Раньше я жила в другой Москве.

заблокировалась. Если бы он даже и захотел, то ни за что бы не вспомнил, как в ад спустился, и всё, о чём он мог думать, находясь перед чертом, читалось на его лице: «Так не бывает, чтобы черт был плешивым…»
- Черти-плебеи все мозги мне проели. Это издержки адского труда. Ты думаешь, я корону ношу для важности? – Ища понимания у Самуила Валерьяновича, спросил главный черт… Найдя в его душе акт сочувствия, продолжил: - Нельзя мне показывать слабые места. Сожрут и не подавятся.
- Всё, как у нас, - отозвался Самуил Валерьянович. И… проснулся.

***
  Странный сон Самуил Валерьянович вспомнил не сразу. Как и положено сну, при пробуждении он ловко нырнул и надежно спрятался в подсознании. Только днём, в кабинете клиники, когда больная снова заговорила об искусственном мире, Самуил Валерьянович напрягся в воспоминаниях, и в сферу сознания туманными образами пролезли...
- Ещё раз повторяю, Самуил Валерьянович. Они отслеживают ослабевших людей. Тех, которых подточило несчастье. Или других, которые сами причинили горе. Разные группы людей одинаково теряют энергию, а обмякшие тела легко забросить в тоннель!
- Кому нужно забрасывать тела в тоннель, Альбина Сергеевна?
  И тут… четкими, а не размытыми формами в объективный мир пробрались сто чертей. Самуил Валерьянович вспомнил сон! И плешь на макушке главного черта. Яркую, красную, круглую. Припрятанную под золотой короной…
- Хм, - хмыкнула Альбина Сергеевна. – Если бы я  научилась ориентироваться в этом искусственном мире, то с радостью ответила бы на поставленный вопрос. Но моя жизнь - словно во сне. Временами Вы пропадаете, Самуил Валерьянович. Не полностью, конечно. Вот сейчас я хорошо вас вижу, но чаще - мутно. Видеть рассеянный мир - страшные муки, Самуил Валерьянович.
  «Просоночное сознание. Причина - эпилепсия. Ей ставили верный диагноз.» Над историей больной Самуил Валерьянович трудился долго, пока за окном не сгустились сумерки, а в дверь кабинета не постучалась дежурная медицинская сестра Даша.
- Самуил Валерьянович, - заикаясь, позвал голос. – ЧП! Альбина Сергеевна покончила с собой…
- Что-о-о?!
  Самуил Валерьянович влетел в палату. Синее лицо. Покойное тело.
- Бог мой, как это случилось, Даша?
  В палате осталась только она. Даша. Всех остальных, нянечек и больных вывели.        Самуил Валерьянович широкими шагами мерил длинную комнату. У койки с трупом  стояла безвольная  Даша. Она тихо скулила.
- Даша, как это случилось? С чего ты взяла, что она покончила с собой?!
  Самуил Валерьянович нервничал. Такого не должно было произойти! В клинике всё предусмотрено. Продумано! Решётки на окнах плотные. Веревки, пояса, шнурки – непозволительная роскошь. Лезвия, ножи – предметы из другого мира.
  Но на несвежей постели мирно покоился свежий труп Альбины Сергеевны. Умиротворенно лицо бросало вызов.
  «Синее лицо. Синее некуда. Глаза закрыты. Где орудие преступления?» - Самуил Валерьянович согнулся, пошарил под кроватью покойницы рукой. Перевернул все постели других больных. Подошел к Даше. Зарычал:  
- Даша! Твою мать, очнись!
  В ответ девушка разрыдалась в голос. Пришлось ударить ее по лицу. Второй раз в жизни Самуил Валерьянович ударил женщину по лицу.
  «Только слабый мужчина бьет женщину! Слабый! Безвольный импотент!» Жена в гневе была прекрасна! Дрожащей рукой, прикрывая пылающую щёку, она возбуждала ещё более.
  Даша обмякла. Её ноги подкосились. Девушка рухнула на Альбину Сергеевну.
  «Конечно же! Кто-то убойным весом придавил пациентку! Необходимо расследование!»  
  Сбыв мягкотелую Дашу первой попавшейся санитарке, Самуил Валерьянович спешно отдал распоряжения: «Труп Альбины Сергеевны - в холодильник. Дашу - на воздух. Остальных по очереди в - мой кабинет». Размашистым шагом Самуил Валерьянович направился к себе. Он решил докопаться до истины, пока не взойдет солнце, но ровно на пятом сотруднике «сломался». При «допросе» санитарки и нянечки давали одни и те же показания: «Пришла. Легла. Мирно засопела. К её кровати никто не подходил».
  «Кому же  понадобилась смерть Альбины Сергеевны?»

***
- Смерть Альбины Сергеевны? Ты хочешь знать, кому она понадобилась? – Главный черт расхохотался. Он смеялся так громко и неистово, что ад колыхнулся. С большим трудом,  взяв себя в жесткие лапы, пояснил: – Она была единственная, которая помнила.
- Как вы это сделали? – Самуил Валерьянович находился в замешательстве.
- В детстве у тебя были игрушки? – резко перейдя на другую тему (как показалось Самуилу Валерьяновичу), неожиданно спросил главный черт.  
- Да. Конечно.
  На секунду-другую Самуил Валерьянович вспомнил детство. Полуголодное. Послевоенное. Но игрушки были. Плюшевый мишка и паровозик. Мишка был куплен ещё до войны, а маленький красный паровозик… Его подарил немец. Молодой парнишка, что у них квартировал. Когда они вместе играли, строя из пустых спичечных коробов железную дорогу, юный фриц…
- Не отвлекайся! Ты сюда спустился не за воспоминаниями! – Гаркнул на Самуила Валерьяновича главный черт.
  Самуил Валерьянович мигом спохватился:
- Да. Были игрушки. Мишка и паровозик.
- И кто кем управлял? – полюбопытствовал собеседник с рогами.
- Не понял, - искренне удивился Самуил Валерьянович.
  Самуил Валерьянович обычно понимал всех. Но он никогда не найдет объяснения, отчего его жена преступно коварно с ним обошлась! Ведь он любил ее… до мурашек.
- Забудь о мурашках, вернемся к игрушкам! – решительно произнес главный черт и встряхнул Самуила Валерьяновича, словно чем-то набитый мешок. В разные стороны разлетелась пыль. Покружившись в воздухе, она улеглась на элементы декора ада.
– Ну, и рухлядь, - задумчиво потянул главный черт. Ухмыляясь, он разглядывал Самуила Валерьяновича. Прицениваясь к нему, как к потенциальному клиенту, черт предвкушал агонию.
- Ладно, - черт сглотнул слюну, - Ближе к теме: кто кем управлял?
- Конечно, я игрушками.
- То-то же! Теперь, человек, слушай меня внимательно: люди, попадающие в несуществующую реальность, и пальцем не могут пошевелить без нашего на то позволения.
  Самуил Валерьянович возмутился! Самуил Валерьянович яростно заспорил:
- Это не так! Если бы это было так, мы бы знали! Чувствовали! Вот, я имею желание – и с легкостью поднимаю руку! (Самуил Валерьянович быстро поднял руку). Хочу – задираю ногу! (Кряхтя, приподнял ногу).  
- Ну-ну…
  Главный черт вновь неистово расхохотался, а Самуил Валерьянович замер на месте с приподнятой рукой и задранной ногой.
– В  таком положении ты будешь находиться ровно столько, как долго я пожелаю, понятно?
  Но вскоре главному черту надоела простая игра, и он вернул волю Самуилу Валерьяновичу.
- Значит, мы ничего не можем сами?  
   От страшной обиды и жуткой несправедливости, распластавшись на глиняном полу,  Самуил Валерьянович горько заплакал. Над ним завис главный черт.
- Самостоятельно вы можете валяться в депрессиях, стенать, рыдать, хулить Господа. Чем больше вы делаете глупостей, тем крепче ад. Отрицательная энергия легко проходит через несколько слоев земли и питает нас, даря вечность.
- Как же вы убили Альбину Сергеевну? – Поднявшись с пола, Самуил Валерьянович заглянул черту в глаза.

***
- Я не убивала, Самуил Валерьянович. Не убивала! Честное слово. Зачем мне было  убивать? – Даша пятилась назад. Самуил Валерьянович наступал.
  Рассвет. В кабинет через решетки на окнах просочились первые лучи солнца. Нежно скользнув по оголившимся девичьим плечам, они задержались на всклокоченной бородке.  
- Да? Ты так думаешь, Даша? Это ты так думаешь, что не убивала! А другие, я, например, предполагают иначе.
- Но ведь это неправда! Вы же знаете, что неправда.
- Милая деточка, тогда расскажи мне, что же ты натворила в этой жизни? Здесь случайных людей нет.
- Ничего я не натворила!
  Даша закрыла лицо руками.
- Мне… нечего было есть… И подружка устроила меня на работу… В бордель…Мы стали работать в паре, Самуил Валерьянович.
Самуил Валерьянович кивнул головой.  
- Искали новые образы, угождая клиентам... Понимаете, Самуил Валерьянович?  
Самуил Валерьянович пригладил куцую бородку.
- Милый Вы. Я за Вами наблюдаю. Хороший Вы. Добрый.
  Даша заботливо погладила Самуила Валерьяновича по руке. Он не спал ночь. Эта чертова Альбина! Угораздило ей помереть на его дежурстве!
  Самуил Валерьянович отдернул руку, но не по причине брезгливости, а отдавшись бдительности: никаких служебных романов.
- Так вот, той ночью нас «заказал» очень старый дедушка. Ему бы о душе позаботиться, а он… двух девочек, но… привычка – вторая натура. Приехали. Отпустили водителя. Дедушка наелся виагры… Мы из квартиры - на цыпочках…
- Вы его бросили, а ведь могли вызвать «скорую»! - Самуил Валерьянович глядел на Дашу с нескрываемым укором и… состраданием.
- Какая «скорая», Самуил Валерьянович? У меня… мама! Разве я могла покрыть её седую голову позором?!
  Даша возмутилась. Самуил Валерьянович поскреб куцую бородку.
- Никого я не убивала, Самуил Валерьянович! Ни Вашу Альбину! Ни того… Вы такой одинокий, Самуил Валерьянович.  
  Они поцеловались. Долгим, мучительным поцелуем.

***
- Ты мне изменил?
  Жанна, не мигая, уставилась на Самуила  Валерьяновича. Её взгляд застыл, словно взор пластмассовой куклы. Зрачки, потемнев, окаменели.
  Заикаясь, Самуил Валерьянович попятился. Он пребывал в замешательстве: откуда она узнала?!
- Я все о тебе знаю! Чем ты живешь! Как дышишь! Я только не могу понять, где труп твоей жены?!
- Жаннусик, ну, не надо об этом. Прошу тебя…
  Самуил Валерьянович горько расплакался. Жанна оголила мясистую грудь. Самуил Валерьянович, с жадностью припав к ней, замер.

***
  …Черт сидел на троне. Самуил Валерьянович лобзал его копыта. Черт, хихикая, издевался:
- Ох, как она тебя развела! Ох, уж эта Настя!
  Главный черт клокочущим смехом захлебывался в истерике.
- Какая Настя? – временами отрываясь от копыт, спрашивал Самуил Валерьянович.
- Та самая. А ты думал, она тебе настоящее имя откроет? Как же! Держи, горбатого.
- Кого держать?
Самуил Валерьянович совсем запутался. Нечто невероятное, а главное, совершенно жутко неприятное происходило теперь в его жизни. Или…  
- Я умер? – всерьез спросил Самуил Валерьянович у главного черта.
- Нет, - твердо ответил черт.
- Как же я узнаю, когда умру?
- Встретишь самого себя, значит умер.  
  Главный черт принял озабоченный вид.
- Слушай, дело какое, - замельтешил и вытащил из тайника пакет.
- Бабушкин подарок, - главный черт ласково прижал пакет к себе, – Парики из натуральных волос: светлые, темные. К нам ведь всякие поступают, - главный черт нагло вперился в седую бородку Самуила Валерьяновича.
- Из твоей облезлой растительности, конечно, парик не получится. Твоя куцая бородка сгодится лишь на мочалку. По вторникам у нас банный день. В аду, понимаешь ли, сплошная коптильня.  
  Теребя бородку, Самуил Валерьянович растеряно кивнул головой.
- Ну, в каком прикиде мне лучше?
  Главный черт, выудив из пакета лохматый рыжий парик, надел его.
  «Клоун, да и только», - пронеслось в мыслях Самуила Валерьяновича.
- Как хорошо, что есть проекция искусственного мира! Зеркал у нас нет, а она есть! – Воскликнул главный черт и снял рыжий парик.