут надо хитростью”.
 
Но как назло, ничего хитрого в голову не приходило.

Скорее, по зову организма, чем по интуиции, лейтенант, показав на пустую бутылку, попросился в туалет.

Закрыв за собой дверь, лейтенант достал сигареты. Он начал осуществлять план "А", сырой, только что придуманный, не имевший вразумительного завершения и вероятных путей отхода.

Одну сигарету прикурил, хотя тяги никогда не испытывал, у других оторвал фильтры, растеребил начинку и скатал в один шарик. Достал расческу, наломал зубчиков и нашпиговал ими этот шарик. Сердце учащенно забилось,  все-таки не хотелось еще раз ставить на кон свою судьбу, да еще подвергать опасности жизнь других.  Зажег самодельную “дымовую шашку”, отогнул облицовочную панель и бросил ее в щель.
 
Затянулся еще раз, выкинул окурок и вышел. Зачем отпрашивался в туалет, лейтенант вспомнил только когда вернулся на место.

Время томительно тянулось в ожидании. Иванов уже несколько раз посмотрел на часы. Что-то не получалось. Или конструкция подвела, то ли детекторы дыма не работали, а, может, всю систему вообще отключили за ненадобностью. Тогда плохо, тогда надо искать другой план.

А в это время сработала звуковая сигнализация в кабине пилота, загорелась лампочка на панели системы бесперебойного электроснабжения.

- Что такое? – всполошился главный террорист.

- Задымление в туалете, - ответил командир. – А, может, коротнуло, такое бывает. Но лучше проверить.

- Я схожу, - сказал второй пилот.

- Сидеть, - сами проверим. Старший открыл дверь и крикнул что-то своим сообщникам. 

Террористы забегали. “Ура, сработало. Теперь нужно было под шумок перебраться в хвостовую часть к стюардессам. Может, удастся, что-нибудь узнать, а уж если крупно повезет, то и сделать”.

Лейтенант  повернулся к соседу:

- Слушай, подвернется случай, я смотаюсь ненадолго, ты сядь на мое место, а на свое место куртку положи. Договорились?

Сосед, молча, кивнул. “Все равно в самолете есть свободные места, -размышлял лейтенант, - может, и прокатит, не заметят.”

Выбрав удачный момент, когда террористы, разобравшись с дымом, перебрались  из хвостовой части в носовую, лейтенант, проявив юркость и ловкость обезьяны,  со скоростью  гепарда    добрался до кухни. Его появление было сродни появлению черта из табакерки, неожиданное и пугающее.

Лейтенант успел приложить палец к губам, стюардессы успели подавить удивленный крик.

- Мне нужно спрятаться, куда? – Иванов обвел взглядом тесный отсек, большее пространство которого занимал летчик. – Что с ним?

- Приводим в чувство. Это бортинженер-радист.

- Так куда?

- Только в багажное отделение.

Открыли дверь.

- Темно же.

- Зато не найдут, по крайней мере, есть шанс выжить. Это ты устроил?

- Почти. А почему в пассажирском салоне не сработала сигнализация?

- Отключили в целях устранения паники среди пассажиров. Экипаж знает и ладно. Так и летаем.

- Может, это и к лучшему. Приводите его в чувство, и как можно скорее. Это очень важно. Очень.

И лейтенант шагнул в черноту неизвестности.

Несколько раз он подходил к двери, прислушивался. Вроде все тихо, кажется, обошлось.

Раздался стук в дверь, намекающий на условный сигнал. Лейтенант сделал два шага, приготовился. Врагу не сдается наш гордый “Варяг”.

В проеме света появился летчик.

- Это я, бортинженер. Ты кто?

- Лейтенант Иванов, офицер российской армии, оказался на борту случайно.

- Понятно, план какой-нибудь есть?

- Надо попытаться связаться с землей, доложить.

- Я попытался, вот только сейчас очухался, так что из кабины никак. Но, - летчик сделал паузу, прикидывая варианты, - все-таки можно. Только тебе придется одному. Твое отсутствие могут и не заметить, а  мое – обнаружат сразу. Я пока еще полежу, может, это пригодиться. Слушай внимательно.

В начале 90-х годов, гражданская авиация переживала, впрочем, как и все, не лучшие в своей истории времена. Технический парк изношен, приборы и датчики отключались во время взлета и посадки, запчастей для ремонта старых узлов и агрегатов не было, впрочем, как и новых, необходимых для нормальных и безопасных полетов. Экипажи и ремонтники выкручивались, как могли, но частенько приходилось летать на свой страх и риск. 

На этом самолете бортинженер в техническом отсеке установил дополнительную рацию, собранную из старого хлама. Радиостанция не раз выручала экипаж в экстренных ситуациях. Основные приёмо-передающая КВ радиостанция «Микрон» и УКВ  «Баклан», часто выходили из строя, причем одновременно. Этот приемо-передатчик выручал неоднократно. Должен выручить и на этот раз.

Добраться, можно через съемные панели пола, не прикручены, замаешься каждый раз закреплять.

Бортинженер объяснил подробно, как найти рацию, дал фонарик, указал  на панель и пожелал удачи.

“А что еще, только Удача, только Его Величество Случай, могут вытащить меня из очередного дерьма”, - подумал лейтенант, спускаясь по хилой лестнице.

В отсеке было прохладно, стойки и крепления пугающе поскрипывали и постанывали. “И как этот самолет еще не развалился, – подумал лейтенант, – ей богу же, на честном слове все держится. Лучше бы мне не видеть всего этого”.

Зато рация