сказать… Я люблю тебя. Ты знаешь, какая я счастливая – самая, самая счастливая на свете! Поцелуй меня.
Архангел Михаил смотрел на нас и, возможно, понимал, как он ошибался, когда говорил о невозможности нашего с Сашкой общего будущего. Я повернул к нему голову, посмотрел в его глаза и сказал:
- Отпустил бы ты её. А?..
Сашкины руки соскользнули с моих плеч. А я не успел удержать. Она только раз ещё обернулась и потом быстро ушла к скале. Скоро она показалась на самой её вершине, на том месте, откуда недавно спорхнула большая белая птица. И вдруг она вся осветилась фиолетово-голубым светом с переливами розовых волн. Я видел, как Сашка подняла руки, словно взяла в них невидимую скрипку и смычок, и в этот момент во все стороны полилась такая музыка. Ничего подобного никогда я не слышал. Нет в языке человеческом тех слов, которые смогли бы описать звуки той мелодии. Но были в ней и горячие поцелуи, и любовь, и Сашкина тёплая нежность, и все мои чувства, и слёзы, и Сашкино счастье…
Я снова повернул голову к Архангелу Михаилу. Он понял мой немой вопрос, почувствовал мольбу моего сердца и позвал за собой. Мы обошли скалу и оказались у другой пропасти, противоположного края у которой не было. Там просто бесконечно простиралась Вселенная. И на фоне множества ярких светил я увидел парящих в пространстве существ. Они плавно кружили в каком-то своём танце в упоении льющейся со скалы мелодией.
- Это ангелы, - сказал Михаил. – Ты видишь, что есть светлые и тёмные. Думаю, ты понимаешь, почему они разные.
- А Сашка? – спросил я. – Её миссия в чём?
- Гармония, - ответил Архангел Михаил. – Она творит гармонию, уравнивая и умиротворяя все силы мироздания.
- А если она вдруг перестанет играть?
- Наступит вселенский хаос, который уже нельзя будет остановить. А потом – только холод и безжизненная тьма. Но я всегда – тысячи, сотни тысяч лет буду с ней рядом. Она будет играть. И всё это время твоя Саша будет восхищена своей миссией, творя мощь и силу великой гармонии.
- Но она ведь ещё ребёнок, Михаил!
- Уже больше нет. Она ангел Гармонии. И, согласись, красивый ангел.
- А потом? Что будет с ней потом, когда ты призовёшь того, кто сменит её?
- У ангелов много работы, особенно у таких светлых, как она. Она спорхнет со скалы и, обременённая новой миссией, полетит трудиться к другим мирам. А может и к миру людей – но только ангелом. Может вы тогда ещё и встретитесь. Да, ведь всё относительно.
Михаил замолчал, а я посмотрел на вершину скалы. Отсюда мне было видно только яркое фиолетово-голубое свечение.
- Михаил, умоляю!..
Архангел посмотрел на вершину, потом на меня и сказал:
- Ты можешь сейчас подняться к ней в первый и в последний раз. Только не касайся её – погибнешь. – И уже почти мне вдогонку добавил, - Она не сможет тебя увидеть…
Я нёсся к вершине по каким-то тропам и без троп, спотыкался, падал, вставал и опять бежал. Я словно опаздывал на последнее свидание и боялся, что любимая не дождётся и не простит.
На самом краю вершины я ещё раз увидел мою Сашку. И не была она похожа на ангела. Не было за её спиной двух больших крыльев, не было над головой светящегося нимба. Только красивое яркое свечение вокруг неё. Я помнил предупреждение Архангела Михаила, но мне невыносимо хотелось подбежать и обнять её. Так много хотелось сказать того, что не успел, не решился сказать там, внизу. Мне так необходим был хоть один ещё её взгляд, одна её улыбка, один звук её звонкого смеха. А она играла. Она так самозабвенно играла.
Я посмотрел вокруг и увидел бесконечное множество других миров. Они были такие разные, совсем не похожие: красивые и странные, светлые и тёмные… И везде кипела жизнь.
Не сдержал я себя и бросился к Сашке. Но всего уже в двух шагах от неё всё моё тело обожгло таким жаром, что я отпрянул. Ещё раз я посмотрел на Сашку, освещённую яркими переливами мощной энергии, и мне, вдруг, стало спокойно. Я очень близко увидел лицо девочки: глаза были слегка прикрыты, краешки губ обозначили чуть заметную улыбку, а застывшая на лице эмоция выражала столько нежности и удовлетворения, что сердце моё перестало больно щемить. Снова чуть подавшись вперёд, что бы прикоснуться хотя бы к исходившему от моей Сашки жару, я тихо, словно боясь спугнуть, прошептал:
- Играй, мой ангел, играй. И прости меня за всё то, что не смог, не успел.
