губки, если он не сразу обращал внимание.
Она бросила работу, сидела днями дома, уборкой не занималась, готовкой тоже. Все делала Елена. Она часто утешала себя: «Вот родится ребенок, ей и без того хватит работы». Но время шло, а Жанна не округлялась, ничего не менялось ни в ее стройной фигурке, ни в привычке есть выпечку по вечерам и спать до полудня. Елена как-то попробовала спросить у сына, как здоровье невестки, но тот хмуро буркнул: «Жанка тогда понервничала, ну и...выкидыш, словом.» Елена удивилась: уж она-то видела немало женщин в таком положении, но цветущими они явно не были. Но ничего не сказала, посочувствовала сыну и невестке. Та криво улыбнулась и смолчала. А Денис просто наорал: «Просил же, не приматываться к Жанке! У нее и так все беды из-за тебя, языка твоего!»
Дома было все хуже и хуже. Сын винил во всем мать, невестка ходила молча, оскорбленно вскидывая голову, если Лена у нее о чем-то спрашивала.
У нних все чаще собирались компании. Сын защитил диплом, устроился на работу в НИИ. Институт вымирал, половина помещений была сдана в аренду разным странным фирмочкам, так что, инженеры ютились в нескольких давно неремонтированных комнатках. Что они там делали за мизерную зарплату, которую им не всегда выплачивали, Елена так и не поняла.
Жили, в основном, на ее деньги. Она приходила вечером, загружала холодильник, а на другой день надо было снова бежать в магазин. «Спасибо» ей никто уже не говорил.
Глава 3.
Однажды приехала к ней подруга Инна. Высокая, с рано поседевшими волосами, уложенными короной на голове, она не казалась старше Лены, хотя у их была разница в три года. Посидела с ней на кухне за чашкой кофе, внимательно глянула на невестку, молчком прошедшую к холодильнику и обратно, на Дениса, хмурого, как туча. Лена шепнула: «Пойдем ко мне, тут неудобно, ребята есть хотят».
Инна по привычке направилась в большую комнату, распахнула дверь и удивленно сказала: «Ну и бардак же тут у тебя, никогда за тобой такого не водилась, ты чего это, подруга?»
Жанна вскочила с дивана и захлопнула дверь перед ее носом.
- Я теперь тут, в маленькой живу, не там, - поспешно сказала Елена, заталкивая Инку к себе.
Та примостилась на стуле и огляделась: «Значит, так ты теперь живешь...Понятно».
- А как... Детям же побольше места надо. Вот и поменялись с ними.
- Понятно, - снова протянула Инка. – А телевизор с видиком тоже... поменялся? А тахта, ковры, сервиз? А книги где? У тебя же собрания сочинений стояли, на зависть всем!
- Ну, здесь же и места нет, Ин! Да мне много и не надо, одной-то.
- Ты что, рехнулась? Тебе сколько лет?! Сорок пять? Не девяносто? Так что ж ты о себе, как о старухе, говоришь? Пусть они, как ты когда-то, снимают квартиру, работают, зарабатывают, а тебя оставят в покое! Ты же за ними еще и убираешь, и деньги на них все уходят, так? Что я, тебя не знаю!
Елена только молчала. Она не была в силах воевать – с кем?! С родным сыном? Да ему жизнь не жаль отдать, пусть бы только был счастлив, а тут, какие-то шмотки, деньги... Пусть, ей ничего не жаль. И себя тоже.
Она попробовала было объяснить это Инке, но дверь распахнулась и ворвалась невестка. Она видимо, подслушивала, и теперь была я арости: «Ах ты, старая ведьма! Ты что тут несешь, кто что должен снимать?! Сейчас не те времена, а квартира Дениса, пусть мамаша еще спасибо скажет, что мы ее отсюда не выставили. А тебя чтоб духу не было! Явилась тут, в чужие дела лезет, подстрекает еще!» И вцепилась Инке в пышную прическу. Инка была дамой курпулентной, потому Жанка летела к себе в комнату бегом, придерживая на себе остатки халатика. Дверь она закрыла на задвижку и орала из комнаты на Инку и Лену.
Инка приводила себя в порядок и ворчала: «Ну, подруга, и родственница у тебя появилась! Ты что, рехнулась, что позволила сыну жениться на этой хабалке?!» Прервал ее звонок в двери. На пороге стоял милиционер: «Соседи жалуются, крики у вас тут, драки».
Жанка вылетела из комнаты: «Да, меня вот эта тетка сейчас ударила! Вот, вот она!» Инна зло глянула на нее: «Не ударила.. к сожалению. А надо бы. Пороть тебя надо, да поздно, девочка!»
Милиционер выслушал Жанну, Лену с Инной – к удовольствию соседей, не заходя в квартиру, а на площадку высыпали все: как же, бесплатное развлечение. Раньше Елена им такого удовольствия не доставляла.
А потом сказал: «Дело у Вас, граждане, семейное, сами разбирайтесь. А тишину нарушать не положено. Это я Вам говорю, гражданочка!» - обратился он к Жанне. Та было опать начала: «А они... А я...» Но он прервал ее: «Если что не так – жалуйтесь, а порядок не нарушайте».
И он пошел по вниз по лестнице, едва не столкнувшись с Денисом. Тот был страшно удивлен, застав на площадке лестницы своих мать и жену, а также приятельницу матери, которую знал с детства.
- Что тут у Вас случилось?! Почему милиция?
Жанна бросилас ему на шею с жалобами и слезами, соседи начали расходиться, а Лена с Инкой зашли в квартиру. Через несколько минут к ним постучал Денис: «Мать, выйди пожалуйста!»
В коридоре стояла заплаканная Жанна. Елена остановилась в дверях.
- Мать, я тебя просил не лезть к Жанке? У меня терпение лопнуло. Мы не может вместе жить, надо искать размен. В наше время это дело долгое. Так что, чтоб всем было спокойнее, поищи пока себе комнату, тебе же легче, ты одна, а Жана опять беременна, ей нельзя волноваться, а то будет, как в прошлый раз»
Инка не выдержала и выскочила в коридор: «Ты что, рехнулся, мать из собственной квартиры гонишь?! Куда? Она всю жизнь эту квартиру ждала, зарабатывала, а теперь вон, из-за какой-то хабалки, которую ты сюда приволок?! Ты хоть чем-то соображаешь, кроме...!» И добавила, чем именно он сейчас соображает. Инка всегда была остра на язык.
Жанна застонала: «Вот, видишь! Опять! Они меня специально оскорбляют, чтоб у меня опять выкидыш, как тогда...Они меня ненавидят! Мне плохо....!»
И упала на руки Дениса, но опять Елена заметила, как что-то, вроде торжества, сверкнуло у Жанны в глазах.
Он отнес жену в комнату, вернулся и сказал: «Мать, все. Извини, мое терпение лопнуло: если не съедешь, врежу замок и ты сюда вообще не войдешь. А по документам квартира моя. Можешь ходить по судам, сколько хочешь».
Инна застыла, а Елена сказала: «Инка, подожди меня минуту».
Она быстро побросала в дорожную сумку что попалось под руку, прошла в свою бывшую комнату, где на тахте умирающим лебедем валялась невестка, взяла свои документы из секретера, надела пальто и сказала Инне: «Пойдем».
Та все так же молча двинулась за ней. Дверь захлопнулась, как будто отделяя один этап ее жизни от другого. В котором она пока еще не знала, как жить.
