Произведение «ВНЕ ДОСТУПА» автора Алик Данилов

Гул нарастал, придавливая мозг к черепной коробке; выматывая нервы, из горного провала вынырнул вертолет. Он поднялся над горным плато и разбросав пулеметным огнем скудную афганскую растительность — улетел, оставив после себя жизненную неустроенность и звонкую могильную тишину. Но это продолжалось недолго — размытый утренним туманом человеческий силуэт с автоматом появился из-за скалы неожиданно, но Леха успел поймать его боковым взглядом, и пока обостренное сознание анализировало неожиданную смену обстановки, руки, привычным движением, вскинули автомат со снайперским прицелом и указательный палец мягко нажал на спусковой крючок. Автомат, буднично выплюнув короткую очередь, аккуратно вогнав трассирующие пули в голову силуэта. Силуэт, получив свою порцию свинца, осел на землю бесформенной кучей и, прокатившись по склону, исчез в пропасти, оставив после себя небольшое облако пыли
Марево расступилось, и несколько силуэтов выбежав из сожженного бензовоза рванулись к Лехе, пытаясь взять его в клещи. Неторопливо прицелившись Леха, выстрелил из подствольного гранатомета, перезарядил, снова выстрелил, и снова, и снова.
Рассвело, показалось солнце, осветив поле боя с разбросанными кусками окровавленных человеческих тел, содрогнулось от ужаса, и скрылось за грозовой тучей.

…«Получай фашист гранату», — мелькнули в Льохиной голове, где-то давно услышанные слова. Пора было выпить очередную рюмаху водяры, пока не появились новые галюны.
Леха открыл глаза, и его мутный взглядом уставился в бедно накрытый стол, на котором кроме бутылки водки и куска серого хлеба, ничего не было.
Да и откуда было на нем чему-то из еды взяться; на последние деньги, что оставались от пенсии инвалида советской армии, воина миротворца, Лехи Давыдова, и была куплена эта бутылка водки. Сердобольная продавщица, давно знала Леху, дала ему в долг еще полбуханки хлеба, а вот до следующей пенсии жить еще надо было неделю.

«Херня, прорвемся», — подумал Леха, входя в очередное запойный пике, где он снова был молод и здоров, и где его ждали вечно живые собратья. Там все было хорошо; не было изнуряющий повседневной лжи, постоянного чувства голода и глухой безнадеги, все было хорошо, кроме одного: после того, как в бреду автомат срезал человеческий силуэт, в реале надо было выпивать очередную рюмаху, Леха протянул руку к бутылке собираясь уже налить себе водяры, как вдруг раздался телефонный звонок.
Преодолев соблазн вбросить в себя очередную рюмаху водяры, Леха протянул руку к телефону и подняв трубку недовольно проговорил:
— Бункер, Борман на проводе, — когда хотел, Леха умел шутить так, что у собеседника на той стороне, отпадало всякое желание разговаривать.
Но не в этот раз. Собеседник видимо его шутки понимал и адекватно к ним относился.
— Больной Давыдов, кончайте шутить. Как Вы себя чувствуете? — прозвучало в ответ в телефонной трубке.
— Кто это?
— Ваш участковый врач с десятого госпитального психиатрического отделения. Так, как Вы себя чувствуете? Галлюцинации с голосами не особенно беспокоят?
— Да как Вам сказать? — поняв с кем, имеет дело, задумчиво сказал Леха, подкуривая чинарик. — Сейчас неплохо. Совсем неплохо. После того, как мои голоса были мобилизованы на войну, а другие поженились и съехали, у меня развязались руки и теперь в галлюнах я со своими собратьями постоянно побеждаю. Сейчас допью эту бутылку и пойду с ними, не то опять в атаку, не то за новой пляхой водяры.
— Понятно. Вы пока не спешите. Я сейчас вам сам ее подвезу. Договорились?

Ответа не было. Лехи было не до пустого трепа. Из-за скалы снова показалась голова и Лехины руки, опережая сознание, привычно подняли автомат. Прицел. Выстрел. Промах. Сухой щелчок затвора. Кончились патроны. А на том месте, рядом с головой появилось дуло древнего мултука. Вспышка, выстрел.
Телефонная трубка упала на пол… «Абонент находится вне зоны доступа сети.»