…Свет. Солнце светило прямо в глаза. Вальтер поморщился от ломящей боли в голове. «Где я?»
Он попытался резко подняться, но движение отдалось адской ломотой в затылке. Вальтер лежал на жухлой траве в нескольких метрах от обводного канала. Он не помнил, как попал сюда.
«Я ехал на машине. К госпиталю. Потом… Что было потом? Взрыв, удар… Кювет».
Постепенно память стала возвращаться к Вальтеру. Судя по всему, из своего разбитого автомобиля он выбрался сам. Потом? Что было потом, он помнил смутно. Не понимая, где он находится, контуженый офицер брёл куда-то, не разбирая дороги.
«Сколько времени прошло? Не знаю…»
Перед глазами Вальтера появилось лицо Элизы, потом раскуроченное взрывом отделение партии. Киршнер ощутил, как боль сдавила сердце.
«Она погибла, погибла… Я не успел… Не успел».
Мысли мешались в голове. Он вспомнил и Ройтмана, его взгляд перед тем, как он, Киршнер, выстрелил в него, в своего друга…
Неожиданно Вальтер услышал звук шагов и чьи-то голоса.
Офицер пригляделся. Из густых зарослей показались две фигуры в военной форме. Один держал в руках автомат, а второй – какой-то портфель.
- Это наш шанс, - проговорил тот, что нёс портфель. – Эти бумаги будут интересны русским. И мы их им отдадим.
Этот голос Вальтер узнал сразу. Секундой позже он убедился: человек с чемоданом – Хаммель.
Ярость овладела Киршнером. Он рывком поднялся с земли, выхватил пистолет и побежал к военным.
- Эй! – успел крикнуть солдат с автоматом, но Вальтер выстрелил первым.
Автоматчик рухнул как подкошенный.
Растерянный Хаммель оскалился и попытался расстегнуть кобуру с пистолетом, но Киршнер выстрелил снова.
- Дьявол! – взвыл от боли раненный в руку гестаповец, падая на землю. – Киршнер, что ты творишь?!
Вальтер сделал ещё шаг вперёд, не опуская пистолет.
- Это всё ты… Ты! – зло процедил Киршнер.
- Киршнер, послушайте! Я только выполнял приказ! Мне приказали…
В голове Киршнера помутилось, перед глазами всё потемнело. Орущий Хаммель… Потом всплыло из памяти бледное лицо Ройтмана… улыбка Элизы… поле цветов…
- Ты не можешь, Киршнер. Ты же настоящий национал-социалист… настоящий… - прошептал Хаммель.
Рука Киршнера дрогнула. Раненый гестаповец рванулся к автомату, но Вальтер выстрелил. Хаммель упал.
Киршнер, качаясь, подошёл к убитому гестаповцу и поднял лежащий рядом с телом портфель.
***
Беспокойная рябь бежала по воде канала. Часы шли за часами. Человек в серой униформе СС сидел на сухой траве и смотрел на низкие облака и дым, вздымающийся над Берлином.
Фуражка в траве. Орёл. Символ рейха. Вся его жизнь… Теперь уже не имеет значения.
- Вставай. Встать, кому говорю!
Киршнер не отреагировал на голос.
- Контуженый, видать, - проговорил другой голос.
Вальтер не понимал этих слов. Говорили по-русски.
Наконец, Киршнер посмотрел в сторону. Двое советских солдат. Один направил на немца автомат.
- У, рожа фашистская. Эсэсовец, - зло процедил солдат с автоматом. – Ишь, нашивки сорвал. Думает, что сойдёт за обычного вояку.
- Мне издалека показалось, что обычный офицер. Знал бы, что СС, пристрелил, - сказал второй русский.
- В плен возьмём, - недовольно ответил первый и обратился к Вальтеру. – Встать! Ауфштейн!
Киршнер невидящим взглядом окинул русских и опустил глаза.
- Точно контуженый, чёрт, - сказал солдат. – Может, пристрелим?
Немец потянулся к кобуре.
- А ну, не шали! – пригрозил солдат с автоматом.
Вальтер медленно достал пистолет и прошептал по-немецки:
- Один патрон.
- Что он говорит? – спросил второй русский.
Первый солдат внимательно смотрел на офицера. Тот держал в руке свой пистолет.
- Пойдём, - сказал русский. – Он сам.
Второй солдат кивнул, и они отошли в сторону.
Вальтер приставил пистолет к виску и нажал на курок.
Щелчок. Щелчок бойка. Обойма пуста.
Свинцовая пустота в груди вдруг разорвалась и вмиг обожгла горячей болью.
Вальтер медленно опустился на чахлую траву.
«Я буду жить… я буду жить…»
