ответ.
– Я понял. – Очень тихо прямо на ухо Вере, ответил её новый знакомый, который определённо знал все эти широчайшие возможности аппетита, который обладая высокой чувствительностью, определённо был слабохарактерным и с полуоборота заводящимся обжорой. И стоит только ему подумать над некоторыми вкусными вещами, как он уже всё, загорелся. А думается ему, почему всегда и при этом тогда, когда как раз об этом уже непозволительно думать.
После чего они, дабы заранее не нагнетать внутреннюю вкусовую атмосферу, без намёка на вкусные названия кафе и других подобных заведений, идут туда, куда глаза глядят, которые, как бы не глядели друг на друга, всё же следуют вслед за ведущими их ногами. Ну а ноги в свою очередь, как бы вы не пытались засмотреть себя и даже заговорить, следуют туда, куда их направляют внутренние побуждения их хозяев, где центром принятия решений, выступает их требующий поступлений желудок.
– Суши? – Остановившись вслед за Верой у двери под таким заумным названием заведения, её знакомый вопросительно повёл своей бровью, явно ожидавшей большего и горячего, чего к своему фигуристому сожалению, не могла себе позволить Вера. Так она, имея на счёт своего зеркального отражения много волнительных претензий, следуя своим же рекомендациям, что есть силы, держалась на малых и менее горячих порциях общепита.
«У-гу», – тяжело кивнула в ответ Вера, следуя за свежим воздухом в открытые двери этого мало рыбного, но много рисового заведения. Ну а внутри, при занятых собою местах, её новый знакомый, дабы Вера, да и он сам, не сильно переживали за остывающие жирные и вкусно пахнущие ножки из заведения напротив, решил, своей заявкой на оригинальность не много друг друга отвлечь.
– Ведь оригинальность, это всегда взгляд, с которым ты смотришь на мир и ещё на кое-кого. – Новый знакомый, прищурившись, посмотрел на Веру и, заметив, что она уже отвлеклась от иных желаний и готова слушать, продолжил. – Вот, например, та же рыба, после употребления которой в пищу, как правило, нас одолевает жажда пить. В чём вы, имея аналитический ум, непременно всегда вините её солёность. Тогда как я смотрю на это с другой точки зрения. В этом употреблении – наполнить себя водой, мне видится наше желание создать свои стихийные условия для рыбы, которая, как мы знаем, существо водное. – Новый знакомый смешливо посмотрел на похлопывающую своими ресницами Веру, которая вдруг отложила на стол меню, после чего встала из-за стола, и заявив: «Всё, пошли трескать куриные ножки», – схватила этого хитреца за руку и повела себя и его в заведение напротив.
– Только на этот раз, не думай, что тебе удастся переубедить меня отказаться от вредной еды. – Не давая проходу своему знакомому, Вера сама открывает двери этого вкусно пахнущего заведения и, как будто очень хорошо зная все ходы и выходы, ведёт его прямиком к самой раздаче еды. После чего Вера, явно находясь в состоянии аффекта, заказывает себе всё двойное, затем позволяет за всё это расплатиться своему такому недальновидному знакомому и, заняв свободный столик у окна, не дожидаясь пока её недальновидный знакомый, присядет напротив, начинает вымещать свою мстительность на всём этом двойном.
«А ты умеешь показывать зубки», – улыбается, глядя на неё новый знакомый, которого, как оказывается, на хрустящую в зубах корочку не возьмёшь, и он, не потеряв заряд радости (как же она не заметила раньше), заказав себе два двойных, прямо на её глазах принялся источать свой не меньший аппетит.
«И не только», – Веры демонстративно и несколько медленней, чем нужно, облизав свои губы языком, заставляет этого примечалу закашляться и прибегнуть к помощи сока, позволившего ему не закашляться до падения перед ней в колени, а дать пока, что отсрочку.
«Ну и что ты теперь скажешь», – ухмыльнулась Вера, глядя на этого, на всё знающего свой ответ умника.
– Утяжеление, идёт не по запланированному сценарию. – Отставляя сок на стол, новый знакомый, этим своим тяжёлым контраргументом, можно сказать, кладёт Веру на лопатки, которая застыв на одном месте, даже и не знает, что ей теперь делать с откусанной вкуснятиной во рту. Но её новый знакомый, заметив эту создавшуюся тупиковую ситуацию, инициатором которой, в общем-то, он сам и был, не давая ей осмыслить и окончательно затрудниться в своём выборе, приподымается со своего места и слишком уж требовательно, но в тоже время, очень убедительно приложив к её глазам одну из рук, заявляет:
– А теперь тебя, вообще никто не видит. И можешь хрумкать, как твоей душе будет угодно.
Но одно дело сказать, да ещё такое, но Вера, получив свою точку опоры в виде этой ладоши, одновременно прикрывшей ей глаза на окружающий мир и открывший их на себя, начинает не только хрумкать, но и с вызовом чавкать. Где ей теперь можно не пользоваться руками и её заботливый знакомый, как будто читает её мысли и вовремя подносит, как запить, так и новые порции еды.
– Ну а это на десерт. – Слова нового знакомого Веры, сладко отзываются в ней, раскусившей виноградину. После чего теплота руки пропадает, и холодный свет, снова возвращается к ней, заставляя Веру зажмуриться. Правда ненадолго, а насколько она не боится оставить своего знакомого без своего взгляда на него. И стоило только Вере чуть приоткрыть глаза, как улыбчивый знакомец тут же подловил её взгляд и сразу же констатировал факт её смотрения на него.
– Вот видишь. – Начал с банальных вещей знакомец, как будто Вера без него этого не знала. – Что иногда лучше не видеть и всё само идёт своим чередом.
«Ага. Теперь-то, я всё вижу», – Вера, заметив, что её тарелка не просто опустела, а как бы лучше сказать, в общем, её содержимое передислоцировалось в тарелку этого, так умело заговаривающего зубы хитреца, теперь-то поняла, что к чему. «Умеет же он, накормить словами», – чувствуя сытость и лёгкость, Вера, в принципе, была не против, посидеть на такой диете в кафе.
– Кстати, а тебе не кажется, что за нами кто-то наблюдает? – А вот этим вопросом, новый знакомый определённо удивил Веру. На что она, даже не зная, что ответить, ища поддержки вокруг, посмотрела по сторонам и, натолкнувшись на несколько случайных взглядов, ухватилась за эту соломинку.
– Не кажется, а прямо сейчас вижу жующие лица посетителей кафе, которые готовы даже поперхнуться, но не откажут себе в удовольствии, не только понаблюдать за другими жующими, но и даже заглянуть им в рот. – Со знанием дела ответила Вера.
– Да я не об этом. – Новый знакомый своей серьёзностью отмахнул эту примечательную версию Веры, которая, между прочим, и обидеться может, и если сейчас он, что-нибудь достойное внимания не ответит, то она даже надует губки. Ну а пока Вера ограничилась лишь тем, что подперев свой подбородок кулачком, таким образом, зафиксировав его от непреложных действий, приготовилась слушать этого, даже теперь и не знаю, как и назвать.
– Я вот, что хотел сказать. – Сбивчиво (так-то лучше) начал свой рассказ новый знакомый, слегка смягчив сердце слушательницы. – Каждый из нас, не наверное, а не раз, памятливо вспоминал наиболее замечательные события произошедшие в своей жизни. («Ну-ну», – Вера покачивает головой) Так и вот это наше с тобой посещение кафе, не знаю, достойно оно воспоминания, но вполне вероятно, что оно кому-нибудь из нас когда-нибудь да вспомниться. Ну а раз так, то выходит, что, например, мы вечерние или завтрашние, сопоставляя или осмысливая эти происходящие прямо сейчас события, будем незримо присутствовать здесь. – Новый знакомый Веры, разволновавшись, даже слегка покраснел и из какого-то исподлобья, посмотрел на неё, ожидая какой-нибудь реакции. Но Вера, видимо забыла заглядывать вперёд и, теперь вспомнив об этом, заглянула и, пребывая там, увлеклась и поэтому даже не моргала в ответ. Ну а новый знакомый, на этот раз, не проявив особой проницательности, спросил её:
– Ну что видишь?
Что опять же, в зависимости от акцента на разные слова в этом вопросе, звучало двусмысленно, что между тем, как раз и позволило Вере отвлечься от созерцания будущего и она, обнаружив такую внимательность себе, улыбнувшись, спросила:
– Ты меня о чём-то спросил?
Ну а любая невнимательность к себе, никогда не проходит незамеченной и новый знакомый Веры, скорей всего, в этом деле был не столь оригинален. И он вдруг, вытолкнув на поверхность своего лица все имеющиеся у него в наличие пугливые эмоции, в остолбенении уставился в одну, чуть правее Вериного левого плеча точку, чем в свою очередь, заставил её застыть на месте.
– Что? – Натолкнувшись на такой целеустремлённый взгляд своего визави, чьё лицо отражало явный испуг, похолодевшая Вера, соскочив со своего кулачка, вытолкнула из себя этот вопрос. Но её знакомый только молчит в ответ и как завороженный смотрит в одну точку.
«Ну!». – Уже дрожат от нетерпения ресницы Веры, которая могла бы повернувшись назад за своё плечо и посмотреть, но она почему-то не решается на этот опасный поступок и пытается заглянуть в глаза своего знакомого, для того чтобы там увидеть то, что его так поразило на месте. Но он ничего не говорит в ответ, поскольку, судя по его виду, не может, так как заворожён на молчание этим видением. Пока…Наконец-то, его глаза заново оживают и он, правда, без лишних движений, сообщает Вере новость:
– Всё. Она ушла.
– Кто ушла? – Ничего не понимая, Вера на автомате спрашивает своего знакомого, который внезапно улыбчиво преображается и своим ответом вводит Веру в ступор, который характеризуется переходным из одного в другое выражением её лица.
– Ты. – Ответ Вериного знакомого, который с ухмылкой откидывается на спинку стула, вообще заставляет её убедительно задаться вопросом «А за кого он меня принимает?». «За дуру что ли?», – а уж этот ответ, хоть он и крутится на кончике языка, Вера даже не смеет озвучивать, когда первый вопрос, правда, в другой интерпретации, наконец-то, озвучивается.
– Ты это, так шутишь? – Прищурив свой самый проницательный?, в общем оба глаза, Вера даёт последний шанс для объяснения этому заводиле или иначе…Она пока что не знает, но иронию на свой счёт, она не потерпит.
– А это ты мне …Допустим завтра, при встрече расскажешь, видела ли ты меня вечером перед сном, как я тебя обязательно увижу. – Своим, без доли иронии ответом, новый знакомый Веры, ещё больше сбивает её с толку, и теперь она, не зная, что и думать, теперь окончательно запуталась в своих мыслях. «Ведь умеет же гад, найти привлекательные и очень душещипательные доводы», – Вера несколько больше, чем положено, не воздержана на язык в своих мыслях, которые столкнувшись с необъяснимым, перетолклись между собой, вот и выдают всякую отсебятину.
А ведь Вера, не зря так названа, доказательством чему служит то, что она так и не повернулась назад, для того чтобы усомниться в словах своего знакомого. И хотя она, для своего верования не требует чудес, всё же для своего уверования, ей бы хотелось, не то чтобы некоторых фактов, но хотя бы ответов на её уже возникшие вопросы.
– И какая я там была? – Вера задаёт вопрос, со многими включающими в себя ловушками и капканами. «Попробуй только ответить, что некрасивая! Живо, не поверю», – читается в дуновении чёлки Веры, которая
