живыми цветами в хаотичном порядке. Воительница уловила страх в глазах Радуги и, не говоря ни слова, погладила ее по плечу. Они приближались к ее дому. Девушка зажималась, и не зря — из-за ворот вылетел разгневанный отец Радуги: высокий мужчина с русыми усами.
— И где тебя демоны носили, время видела? — он поднял руку для удара, но был перехвачен воительницей. Она заломила ее до хруста в костях.
— Она была со мной в храме бога войны, — ответила она холодно.
— Она перед вами не виновата, — лицо исказила боль, и Жрица ослабила железную хватку, казалось, несвойственную женщине. Папочка смотрел очумело, пораженный ее силой. Он окинул ее недоверчивым взглядом, а затем сказал:
— Покажите символ посвящения, — потребовал отец Радуги. Нэя вздохнула, показывая ему кисть, где было изображено две розы со скрещенными над ними клинками; этот символ выжигался раскаленным железом, при посвящении не все выживали, и самое сложное было не издать ни звука. Терпеть адскую боль. А иначе ты проваливал испытания, и твое посвящение откладывалось на неопределенный срок. Девушек муштровали не хуже военных, закаляя в них силу и волю. Он удовлетворенно кивнул.
Отец Радуги почесал в затылок и спустя секунду сказал:
— Проходите в гости, — Нэя покачала головой; у нее были другие дела.
— Жаль, — ответил мужчина с сожалением.
— Благодарю, но мне пора.
Она направилась в сторону ласкового урчания аметистового моря. Воительница посмотрела на солнце: время было пять вечера, и бриз медленно холодел, меняя свое направления с южного на северо-западный. Юнга едва поспевал за жрицей, не зная, как к ней подступиться, чтобы предложить погулять. Дерзкие девушки ему нравились, с ними не соскучишься, но помимо дерзости Нэя обладала весьма холодным характером, и от этого холода он не знал, куда деваться, наивно считая: все они в душе нежные цветки, и он, возможно, покорит ее сердце.
