Сергеевича конечностей. Их было то четыре, то шесть, а иногда десять. Зажигалка наконец-то загорелась и, приведя в готовность последний коктейль, я, прицелившись, метнул его в монстра, орущего под ногами.
Рёв перешёл в животный визг, и существо рухнуло, впрочем, продолжая подёргиваться в судорогах. Но самое удивительное произошло, когда голова горниста отвалилась и рухнула вниз. Катясь мимо монстра, она разлетелась на мелкие осколки только от одного касания чёрной лапы выстрелившей из потрескивающего от огня туловища. Я не собирался разбираться был ли это предсмертный удар или что-то ещё, и терпеливо ждал когда Виталий Сергеевич прогорит и потухнет. Хотя, скажу я вам, вонять он начал ещё сильнее.
Всё когда-нибудь заканчивается и примерно через полчаса, осторожно спустившись, я ткнул носком кроссовка в чёрную массу на земле. От моего прикосновения она осыпалась мелким пеплом, а налетевший ветерок легко разнёс его по округе.
Ну вот, порядок в танковых войсках. Заглянув в сгоревшую дотла каптёрку я, насвистывая, направился домой. Вот же сухарь, подумаете вы и будете не правы. Конечно, я думал о пропавших детях и жалел их, но уверенность в том, что похищения прекратятся, а город заживёт своей обычной жизнью, заставляла меня улыбаться и вытесняла из головы все мрачные мысли. Я сделал всё, что мог. Ну а если напасть вернётся «Ван Хельсинг» теперь знает что делать.
В конце концов, я же заговорённый.
