Мы
Москва 03-05.2017
1.
В просторном кабинете было сумрачно и пахло дорогой кожей с еле заметным привкусом чистого белья, доносившимся от деревянной вешалки с плотными белоснежными халатами, стоявшей недалеко от входа. Обстановка выглядела вполне дружелюбной, удобные в меру мягкие кресла, журнальный столик со свежей прессой и подносом с еще неостывшим чаем. На окнах висели плотные шторы, из-под которых с трудом пробивалось послеполуденное солнце, падая желтыми полосами на широкий деревянный стол с аккуратно сложенными пачками бумаг и ноутбуком в металлическом корпусе, горделиво стоявшим посреди массивной столешницы, не выглядевшей все же чрезмерно заносчиво. Все вокруг говорило о статусе хозяина кабинета, подчеркивая его вкус и располагая к себе посетителей своей простотой и удобством.
Мужчина средних лет потянулся за новой чашкой чая, отложив в сторону прочитанную по диагонали деловую газету. Лицо его не выражало никаких эмоций, рот механически впускал в себя прозрачную коричневую жидкость. Не выражая ни удовольствия, ни омерзения вкусом, ничего. Его светло-коричневые глаза уставились на антикварную лампу, удачно вписавшуюся на письменном столе возле современной техники, стараясь не встречаться с пронзительным, вопящим взглядом постаревшей не по возрасту женщины с тонкими, покрытыми точечками темных звездочек руками и болезненно белым неспокойным лицом. Она смотрела на него и молчала, не в силах прикоснуться к чашке с давно остывшим чаем, налитом им полчаса назад.
– Оля, – начал он, закончив с чаем. Его глаза больно ударили по ее поблекшему взору, заставив зажмурить красные от постоянных слез и нестерпимого жжения глаза, – Прекрати себя мучить. Мы с тобой уже все решили, не время идти на попятную.
Он пошарил по карманам в поисках зажигалки и пачки сигарет, но вспомнил, что оставил все при входе в исследовательский центр. Рука досадливо хлопнула по бедру, а рот скривился в горькой усмешке. Она заметила это и тут же бросила на него нестерпимый поток мольбы бесцветных глаз. Он отвернулся, выбирая новый объект для исследования, но все в кабинете было изучено досконально.
– Оля, не надо на меня так смотреть, – с нажимом проговорил он. – Выпей чаю, станет легче.
– Я не хочу, – прошептала она, отодвигая от себя чашку.
– А ты выпей. Мне кажется, что они туда что-то подмешивают.
– Ты думаешь?
– Да, я успокоился.
– Ты и так спокойный, – ответила она, не то с укоризной, не то с похвалой.
– Я боюсь, Сережа, боюсь.
– У нас больше нет смысла бояться, – сухо заметил он, выбирая на столе новую газету. Быстро пролистав, он бросил ее обратно, все было одно и то же.
– У нас больше нет времени бояться.
– Я знаю, знаю, – она протянула ему руку, он нежно сжал ее в своей жесткой ладони.
– Я же сама настаивала на этом, а теперь боюсь. Мне кажется, что ты был тогда прав, прав.
Она тихо улыбнулась, раскрывая еще не увядшую совсем красоту женщины, переступившей уже через молодость, но не приблизившейся к зрелости, сохраняя в себе тонкую красоту солнечного света. Он глядел на нее и молчал, не видя в ней ту молодую старуху, в которую она себя сама превратила, он видел ее как и двадцать лет назад, молодо и ослепительно красивой, с тонкими чертами лица и яркими, брызжущими радостью и восторгом глазами с нежно-голубым оттенком. Она всегда чувствовала это, благодарила его, жестоко, зло и яростно укоряя себя за то, что сама не могла так.
В кабинет бодрым шагом вошел высокий, уже изрядно полысевший и не скрывающий своей здоровой полноты мужчина, сбрасывая на ходу белый халат на вешалку. Он весело кивнул ожидавшим его и сел за свой стол, открывая ноутбук.
– Так, не заждались меня? – улыбаясь, спросил он. – Дела, дела. Сами понимаете.
Толстые пальцы громко забегали по клавишам.
– А что мы сидим в полумраке? – он взял пульт со стола, и через мгновение шторы бесшумно раскрылись, впуская в комнату ослепительный столп света.
– Одну минутку, и я к вам.
Ольга взяла остывший чай и стала нервно, большими глотками пить.
– Ну, вот и все, – мужчина вышел из-за стола и сел рядом с ними.
– О, чай уже совсем остыл, сейчас принесут новый.
– Спасибо, мы больше не будем, – Сергей прижал к себе начавшую было дрожать руку.
– Понимаю, я сам не люблю ждать, хуже нет ничего, как ждать, – мужчина стал совершенно серьезным, его пальцы поигрывали золотой ручкой, вращая ее на кончиках идеально ухоженных ногтей. Тогда давайте к делу. Наблюдательный совет одобрил наш проект, уже на следующей неделе мы получим финансирование. Так что, я нас поздравляю.
– Спасибо, – сухо ответил Сергей, заметив, как вздрогнула жена, спрятав глаза в пустой чашке.
– Вот, так что вот. Значит завтра, я думаю, что можно уже и завтра, – он задумался, замедляя вращение ручки, – можете привозить Артема. В любом случае нам потребуется около двух недель, чтобы подготовиться к операции.
– Так скоро? – шумно выдохнула Ольга.
– Да, а что тянуть? Я же вам уже неоднократно говорил, что время ожидания закончилось. Процесс неизбежен, никто не сможет вам ответить, когда произойдут необратимые изменения.
– Да, мы все помним и ни отчего не отказываемся, – спокойно сказал Сергей. – Просто поймите нас, это тяжело принять.
– Не буду говорить, что я понимаю то, что вы чувствуете. Я не могу этого понять, не к чему лукавить. Возможно, у вас есть ко мне вопросы?
– Александр Иванович, – еле слышно сказала Ольга. – Ему не будет больно?
– Кого вы имеете в виду? – нахмурился Александр Иванович. – Извините, за мою циничность, но больно будет всем: и Артему, и Толе, и вам. Это неизбежно! Понимаете, неизбежно. Никто не скажет, как будет идти процесс заживления и самое главное, как пойдет приживаемость, ну или проще принятие. В этом и есть основная проблема. Не забывайте, вы первые, первые.
– Мы помним. Завтра я привезу Артема. У нас больше нет вопросов, – сказал Сергей, взглядом останавливая готовую расплакаться жену.
–Тогда у меня есть вопрос. Как Артем, он готов?
– Да, он готов, – ответил Сергей. – Он все понимает и согласен.
– У вас очень умный сын. Природа удивительная штука, насколько умен ваш сын и насколько не удался Толя, мдамс.
– Почему Вы так говорите? – вспыхнула Ольга. – Толя замечательный мальчик.
– Замечательный, но бракованный. Простите меня, но я врач, я все вижу иначе.
– Но…
– Оля! – остановил ее Сергей. – Александр Иванович, я думаю, что мы пойдем.
– Да-да. У Леночки возьмете договор, почитаете вечерком, ага?
– Хорошо. До свидания, – Сергей встал, Оля встала за ним, отвернувшись от Александра Ивановича.
– До завтра. Все будет хорошо. Это будет успех! – Александр Иванович бодро пожал ему руку и супруги вышли из кабинета.
В приемной их уже ждала молодая, слегка полноватая для своих лет секретарша в вызывающе обтягивающем ярком платье, длинные волосы как бы небрежно спадали на высокую грудь, а большие глаза бесстыже смотрели на Сергея, бросая короткие взгляды превосходства молодого тела на ссутулившуюся Олю.
– Ваш договор, – пропела она, протягивая Сергею белую папку с символикой исследовательского центра.
– Спасибо, – Сергей взял папку и вышел, уводя под локоть уже начинавшую вскипать Олю.
Они быстро покинули центр, стараясь не встречаться глазами со встречными людьми. Минивенн, нагретый на солнце, ждал их, источая удушливый запах перегретой пластмассы, заставляющий неистово дышать от накатившей внезапно гипоксии. Сергей завел двигатель и вывернул ручку кондиционера на полную.
Оля стояла рядом с машиной, щурясь на яркое солнце. Покинув центр, она будто бы ожила, свет путался в ее русых волосах, стекая золотой водой по сильным плечам. Сергей подошел к ней, с наслаждением закуривая. Она мельком взглянула на него, с легкой укоризной, помня данное им слово бросить, но это было так давно, так давно, что, казалось, этого и не было вовсе никогда, никогда… было только это – нескончаемая тоска, дурнота, бьющая тяжелой струей в голове, опустошение. И не было больше ничего в их жизни, а ведь это не так, не так!
Она ворошила свое сознание, вытряхивая на себя все застарелое, заново переживая, заново проживая. Нет, ничего в этом нет, так зачем она снова и снова мучает себя? Оля понимала все отчетливо, но иначе она не умела, хотя желала этого.
– Поехали, – Сергей докурил и небрежно бросил окурок в ближайшую урну.
Они сели в машину, поток холодного воздуха разогнал пластиковый смрад, оставив в салоне свежесть морозильной камеры, стерилизованной, бездушной.
Дорога, ведущая к исследовательскому центру, спрятанному от посторонних глаз в густом лесу, чудом сохранившемся внутри захваченной урбанизацией территории вокруг Москвы, через десять минут вывела их на магистраль. Плотный поток машин поглотил их, медленно потащив своей жаркой тягучей массой в сторону города. Шоссе стояло в обе стороны, и не оставалось надежды на малейшую возможность уйти из этого смрадного жара на объездную дорогу, навигатор неумолимо зачернял все съезды с шоссе. Из соседних машин играла развеселая квадратичная музыка, сливающаяся в своем подобии в один большой бесконечный трек.
Оля безучастно смотрела на соседей по пробке, не находя в их лицах ничего. В них не было ни раздражения, ни досады, ни радости, ни веселья, она видела только плотные восковые маски неподвижных манекенов. Сергей медленно курил, выпуская дым в открытое окно, второй рукой он листал ленту стихийного чата пробки, пытаясь понять причину затора.
– Дорогу перекрыли, – сделал он обобщающий вывод.
– Что? – спросила Оля, вырвавшись из тумана своих мыслей.
–
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+