неповторимая и смелая.
Парень протянул руку к спинке кровати, на котором висело полотенце, и бережно начал стирать с руки девушки следы страсти. Когда всё было насухо вытерто, Натка поднесла свою руку к носу и с хитринкой в глазах сказала:
- А ты тоже пахнешь ничего.
- Да ты маленькая бестия! Ну держись и не моли о пощаде!
Павел опрокинул Натку на спину и стал целовать долго, сначала медленно, потом страстно, при этом лаская грудь девушки. Натка извивалась под сильными и нежными мужскими ласками. Ладонью Павел повёл вниз, уцепил пальцами трусики и нежным движением скатал их с бёдер Натки. Вот уже и ничего не разделяло их. Натка инстинктивно сжала бёдра, как бы препятствуя проникновения в тайну, но мужчину остановить уже было не возможно. Он настойчиво раздвинул бёдра девушки, пальцы спустились к лону и стали нежно изучать поверхность. Натка закатила глаза. Ей хотелось, чтобы эта ласка никогда не прекращалась. «Ещё, ещё, – молило её лицо. – Мне хорошо, я улетаю...» Движения стали интенсивнее. Большой палец проник к бутону и стал совершать нежные круговые движения. Ждать оргазма долго не пришлось. Каждая клеточка организма уже была готова принять неизбежное. И когда судорога пронеслась вихрем по телу девушки, Павел стал пить страсть из её разгорячённых губ, которые твердили только одно слово: «Ещё...»
Волны наслаждения то возносили до небес, то обрушивали вниз, то поднимали до бескрайних высот, то низвергали на грешную землю. Перед глазами девушки проплывала пелена, разум отключался, только реакция тела на ласку творила сейчас чудеса. Сколько это состояние продолжалось, девушка не помнила. Но теперь точно знала, что только любимый сможет совершать чудесные метаморфозы с её телом. Только он будет теперь властвовать над её душой. Натка прижалась к Павлу, как ребёнок, которому требуется защита. Они были едины сейчас в ощущениях, едины телом, срослись душами.
Вскоре Натка пошевелилась.
- Наверное, надо уже одеваться. Скоро сестра придёт. Не хватало ещё, чтобы нас застукали в таком виде, - тихо произнесла она.
- Они сами - молодожёны, и всё поняли бы правильно, но, действительно, пора привести себя в порядок. Это только наша тайна, и посвящёнными в неё могут быть только двое – ты и я. Встаём, родная моя девочка.
- Родная?
- Да, самая, самая родная! А еще такая . . . м –м –м . . . Ну просто обалденная. Я и не догадывался, сколько в тебе скрытой страсти!
- Ты думаешь, я догадывалась? Я только за эти сутки повзрослела на целую жизнь!
Павел перекатился через Натку, дотянулся до своей одежды, легко натянул на себя штаны, поднял платье и протянул девушке.
- А куда ты дел... их? – спросила Натка, и лицо её покрыл румянец.
- Оставил себе на память, - отшутился Павел.
Рукой он залез под подушку и выудил оттуда кружево, скрученное в жгут.
- Я выйду, чтобы тебя не смущать. И курить так хочется.
Натка кивнула головой, прикрывая платьем обнажённую грудь и живот. «И всё-таки я стесняюсь!» - сделала она вывод про себя. Наспех одевшись, поправила кровать. Потом взяла в руки полотенце. Поднесла его к лицу и втянула в себя аромат: «Даже не знаю, нравится мне этот запах или нет?» И, звонко рассмеявшись сама над собой, вышла из комнаты, чтобы успеть сбегать к раковине с водой, дабы смыть следы «преступления».
Когда вернулись сестра с мужем, с полными сумками в руках и большим букетом хлебных колосьев, внешне даже не было видно, что в четырёх стенах этой комнаты всего час назад свершалось таинство первой страсти.
