Не знаю, поверит ли кто-нибудь, но Александра оказалась права. Когда я поднял и машинально отряхнул от снега свою сумку, я всё же решился ещё раз взглянуть на льва вблизи. Хищнику хватило бы двух прыжков, чтобы схватить меня в охапку и одним нажимом сломать мне все кости. Но он вёл себя так, будто мы были не на склоне Михайловой горы, а в зоопарке. Казалось, что между нами были невидимые прутья клетки. Однако в этом необычном зоопарке он был посетителем, а я обитателем – выставлялся, что неведома зверюшка, для просмотра. Лев больше уже не ходил по своему кругу-манежу. Он лениво, топтался на месте, порыкивал и рассматривал меня с выразительным любопытством. Казалось, он вот-вот достанет лапой из-под снега яблоко или печенье и швырнёт мне в клетку. Я обернулся и посмотрел на двух других хищников. Тигры сидели рядышком на снегу, лизали яркими красными языками свои лапы, лизали белую шерсть на своих грудках и даже чесали задними лапами у себя за ушами. Коты котами. Ну, скажите, было ли похоже, что им вообще есть какое-то дело до нас с Сашкой? Мой страх заметно ослабел. Но бдительности я не терял. Стараясь боковым зрением контролировать хищников, я быстро вернулся к Александре. Сказать сейчас что-либо о её страхе было невозможно. Девочка с нескрываемым умилением рассматривала диких зверей. Улыбалась. Я даже подумал, что она сейчас попросит у меня разрешения сбегать и погладить на прощание кисок. Поэтому я решил быстрее убраться с этого места.
- Всё, пошли! – скомандовал я. – Нельзя здесь больше оставаться. Никогда точно не знаешь, что у этих страшилищ на уме. А вдруг вспомнят, что они ужасные и кровожадные?
- Командор, - возразила Александра, - ну какие же они страшилища? Посмотри, какие они милые.
- Ага! Да, да, Сашенька. А какие они ещё, может, и голодные? Интересно, десять минут назад они тебе тоже казались милыми?
- Командор, не будь такой язвой. Я тогда заблуждалась.
- Дай бог, чтобы ты не заблуждалась теперь. Мы идём, или ты остаёшься любоваться дикой природой?
- Да, мы уже идём, - решительно ответила Александра.
Мы только пару шагов сделали к вершине, как именно оттуда снова донеслись до нас звуки биения чьего-то большого сердца. Я снова повторюсь, что звуки эти нельзя было спутать ни с какими другими. И здесь они были не просто громкими – они были величественными. Никакой другой эпитет в этом случае для определения не подошёл бы. Они были величественны. Повторились они несколько раз и затихли. Постояв с минуту заворожёнными, мы с Сашкой двинулись вперёд.
Идти было сложно. В глубоком снегу часто попадались какие-то ямки, камни и скрытые маленькие кусты-ёлочки. Пару раз мы ещё обернулись вниз, но ни хищников, ни старинного оружия на тропе уже не было. Когда и куда они исчезли, мы не заметили.
Подъём был трудным, и мы выбились из сил быстрее, чем хотелось бы.
- Всё, привал, - сказал я и с наслаждением повалился на снег.
Сашка рухнула рядом и ещё долго тяжело дышала. Мы так устали, что какое-то время даже не разговаривали. Первой, как ни странно, начала приходить в себя Александра. Молодой организм. Она села и сказала:
- А ты ничего парень, Командор. Там, внизу, стоя с мечом в руке между хищниками, ты своим видом мог бы покорить сердце любой дамы. Такой стройный и решительный гладиатор…
- Ты что это ещё вздумала? – перебил я свою спутницу и тоже сел. – Это что за мысли такие посещают твою миленькую головку? Может, это уже гора начинает как-то воздействовать? Ребёнок, вспомни, сколько тебе лет. «Покорить сердце любой дамы». Это же надо такое придумать.
- Дурак ты, Командор, хоть и писатель. Я же не про это. Я имела в виду, что человек ты интересный. Знаешь много, не жлоб какой-то, а нормальный парень. А вообще, если говорить начистоту, ты не имеешь права меня поучать и воспитывать, даже если в сказанном я имела в виду то, что ты подумал. Не такой уже я и ребёнок. И я росту. Организм мой развивается нормально. Ну, плюс гормоны там… Послушай, ты что мальчик? Почему я должна тебе всё это говорить? Получается, что я оправдываюсь. Или ты считаешь, что в шестнадцать лет девушке не может понравиться мужчина? Это разве что-то предосудительное? И вообще, можешь думать, что хочешь и как хочешь понимать мои слова и суждения. Но вот комплементов в свой адрес от меня ты уж точно больше не услышишь. Можешь считать, что я на тебя обиделась, потому что это так и есть. Всё, старый зануда, - сказала Сашка вот такую вот длинную речь, замолчала на пару секунд, а потом добавила, - Командор, мы ведь приходим в этот мир для любви. Всё в этом мире является плодами любви и ничем иным. Или ты не знал?
- Александра, но я же… Я только хотел… Мне казалось, что мы с тобой… - я говорил и сильно путался, никак не мог подобрать нужных и правильных слов. Хотел выразить этими словами какую-то мысль, а какую именно, ещё не знал и сам, не мог придумать. Права ведь Сашка. И чувствовал я себя сейчас настоящим дураком, хотя пытался выглядеть умником.
- Знаешь, Командор, лучше бы тебя сожрал лев. Больше бы к тебе уважения осталось, - вздохнув, печально констатировала Сашка.
- Посмертного уважения, - уточнил я.
Сашка вдруг посмотрела в мои глаза с такой жалостью, что я, не выдержав этого взгляда, отвернулся. Мы замолчали надолго.
Было естественным то, что, пока происходило всё вышеописанное, время не стояло на месте. Полдень первого дня нашего пребывания на Михайловой горе уже канул в прошлое, а зимний вечер в этих краях приближался быстро. В союзниках с ним в этом наступлении были ветер и снова усиливающийся мороз. Вскоре сумерки, соскользнув с наших плеч, уже легли нам на ноги, чуть задержались, словно прислушиваясь, а потом стремительно и неотвратимо обрушились вниз на город. Тут ещё и голод всё активнее начал напоминать о себе. Но, кроме отсутствия пищи, у нас теперь ещё отсутствовало и место для ночлега, где можно было бы разжечь костёр, не боясь, что его задует ветер, где можно было бы согреться, расслабиться и отдохнуть. Ночевать на снегу под открытым небом казалось маленьким удовольствием с возможным летальным исходом.
- Саша, ты извини меня. Я действительно сказал глупость. С нами, с писателями такое случается. Наверное, это издержки профессии. Не обижайся, - сказал я, стараясь быть искренним в каждом слове.
- А я уже и не обижаюсь. Что толку обижаться на… на писателя. Я слышала, что все гении имели в той или иной степени различные отклонения.
- Точно-точно. Однако, меня это, слава богу, не касается, - приободрился я.
- Как? Разве ты, Командор, посредственный писатель? Вот не повезло мне, - всё ещё пыталась поддевать меня Сашка.
- Ну нет, конечно. Но и не гений тоже.
- Ладно, - уже с улыбкой сказала девочка, - не скромничай. Извинения приняты. Но впредь ты всё же постарайся…
- Обещаю впредь всё постараться. А теперь, пока не совсем стемнело, давай поищем место для ночлега. Продолжать подниматься ночью по склону горы рискованно. И я не думаю, что нас кто-то сильно торопит. Ведь ясно же, что мы устали, проголодались и уже начали замерзать. По-моему я прав.
- Я согласна, - сказала Сашка.
Я поднялся на ноги, почувствовав сразу в них дрожь от слабости, и осмотрелся.
- Сашка, - обратился я к девочке, - если тебе помогают, в чём мы уже убедились, значит сейчас нам будет дан какой-то знак или подсказка. Вставай и помогай мне быть внимательным. Один я могу пропустить что-нибудь важное.
Я был уверен, что это взбодрит девочку. Но она только тихо сказала:
- Командор, а может я никакая не избранная? Может я всё это себе нафантазировала? Ещё и тебя вот втянула. Командор, я дура, да?
Эти слова девочки были более похожи на правду, чем всё то, что происходило с нами последние сутки. Вероятнее всего, правдой они и были. Да и я тоже хорош. Взрослый же человек. Двадцать первый век на дворе… Так легко и безрассудно поверить девочке-подростку и так же безрассудно отправиться с ней искать какие-то мифические чудеса. Сейчас вся эта история принимала уже достаточно крутой, драматический оборот. Сейчас мы имели реальные шансы замёрзнуть ночью на морозе, заблудиться в горных лабиринтах и умереть от голода. Могли стать лёгкой добычей невесть откуда взявшихся экзотических хищников. Днём они, возможно, не были голодными. Да и охотится большинство представителей семейства кошачьих исключительно ночью. Вот такая невесёлая перспектива ждала нас впереди, сзади, справа, слева, сверху, снизу, изнутри и извне. И никакой другой альтернативы. Если разве что на самом деле не свершиться какое-то чудо. Но где они эти печи с горячими пирожками, где скатерть-самобранка или ковёр-самолёт? Ведь не плохо же сочинили наши фольклорные предки. Только где всё это? Вот уж действительно когда по-настоящему хотелось чуда.
- Прости меня, Командор, - сказала Сашка и посмотрела на меня с такой тоской и надеждой, что мне стало не по себе.
Стало понятно, что если я сейчас промолчу, если не предложу какой-то выход, то окончательно огорчу Сашку, отниму у неё ту веру, которая умирает последней. Нужно было хоть что-то сказать. И я сказал:
- Послушай, Саша, я просто тебе удивляюсь. Неужели именно ты не понимаешь, что нас, или, вернее, тебя испытывают. Ну, вспомни – герои всех легенд, мифов и сказок обязательно проходили самые невероятные испытания. Иначе они не стали бы героями. Подумай только, что мы смогли переночевать легко в маленькой пещерке, ты сумела разгадать бессловесное указание молодого богатыря, явившегося, словно из огромной птицы, разгадала ребус диких животных. Мы преодолели страх перед хищниками, не запаниковали, не бросились бежать обратно. Нам даже удалось достаточно высоко подняться вверх по заснеженному склону горы абсолютно без какого-либо снаряжения и опыта. И вот перед нами новое испытание. Разве оно труднее предыдущих? Да, оно не менее опасно, даже смертельно опасно. Но мы же справлялись. Неужели сейчас опустим руки и будем горевать? Неужели даже не попытаемся спасти себя, спасти Ваську, чтобы продолжить твою миссию? Знаешь, а я ведь поверил, что ты избрана горой. Поверил и в то, что я был избран тебе в спутники на пути к этой миссии. Значит, гора поверила в наши силы, а мы сами, получается, нет?
- Ты не врёшь сейчас, Командор? – шмыгнув носом, спросила Сашка.
-Нет, не вру. Мало того, я знаю, что нам делать. Мы не будем дожидаться очередных чудес. Люди сами много чудес уже давно придумали. Есть отличный способ пережить ночь в снегу. И даже с некоторым комфортом.
- Как это? – не поняла девочка.
- Мы с тобой сейчас быстро построим из снега что-то типа большого спального мешка или берлоги.
- Как медведи, что ли?
- Точно, молодец, - ответил я и приободрился собственной идеей. – Из берлоги наружу мы проделаем маленькое отверстие для дыхания, заберёмся внутрь и герметично замуруем себя до утра. В таком спальнике будет тепло и уютно.
- Ты гений, Командор, - воскликнула Сашка.
- С отклонениями?
- Нет, ты исключение.
- И на том спасибо. А чего сидим, чего скучаем? Нам что, делать сегодня уже нечего?
Сашке так понравилась моя идея, что она сразу ожила, и мы принялись
