кирпичей. Приложив массу усилий, подклеила кусок обоев так, чтобы был незаметен разрез. Потом задвинула обратно письменный стол. Два вынутых кирпича она унесет из дома и по дороге на службу бросит в кучу строительного мусора на соседней улице.
Знал бы кто-нибудь, как она боялась идти в очередной раз к своей пациентке. Было страшно, что вот она появится в той квартире, и ее сразу же арестуют. Но ничего, слава богу, не произошло. Настя благополучно довела до конца курс лечения и рассталась с пациенткой.
В поликлинике один раз в неделю проводятся политзанятия. Медсестры - отдельно, врачи - отдельно. Для занятий Настя читает газеты, отмечает красным карандашом события, о которых нужно будет рассказать на политзанятиях. Она не рвалась в политические активисты, она лишь делала минимум, необходимый для того, чтобы ее не трогали. Она автоматически прочитывала газеты и делала конспекты работ руководящих деятелей, разных докладов и выступлений. Каждый раз занимаясь этим пустым, как она считала, делом, Настя сожалела, что отрывает время от учебы. Кстати об учебе, там тоже были общественно-политические дисциплины.
Скоро конец этого учебного года. Подведем итоги. После обнаружения клада Настя все время подводила итоги. Итак, три года в Медико-хирургической академии (дореволюционной!), школа медсестер, три года в медицинском институте. Плюс богатая практика. Настя всегда хорошо училась и не хотела получить худшие результаты в этом году.
Хотя был еще только май, за ним скоро последует и июнь, и июль. И, может быть, август. Настя еще зимой запаслась тканями. Сколько магазинов выходила, какие очереди отстояла! И еще эти талоны, ничего они не изменили, стало только хуже, на талоны было еще сложнее купить что-либо. Зато теперь у нее в шкафу лежала ткань на летние платья.
Настя сама придумывала фасоны для своих платьев, делала выкройки, а шить ее научили еще в детстве. Даже в то сложное и трудное время, когда элегантно одетая женщина могла стать мишенью для нападок и осуждения, Настя старалась хорошо выглядеть, но не бросаться в глаза. Когда оставалась дома одна, раскроила ткани. Теперь можно было шить потихоньку. При приближении экзаменов она отказалась от посещений больных на дому, меньше времени уделяла работе, готовилась к экзаменам. Шитье удачно вписалось в подготовку к сессии, она читала и повторяла за шитьем.
В поликлинике были готовы уже этой весной дать ей ставку терапевта, но новый главврач решил, что это место больше подойдет его подруге, которую он привел за собой с прежнего места работы. А медсестра Канунникова пока поработает на своем прежнем месте. Коллектив уже ждал, что она будет переживать, а то и протестовать. Но коллеги не увидели бесплатного спектакля, Настя никак не отреагировала. А теперь, в мае, у нее появилась совсем другая цель.
Настя не могла часто навещать свою няню, но хотя бы раз в месяц ездила за Нарвскую Заставу. Скоро экзамены, а потом лето, отпуск у мужа. Он что-то говорил о поездке на юг. Надо съездить к старушке. Приготовив пакет с гостинцами, Настя долго ехала на трамвае, потом шла пешком по старому промышленному району, по пыльным улицам, среди старых домов. Няня всегда была ей рада. Кроме детей в доме никого не было. Старушка обняла воспитанницу, в очередной раз покачала головой, не нравилось ей, что Настя такая худенькая. Не тощая, а стройная, неизменно поправляла ее Настя. Обсудили новости с обеих сторон. Няня рассказала, что в город приезжал брат няни, тот, что лечил ее на хуторе после болезни. У него давно и тяжело болен внук. Няня попросила съездить на хутор, помочь людям.
Когда Настя сказала мужу, что должна уехать на несколько дней, Петенька был очень недоволен. Он-то рассчитывал, что именно в эту неделю Настя примет участие в его семинаре на заводе. Несколько раз она ходила на его семинары, и вот теперь он пытается ради карьеры сделать присутствие Насти постоянным. Вот так, уступи один раз! Они почти поссорились.
Настя приготовила еды, которую могла оставить на несколько дней, собрала вещи и отправилась на вокзал. И тут она сообразила, что Петенька ни разу не спросил, куда именно она едет, то есть географически он не знает места.
И подумала она, что это хорошо.
Она долго добиралась до хутора. Долго шла по лесной дороге, сворачивала в нужных местах. Здесь могли быть военные посты, граница рядом. Старик, глава маленькой семьи, был лесником. Никто пока не пристроил его в колхоз, да и колхозов, похоже, поблизости пока не наблюдалось.
Когда Настя дошла до изгороди из крепких бревен, ей навстречу с лаем выскочила собака, но узнав ее, перестала лаять и завиляла хвостом. Из дома вышла, на ходу вытирая руки, дочь хозяина, мать больного мальчика. Из большой семьи их осталось трое: старик, его дочь-вдова и маленький мальчик, переболевший, как выяснилось, дифтеритом.
Через четыре дня после Настиных забот мальчик стал чувствовать себя настолько лучше, что все поняли: опасность миновала. Когда старик стал благодарить Настю, она прервала его и сказала, что после того, как он ее поставил на ноги, это она должна его век благодарить.
Через пять дней Настя вернулась в Ленинград. Она хотела бы понаблюдать за ребенком, но в июне должна была сдавать экзамены.
Экзаменов нужно было сдать всего три. Настя приложила все силы и превосходно сдала все три экзамена. Заранее, еще сдавая экзамены, попросила справку об образовании, сказав, что летом иногда приходится в деревне у родственников оказывать медицинскую помощь. Справку выдали, хоть это и не одобрялось.
Этим летом совпало время отпуска Насти и ее мужа. Петенька получил на заводе путевку в санаторий в Крым, неподалеку от Гурзуфа. Собрали чемодан, один, большой и старый. Петенька лично доставал билеты на поезд, устал, бедный, измучился.
Заготовили еды на три дня дороги: две вареные курицы, хлеб, печенье, яблоки… Настя аккуратно сложила все это в большую клеенчатую сумку.
Когда Настя осознала тот факт, что они уезжают на три недели, а ее сокровища остаются без присмотра, ей стало страшно. Конечно, Петенька позаботится закрыть дверь их комнаты на все возможные (числом три) замки и запоры, но все равно страшно.
Путешествие в поезде прошло легче, чем Настя ожидала. Попутчики в купе попались удобные. Один все время спал, временами Настя про него даже забывала, а другой был, по-видимому, красный командир, он ехал в Крым на места боев, в которых принимал участие, хотел вспомнить свою боевую молодость. Они с Петенькой как зацепились языками почти сразу после отправления поезда, так и проговорили все три дня. Вышел он в Джанкое, раньше, чем Настя с мужем.
Поезд пришел в Симферополь. Еще в Ленинграде Петеньке объяснили, что одновременно с ними в санаторий прибудет очередной «заезд» отдыхающих, и поэтому к вокзалу подадут санаторский автобус. И действительно, автобус подали в указанное время к указанному месту.
Пока приехавшие ждали обещанный автобус, они успели перезнакомиться. Люди были разного возраста, из разных мест, не только из Ленинграда. Кто-то был из Москвы, из Пскова. Было что-то, что их объединяло. Настя почувствовала это сразу: все эти люди были «передовыми людьми». Кроме передовиков производства здесь были партийные работники невысокого ранга, как Петенька, два пожилых актера из Москвы, военные с семьями. Все чувствовали, что впереди их ждут три-четыре недели хорошей погоды, теплого моря, солнца, беззаботного отдыха.
Кто-то сразу у вокзала купил кулек с черешней, кто-то в ожидании автобуса предложил отправиться на поиск шашлычной. Они все стояли на ступенях широкой лестницы под арками. Двое уже успели купить широкополую нелепую курортную соломенную шляпу.
Наконец, был подан автобус, внесли вещи и пустились в путь. По дороге почти никто не «тянул на себя одеяло», не требовал закрыть окна в автобусе и, наоборот, не кричал, что умирает от жары. Часа через три автобус въехал на территорию санатория. Первый день был очень суматошным и скучным, отдыхающих распределяли по комнатам. Каждого ждал медицинский осмотр, чтобы можно было определить состояние здоровья и назначить каждому соответствующее лечение или поддерживающие процедуры.
Настя с Петенькой заняли свою комнату на третьем этаже одного из санаторных корпусов. Небольшая светлая комната с окном, выходящим на заросли цветущего южного кустарника. Мебель предельно простая: две простые кровати одна против другой по обе стороны окна, прикроватные тумбочки, шкаф для одежды. Посередине комнаты небольшой стол и два стула около него. Молодые люди, они приехали на курорт отдыхать, купаться, а не сидеть в четырех стенах. Назначили и им медицинские процедуры: какой-то лечебный душ, массаж и гимнастику. Ну, и, конечно, плавание.
Каждый день они проводили много времени на море. Настя понимала, что нельзя с первого дня жариться на солнце, она загорала понемногу, сумела избежать солнечного ожога и ее кожа приобрела красивый бронзовый оттенок. Что касается Петеньки, то он, крестьянский сын, словно не понимал ничего и уже через два дня обгорел до волдырей. Как следствие – медицинское вмешательство, мази, компрессы, отдых без солнца на несколько дней, а потом все сначала.
По вечерам все собирались в санаторском клубе, там устраивали всякие игры, развлечения, танцы, там выступали артисты или лекторы, там шла активная культурная жизнь, туда привозили кино.
Несколько раз отдыхающих возили на автобусе на экскурсии по разным близким и дальним интересным и не очень интересным местам. В том числе были поездки в Ялту, Феодосию и Судак, куда папа вывозил на лето маленькую Нину. Конечно, сердце дрогнуло и не раз.
В санатории неплохо кормили. В целом лучше, чем в Ленинграде. (И уж, конечно, лучше, чем в этот период на Украине, Поволжье, на Урале!) Еще можно было покупать фрукты у местных жителей. Настя давно не ела столько фруктов, как в отпуске. Она хорошо отдохнула, накупалась всласть, согрелась под южным солнцем, порадовала себя фруктами, свободой, возможностью не спешить на службу, не бегать допоздна по домам пациентов.
Молодая симпатичная женщина, умеющая прилично себя вести, хорошо одетая (никто же не знает, скольких усилий это стоило!), хорошо образованная, привлекала мужское внимание. Петенька (надо же, как она привыкла называть его так, а он даже не улавливал иронию!) время от времени ревновал ее к кому-нибудь из наиболее активных ухажеров и вообще старался поддерживать отношения, по возможности, с теми отдыхающими, которые, так же, как он, занимались партийной работой, или занимали руководящие посты.
На память об этом месяце, проведенном под южным солнцем, на теплом море, на теплом песке, с черешней и абрикосами осталось несколько фотографий. Неизвестно, когда еще ей доведется побывать в этих местах, которые она несмотря ни на что связывала все-таки со своим счастливым детством. Она сохранит эти фотографии: в синем (на фотографии в черном) купальном костюме с белой чайкой на груди, или на борту катера, который катал их вдоль побережья, или на экскурсии в Никитский ботанический сад. И все.
Отпуск кончился. Они вернулись в Ленинград. Но лето еще не кончилось. Еще было тепло,
