Мы

каждым шагом. Ей пришлось буквально тянуть его, заставляя двигаться вперед. В смотровой было холодно от бешено дующего кондиционера и ослепительно светло, пахло озоном и чистой тканью.
– Разденьте его, – приказала ожидавшая их ассистентка Александра Ивановича. Она властно показала на сложенную больничную рубашку на кушетке.
Уля повиновалась взгляду серых властных глаз, помогая Толе снимать верхнюю одежду. Ассистентка недовольно морщила красивый нос, ощущая запах молодого мужчины, ворвавшийся в чистоту стерильного помещения. Толя, чувствуя себя неуютно, сопротивлялся требовательным рукам Ули. Находясь в окружении двух молодых женщин, он бегал глазами по комнате, ища лазейку, чтобы спрятать свою позорную наготу. Тонкая длинная рубашка, повисшая бесформенным мешком на нем, только добавляла ощущения беззащитности и страха.
Уля обняла Толю за плечи и усадила на кушетку, приложив существенное усилие. Он не хотел сопротивляться, но тело, ожидавшее чего-то неизвестного, пугающе непонятного, закостенело. Превратившись, под паническим воздействием мозга, в каменный столб, готовый провалиться сквозь землю.
Как в тумане слышались ему голоса строгой ассистентки, которая не переставая терла свой нос, было видно, что она тоже сильно волнуется, сквозь идеальный бронзовый загар, который ты не получишь в Среднерусских равнинах, проступила ледяная бледность, превращая ее хорошенькое личико в восковую маску. Напротив, Уля, быстро успокоилась и теперь спокойными движениями подготавливала шприцы с успокоительным, ровной изгородью выкладывая их на металлическом подносе.
Через десять минут в смотровую ворвался Александр Иванович, раскрасневшийся от удовольствия, махая перед собой руками, будто бы помогая себе идти. Подтягивая свое тело вперед за незримые поручни. За ним, неуверенно, вошли мужчина и женщина. Женщина была бледная, как ассистентка, но на ее коже не было того роскошного загара, и поэтому бледность смотрелась на ней естественно. Мужчина встал рядом с дверью, не желая проходить дальше.
– Ну, вот и наш пациент, или, может вернее сказать, донор, а? – Александр Иванович довольно хихикнул, не замечая того, как исказилось ужасом лицо вошедшей женщины, бледная ассистентка нервно почесала нос, отвернувшись к двери, где с непроницаемым лицом стоял Сергей.
– Зачем Вы так говорите? – прошептала Ульяна, погладив по голове обезумевшего от страха Толю.
Нет, он не понимал того, что сказал этот краснолицый человек, он лишь почувствовал, что это про него, как чувствует корова, когда ее тащат за рога на бойню.
–Ульяна, подними-ка его, – Александр Иванович сделал властный жест рукой.
Уля подняла Толю, что-то шепча ему на ухо, но он больше никого не слышал, глаза его округлились, а сам он хотел сбежать отсюда, туда, в спасительную оранжерею.
– Это абсолютно здоровый организм. Ульяна, снимите рубашку, – Александр Иванович жестко посмотрел на Ульяну, которая застыла на месте с немым вопросом, бледная ассистентка что-то проворчала в полголоса, но не стала перечить начальнику.
– Ну, давайте же!
Как с манекена, Уля стянула с него рубашку. Толя весь сжался, не зная, как скрыться от незнакомых глаз, уставившихся на него.
– Вы нам еще зубы покажите, – Сергей подмигнул парню, желая показать, что все в порядке, Толя смотрел на него с надеждой, ища защиты.
– А что, зубы очень важно. Видите, тело развитое, крепкое. Если хотите, то можем показать и зубы.
– Оля, с ужасом, посмотрела на мужа. Сергей резко двинулся вперед и, забрав у Ули рубашку, надел ее на  Толю, сильной рукой посадив его обратно на кушетку.
– Он такой же человек, как и мы с Вами, – Сергей гневно смотрел на Александра Ивановича.
– Конечно, как же иначе? А разве я имел ввиду что-то другое? – Александр Иванович фальшиво рассмеялся.
– Вы же понимаете, профессия сделала из нас циников, таковы издержки. Но мы же с вами должны думать о будущем Артема?
– Да, и у нас есть вопросы по договору, – ответил ему Сергей.
– Да-да, но это мы уже обсудим в моем кабинете, – он засуетился, отдав короткие указания своей помощнице.
– Пойдемте.
Когда они вышли, ассистентка шумно выдохнула и взглянула вопросительно на Улю.
– Я не хочу, – ответила ей Уля.
– Я тоже не хочу. И что с того?
– Не знаю Лиз, ну поговори с ним.
– Да ну, – Лиза махнула рукой. – Мне остался один год ординатуры здесь. Да, жалко парня, но он мне же не родной, у меня своих проблем хватает.
Ассистентка взяла в руку шприц и кивнула Уле.
 
– Может хотите чаю или кофе? – Александр Иванович гостеприимно улыбнулся.
– Нет, спасибо. Нам ничего не нужно, – ответил Сергей, вынимая из портфеля договор. Оля сидела напротив и молчала, уставившись в одну точку на журнальном столике.
– Мне не понятен юридический статус нашего сына.
– О, понимаю Ваш вопрос, Сергей. Вы же понимаете, насколько уникальна наша операция? Никто, понимаете. Никто в мире этого никогда не делал. Но, прогресс не остановить. Новое общество требует новые технологии. И, как всегда, любая, даже самая уникальная и полезная идея сталкивается перед несовершенством законодательства. Никогда еще бюрократы не успевали за учеными. Ну, это если вкратце.
– Простите, я не понимаю Вас, – сказала Оля, быстро взглянув на мужа.
- Нам непонятно, почему в договор наш сын значится как донор, – Сергей открыл приложение, протянув его Александру Ивановичу, но тот только отмахнулся.
– Я этот договор знаю уже наизусть, он мне снится по ночам. Дело в том, – он сделал паузу, будто бы подбирая слова, но по движениям его тела было видно, что ему не терпится побыстрее закончить этот разговор. – Дело в том, что юридически мы не можем из двух человек собрать одного, не можем. Нет такого понятия, это равносильно убийству, тем более, что опыты над людьми запрещены. К сожалению, это чисто юридически, ваш сын является донором, он безвозмездно, с вашего разрешения, отдает свою часть мозга, пока еще живого и здорового, вы же понимаете, сколько ему осталось жить?
– Да, мы все понимаем. Но поймите и Вы нас, – Сергей прокашлялся. – Как нам быть с тем, что наш сын является лишь материалом.
– Да, это ужасно, но по-другому не получится. Вы забываете главное – в итоге у Артема будет новее, здоровое тело. Он будет жить нормальной жизнью, счастливой, вместе с Вами, разве этого мало?
 Но… но что будет с этим мальчиком? – прошептала Оля.
– А что с ним будет? Он получит новую осмысленную жизнь. Это стоит очень многого. Я не склонен давать советы, но, по-моему, вам следует думать о вашем сыне, а наших питомцев оставьте нам.
– Питомцев? – Оля с ужасом взглянула на Сергея, у которого лицо перекосилось от его слов.
– Простите за наш профессиональный сленг. Конечно же, я имел ввиду наших детей, которых взял под опеку наш научный центр. Поверьте, у нас значительно лучше, чем в интернате.
– Мы можем увидеть Артема? – спросил Сергей.
– О, да, конечно же, – Александр Иванович подошел к своему столу и набрал номер.
– Да, я. А мы можем подойти в первый отсек? Нет, что уже? Да, быстро работаете. Понятно.
Оля нервно заерзала на кресле.
– К сожалению, это уже невозможно. Артема поместили в первый нейроотсек, мы уже начали процесс адаптации.
– Но мы приехали всего час назад? – возмутился Сергей.
– Сергей, поймите, счет идет на минуты, и поэтому, чем раньше начнем, тем вероятней успех. Мы же все этого хотим?
– Мы можем его увидеть? – Сергей нервно сжимал кулаки.
– Нет, вход в отсек разрешен только персоналу, необходимо исключить возможность заражения. Не беспокойтесь, через две недели вы сможете увидеться с вашим  сыном, здоровым, а? Ну, это же прекрасно!
Он широко улыбнулся и забрал договор со стола, показывая всем видом, что разговор окончен. Сергей поднялся и помог встать Оле, она ватными ногами с трудом дошла до двери, где с ними распрощался гостеприимный хозяин.
 
3.
 
Белый свет, яркий, режущий глаза. Нервно попискивали мониторы, выводя на широкие экраны ломанные линии графиков, шумно вздыхал аппарат ИВЛ. За стеклом сидели трое операторов, устало зевая, смотревших на мониторы, выстроенные сплошной линией на длинном столе. Небрежно валялись пустые пакеты из-под бургеров, на белой столешнице зияли два больших сладких пятна от пролитого кофе.
– Ну, что у нас? – спросила вошедшая Лиза, вместе с ней ворвался и запах плотных духов.
– Да все нормально, сама посмотри, – лениво отозвался один из операторов, растекшийся по креслу.
– Вижу, – Лиза пробежалась по трендам, контролируя процесс адаптации, графики были ровные, оба мозга полностью вошли в единую информационную систему.
– Да все нормально, вот, – другой оператор вывел на большой экран две 3D-модели мозга, где ярким оранжевым цветом выделялись области сформированных искусственных нейросетей, таблица параметров выводила равное количество развитых наноконтролеров, потенциал был достаточен.
– Бери и меняй, тык-тык! – воскликнул третий оператор. – Plug and play!
– Поговори мне, – фыркнула Лиза. – Вы тут срач приберите, через час начнем встраивание.
– Че, резать будем, да? – спросил расплывшийся на кресле оператор, нежелавший менять свою ленивую позу.
– Я тебе язык отрежу, – Лиза топнула ногой. – Уберите все тут!
Она вышла, оставляя их в дурмане своих духов.
Через час в операторской было не продохнуть, оправившиеся операторы с идеальной осанкой сидели за столом, ожидая команды руководства.