круга, им же, Вовцом начертанного, и устремилась, взрыкивая и подвывая, сквозь
бушующий снежный ураган. Снежинки, как бешеные, кружились внутри автомобиля, а Вовец посиневшими от холода, скрюченными пальцами крутил что есть сил баранку, пробираясь дальше сквозь белую мглу. Через нечто дурацкое, фантасмагоричное, что он сам для себя окрестил туманом, облаком, но на самом деле которое являлось чем-то иным, трудно постижимым для человечьего ума. И уж совсем непонятным ОНО было для человеческих органов чувств.
Потом пропала Катька. И, как считал Вовец, виной тому был этот же чокнутый мужик, совсем недавно расплатившийся с кредитами, а потом разбивший стекло авто, чего ни в коем случае делать было нельзя.
Да, прикончивший себя сдуру мужичок прикончил и Катьку! Только он. А потом пришла очередь и Вовца. Его так же выдернули из машины. Как карася на удочку. А, может быть, он растворился в каком-то небытии. В какой-нибудь чёрной дыре, каковой, скорее всего, и являлось это облако, лишь для маскировки прикрывавшееся видимостью облака. Видимостью этого донельзя грёбаного тумана.
И, когда машина выкатилась на яркий солнечный свет и заскользила вниз по склону к асфальтовой ровной, как лента, дороге, в салоне автомобиля оставалась только Ленка. Обмороженными руками она крепко держалась за спинку покрытого изморосью сиденья, и на одеревеневшем от холода лице её блестели такие же маленькие иголочки инея, как на сидении и на баранке авто.
Машина влетела в овраг и перевернулась. Но до дороги оставалось совсем мало. И Ленка выползла из лежавшего вверх колёсами автомобиля и поползла из последних сил к дороге. Её одеревеневшее и уставшее тело не хотело слушаться. Ей приходилось прилагать немало усилий, чтобы заставить ослабевшие руки и ноги толкать тело вперёд. Туда, где двигался нескончаемый поток машин. Где была жизнь, были люди и спасение её, Ленки.
.
