//OFF//…
- Это было бы самое простое решение. Но ты не знаешь главного: Благочестивый Пророк Мун был ребенком. – Расплылся в саркастичной улыбке отец Насир, рассматривая в прицел своего тяжелого Кольта связанную фигуру Розы Сабо. – Твои кости будут несколько великоваты для такой священной реликвии.
Он кивнул в сторону – туда, где качая гудящей головой после тяжелого ботинка Преподобного святого, сидел не в силах подняться беспомощный Малой. Святые дервиши остервенело, бросились к мальчику.
- Нет! – крикнул и Роза не узнал своего голоса.
Малой не дрогнул. Правая рука подростка поднялась над головой. В детской кисти блеснула крохотная металлическая трубка. Рука согнулась в локте и как будто всегда существовала отдельно от тела мальчика, описала окружность, на мгновение останавливаясь напротив каждого из нападавших, изрыгая грохот и пламя. Нападавшие упали одновременно. Ополоумевший пастор бросился к Розе, на бегу выпуская всю обойму в то место, из которого пришла смерть, уничтожившая его покорную паству. Роза закрыл глаза от ужаса.
- Дёрнешься! Убью… – услышал зловещий шёпот Роза Сабо и открыл глаза. Преподобный святой отец Насир зубами вцепился в путы на спине юноши, толкая Розу перед собой, чертыхаясь сквозь зубы он торопливо перезарядил оружие.
- Ну, где ты! Немое исчадие… покажись! – Заорал пастор, поднимая наизготовку свой массивный Кольт. – Только покажись, трусливая дрянь…
Он поднёс ствол оружия к голове Розы.
- Тебе его не жаль? – Завопил он, рыская перепуганным взглядом по густым зарослям вокруг поляны.
- А тебе благочестивый? – послышался сзади насмешливый, звонкий голосок. Пастор и Роза одновременно повернули головы: позади стоял Малой. Скрестив руки на груди и склонив набок бритую голову, он хитро щурился задорными, зелёными глазами.
- Ты же немой?! – опешил пастор.
- Нет! Это ты… немой. – Загадочно улыбнулся подросток и повернулся боком. Под левым локтем блеснул металл. Раздался выстрел. Пастор рухнул как подкошенный.
- Ты умеешь стрелять?.. – Пролепетал непослушным, пересохшим языком обалдевший Роза и рухнул в синюю траву.
ГОЛОДНЫЕ БРОДЯЧИЕ СОБАКИ
Весь день Малой упрямо волок тяжёлое, безжизненное тело своего хозяина, оставляя позади кривой, зелёный след крови на синей, эйкуменской траве промеж фиолетовых деревьев. Глаза застилало липкой, розовой пеленой. Пальцы рук сводило судорогой от усталости. Деревянные ноги подгибались под тяжестью грязного комбинезона Розы Сабо, из которого мальчик соорудил примитивную волокушу. Цепляясь о кочки, бряцала в полупустую флягу с водой длинная сабля дервиша, привязанная на противоположном конце. Острые плечи подростка давно превратились в сплошной, кровавый мозоль. Всё чаще и чаще он спотыкался и падал в траву, проходя всё меньшее и меньшее расстояние. Малой уже даже не плакал от собственного бессилия – слезы высохли, он только шмыгал распухшим носом и с отчаянной злостью снова принимался за свою непомерную ношу, меряя тяжёлыми ногами, горбатые метры чужой земли. Закатилось знойное, голубое солнце. Не видя дороги, Малой рухнул на прохладную почву. Прижался ухом к промокшей насквозь повязке на простреленной груди дервиша, и испуганно прислушался.
- Дыши миленький дыши, – пересохшим от жажды, деревянным языком пролепетал он, – я отдохну немного, и мы ещё немного пройдём… а потом, ещё немного, ты только дыши, не сдавайся.
Мальчик поднял к небу усталые глаза. Как будто там, в начинающем сереть бездонном, эйкуменском небе, он мог рассмотреть ту к кому, сейчас мысленно обращается. Молчали чужие небеса. Молчала далёкая Мудрая Мать.
- Води-чки - расклеил безжизненные губы Роза Сабо.
- Живой – обрадовался Малой. – сейчас… сейчас.
Он привстал на четвереньки и шатаясь, пополз к ногам юноши; туда где была привязана сабля. Подросток торопливо отвязал флягу и заспешил обратно.
- Пи-ить – простонал дервиш.
Малой отвинтил крышку, с трудом приподнял непомерно тяжёлую, горячую голову молодого человека, оттянул одеревенелую челюсть и плеснул между губ несколько капель воды. Роза открыл рот и стал хватать воздух как рыба на берегу, надеясь поймать сухим языком хотя бы ещё немного жидкости.
- Нельзя – стал уговаривать его мальчик – умрёшь. Нельзя.
- Мало-ой – позвал Роза, – доро-огой дру-уг.
Мальчик тревожно глянул на бледное лицо дервиша с закатившимися под верхние веки зрачками глаз. Роза Сабо бредил:
- У тебя …род-ные глаза… до-брые глаза… мо-ей матери…
Малой растерянно опустил на волокушу мокрую от испарины голову дервиша и задумчиво приблизил к своим губам горлышко фляги. Он взболтнул флягу, призадумался, тяжело вздохнул, втянул носом воздух и мотнул головой - отгоняя наваждение, сглотнул липкую слюну и решительно завернул крышку. Рядом, очень близко раздался тоскливый визг и злобное рычание нескольких голодных глоток. Малой поднял голову. Скаля слюнявые клыки, несколько хищников настороженно выползли из ближайших кустов. «Агавы! И в парабеллуме последний патрон» – с тоской подумал подросток. Он бросил флягу и торопливо пополз к оружию. Задыхаясь от волнения, он вынул из ножен длинную саблю Розы Сабо, перепугано озираясь по сторонам. Агавы зарычали и стали обходить с двух сторон, оттесняя его от волокуши. Малой поднял клинок.
- Фу! – закричал он – пошли… прочь!
Он привстал на колени, и угрожающе махая тяжёлым клинком, завертелся на месте. Хитрые хищники ловко отскакивали от неумелых замахов его сабли и подвывая носились вокруг, пытаясь обойти сзади. Малой вертелся, извиваясь ужом на мятой траве, он стал понемногу отдаляться от Розы Сабо. Когда подросток оказался в нескольких шагах от волокуши, две вороватых злодейки, которые терпеливо ждали момента в ближайших кустах, бросились к раненому дервишу. Поскуливая от голода они вцепились клыками в набрякшую кровью повязку. Агавы торопливо попятились и медленно поползло вслед за ними безжизненное тело Розы Сабо.
- Нет! – закричал Малой – Не-ет!
Он бросился вдогонку и бешено замахал огромной, тяжёлой саблей, вцепившись в неё двумя своими слабыми, маленькими руками. Он скулил и рычал как раненая сука, отбивающая у хищника своего беспомощного малыша. Понимая, что силы покидают его вымотанное до изнеможения тело, он взвыл так, что испугались даже атакующие его агавы. С перепуганным визгом они разбежались по ближайшим кустам.
- Не отдам! – вопил Малой, – он мой! Только мой.
Одна из двух воровок - крупная, облезлая, любопытная сука в удивлёнии бросила законную добычу и поджимая хвост засеменила на полусогнутых лапах. Вплотную приблизив морду к лицу мальчика, она угрожающе зарычала. Малой сцепил зубы, и с такой тоской вперился в голодные глаза зверя, что хищник сдался. Агава взвизгнула и отвела вороватый взгляд. Она трусливо склонила голову, обнажая незащищённую холку. Вторая хищница тоже выпустила добычу из клыков и трусливо рыча, попятились на безопасное расстояние. Малой упёрся клинком в землю и поднялся на трясущихся от усталости ногах. Он шагнул к волокуше. Поднял с земли флягу. Ощущая, холодеющим лопатками, голодные взгляды агав, затаившихся за листвой ближайших кустарников; он привязал сосуд к ножнам.
- Он не умрёт? – взмолился Малой.
- Мама… – Малой поднял к небу бритую голову, – только не сейчас… я не готова к этому.
Он отчаянно вцепился в волокушу и опираясь на гибкий и длинный клинок сабли обречённо шагнул вперёд.
Роза Сабо не слышал этого. Он впал в забытьё. Он бредил. Огромный мир жаркой духовкой пульсировал вокруг него, становясь то маленьким как тесный ящик, то огромным как вселенная. Роза не мог оторвать голову. Как тяжёлый, непомерный балласт она тянула вниз его непослушное тело. Мир сузился до голубого солнца, вокруг которого бешено вращался зелёный шар спутника планеты Эйкумена. Этот шар стал расти и увеличиваться в размере до огромного кругло-образного Вана - охранника торговца, имя которого Роза пытался лихорадочно вспомнить. Ас-са, Асса-синн?.. нет?
Загораживая собою знойное, голубое солнце, огромный Ван нависал над беспомощным Розой. «Ры-дая он та-щил!» - вопил, подсказывая в самое ухо, шаро-подобный охранник работорговца. «Водички» – попросил Роза. Ван подпрыгнул как мяч и покатился вдаль, раскладываясь в пёструю гармонь. Раздувая полосатые мехи, гармонь выводила дикий мотив дурацкой песни, под который сама же и солировала простуженным басом: « Тащи-ил ры-дая сме-лый маль-чик он ти-хо пла-кал не-удачник».
Гармонь распалась на сине-фиолетово-зелёные прямоугольники игральных карт битых корявым крапом. Карты завертелись веером сложились в колоду рубашками кверху. Свернулись мостиком, из которого выпала грузная фигура джокера с лицом работорговца; имя которого не помнил Роза. Джокер хитро сощурил приветливые, азиатские глаза, аппетитно потянул через соломинку баночное пиво, и завопил: «Всего сорок пять тысяч и дорогой друг уважаемого путешественника, плюс бесплатный бонус - самое свежее, самое холодное пиво вселенной из баварских холодильников».
«Пить» - ещё раз попросил Роза. Толстый джокер брызнул клоунскими фонтанами слёз и заголосил нараспев: «Нель-зя ум-рёшь не-льзя». Он кривлялся и таял, уменьшаясь в размере.
«Ма-алой!» - позвал Роза на помощь: «дорого-ой друг!» Джокер растворился в фиолетово-зелёном пространстве, из которого туманным привидением возникло исцарапанное лицо мальчика. Хитро щурясь, удивленными от восхищения сказочно красивыми глазами матери, которой Роза никогда не видел, лицо уменьшилось до размера чёрной точки. Из точки вылезла серая кошка с головой дикой, лунной собаки - агавы. Виляя грациозным хвостом, плутовка увеличилась в размере и приблизилась к самому лицу Розы. Когтистыми лапами она содрала как маску свою собачью голову. Роза заорал…
Липкая фиолетовая тьма рассеялась. В глаза ударил невыносимо яркий свет, сквозь который мутной тенью проступил нежный овал знакомого лица весь в свежих, кривых царапинах. Малой! - Роза приподнял голову, удивленно окидывая взглядом светлую, просторную каюту в которой сейчас находился.
- Красавец! – оскалился он, роняя голову на подушку. – Опять кошек укрощал?
- Собак – буркнул Малой.
- Каких собак? – удивился Роза.
- Диких – сказал мальчик, – голодных, диких собак. Здесь такие голодные собаки…
[justify]В памяти молодого человека всплыли отрывки сегодняшнего кошмарного сна, в котором не всё оказалось бредом его воспалённого воображения. Вспомнилась - стоящая на четвереньках в окружении
