Либеральные деятели февраля, конечно, были патриотами России, желающими всяческого блага своей Родине. Совершая свои деяния по свержению монархии русской, они преследовали сугубо благородные цели – приблизить страну к европейским стандартам качества, сделать жизнь россиян более обеспеченной, по-европейски нарядной и благоустроенной.
Однако, есть и другое хорошо известное россиянам изречение, пришедшее к нам из недавнего прошлого: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».
Почему же так плохо получилось у деятелей февраля с благополучием России?
Возможно, потому, что врали! Врали самим себе, и сами же уверовали в истинность своей лжи! А главное – с думской трибуны врали стране. Врали, зная, что их ложь обыватели будут принимать за истину. Врали, что царь готовит перемирие с немцами и хочет поражения России в войне. Обманывая народ, либералы обманывали сами себя, свои мечты о благополучной России.
Кроме того, либерализм совершенно не позволяет правильно оценивать действительность. Как оказалось, российские либералы совершенно не знали, что такое русский народ. Либералы совершенно не понимали, что такое демократия, что такое свобода. Русские либералы были слишком наивными учениками европейских учителей. Они были слишком самоуверенными, как ведут себя люди, думающие, что познали истину в последней инстанции.
Невежество, лживость, самоуверенность, самовлюблённость и детская наивность – это и есть главные качества русского либерала с тех пор. Ну, и как с подобным набором ценностей можно было ожидать чего-то хорошего в России?
Вот как ярко описывает, например, Г. М. Катков интриги русских либералов против царского режима в своей замечательной работе «Февральская революция»:
«…во что уперлась к февралю 1917 года распря между самодержавием и либеральной оппозицией… Во всем добились успеха те, кто с 1915 года пытался сломить упорство царя путем давления, угроз и изоляции, кроме главной цели. Они развернули гигантскую кампанию против правительства, царицы и царя в печати и в Думе, они помогали нелегальному распространению обличительных обращений и речей. Они сумели взбудоражить так называемое «образованное общество», внушив, что предательская власть вырывает у него из рук победу, которая несомненна, стоит лишь за дело взяться либералам.
Под натиском этой пропаганды пошатнулись среднее чиновничество и армейская администрация, росло осуждение начальства; эти люди готовы были подчиниться власти общественных организаций.
…Если бы царь и правительство твердо держались еще несколько недель, то игра Прогрессивного блока и общественных организаций была бы проиграна.
Это, очевидно, ясно было всем участникам событий, хоть никто в том не признавался. Либералы и радикалы всех оттенков продолжали твердить, что их заботит лишь одно – исход войны, завершение последней, как тогда думали, ее стадии. И повторяли бесконечно, что без
немедленной конституционной реформы победа невозможна. Однако страх военной неудачи и унижения России был, если мы не ошибаемся, лишь пристойной оболочкой другого чувства – глубокого внутреннего опасения, что война кончится победой до того, как осуществятся политические чаяния оппозиции, что возможности, предоставленные ей чрезвычайными
обстоятельствами военного времени, будут упущены.
…Либеральные круги, и в Думе, и в общественных организациях, разжигая антиправительственную пропаганду, поддерживая слухи об измене в высших сферах, подстегивая раздражение публики и направляя его против «немки» и царя, до того накалили страсти, что свержение царского режима показалось освежающей бурей».
И вот с этим-то духовно-нравственным багажом либералы свергают царя и захватывают государственную власть в России. Естественно, что они не могут обуздать дикие нравы толпы, потерявшей нравственные ориентиры. Интеллигенция научная и творческая, придя к власти, совершенно не знала, как этой властью распорядиться, чтобы хотя бы сохранить страну.
И буря действительно разразилась нешуточная. Такая, что за полгода правления либералов Временного правительства от Российской империи мало, что осталось, и экономика России была «разорвана в клочья», а боеспособность армии обратилась в ничто. В стране воцарились безработица, голод и разруха. Преступность перестала бояться закона и выплеснулась на улицы. Стремительно нарастали центробежные тенденции, приближая страну к угрозе гражданской войны, распада и уничтожения.
«...В марте Царь был на престоле; Российская Империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна… Несмотря на ошибки большие и страшные, тот строй, который в нем воплощался, которому он придавал жизненную искру – к этому моменту выиграл войну для России… Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями». (Churchill W. The World Crisis. 1916-1918.)
Не имея никакого авторитета в народе, постоянно ошибаясь в вопросах управления огромной страной, и не имея сил справиться с трудностями, либералы российские, дорвавшись до власти, бездарно ею распоряжались. Некомпетентность либералов привела к поражению на фронте, к развалу народного хозяйства, к росту преступности и насилия. Интеллигентам гораздо проще вещать с кафедр или рассуждать в газетных статьях о том, какой хорошей должна быть страна, какими добрыми должны быть люди, чем управлять реальными процессами жизнеобеспечения страны.
Февральский переворот совершался под либеральными лозунгами свободы и демократии, братства и равенства, любви и согласия. Россия должна была строить из себя «европейское государство» по тем прекраснодушным либеральным фантазиям, что заполняли головы русских интеллигентов на протяжении столетий. Насколько далеки были эти фантазии от реальности, показал опыт правления Временного правительства в 1917 году, привёдший к глубокому кризису во всех сферах народного хозяйства.
И русские либералы, и социал-демократы (большевики) почти одинаково желали свержения российской монархии, считая её тормозом на пути прогрессивного развития страны. И если идея «освобождения от рабства» в какой-то степени объединяла большевиков и либералов, то вопрос о дальнейшей судьбе страны делал их непримиримыми врагами.
Большевики и либералы совершенно по-разному оценивали факт свержение царя и совершенно по-разному определяли свою роль в истории России после этого.
Русские либералы в акте свержения русской монархии видели начало новой эры в истории России – вступление страны на путь «свободы и демократии». Но думские либералы видели свою историческую миссию лишь в том, чтобы только освободить народы империи от деспотизма монархии, а затем, по их мысли, свободные народы путём демократических выборов сами решат, как и с кем им жить дальше. Либералы считали, что главное – свергнуть царский режим, а затем революционное творчество масс автоматически определит контуры будущего развития страны.
Либералы Временного правительства не видели своей роли в созидании нового демократического государства – этим должно было заняться Учредительное собрание. Жертвы европейской (английской) либеральной пропаганды, российские либералы считали главным своим делом разрушение старого, но не построение нового – их миссия была чисто разрушительная – разрушить монархию до основания, чтобы на её останках можно было, после созыва Учредительного собрания, построить новое демократическое государство.
Либералы настолько были уверены в своей правоте, в благополучном будущем освобождённой ими от царской тирании страны, что даже не удосужились разработать хотя бы примерный план управления государством до Учредительного собрания. Они наивно верили в благодарность освобождённого ими народа, идеализируя его в духе французской философии эпохи Просвещения. В законотворчестве либеральные революционеры 1917 года сильно уступали декабристам 1825 года, у которых были разработаны проекты сразу нескольких конституций.
Слабая теоретическая подготовка февральского переворота и последующих шагов была вызвана тем, что либералы очень торопились, справедливо полагая, что планируемое на 1917 год наступление русских войск приведёт к разгрому Германии и к триумфу России, после чего ни о каком перевороте уже думать бы не приходилось. Депутаты и генералы – либеральные заговорщики – воспользовались искусственно созданной в Петрограде ситуацией и уговорили Николая Второго сложить свои императорские полномочия. Именно уговорили, что было довольно не сложно, поскольку и либерально образованный царь всегда тяготился своей короной, будучи примерным семьянином.
В отличие от думских либералов, большевики считали свержение монархии началом большой борьбы по переделке мира – первым шагом на пути установления «мировой справедливости». Они уже заранее знали, как, что и зачем будут делать. Социалистическая революция в демократической России должна была стать первым актом мировой пролетарской революции. В России буржуазная демократия должна смениться «властью рабочих и крестьян», ведомых «передовым отрядом рабочего класса» к победе мирового пролетариата.
[justify]Если русские либералы, свергнув царя и дав народам России свободу, посчитали свою миссию выполненной, и принялись тупо ждать созыва Учредительного собрания, пустив исторический процесс в России на самотёк. То большевики во главе с Лениным, пользуясь полученной в результате февральского переворота свободой, стали усиленно готовиться к захвату власти в стране, совсем не рассчитывая на «сознательность масс», которая позволила бы большевикам автоматически занять лидирующие позиции в Учредилке.
Если большевики были такие хорошие, почему же они потеряли власть? Может, мало расстреливали, больше надо было?