Спецоперации Владимира Мономаха

                                                                                                                             
Ужасный век, ужасные сердца!
                            А.С. Пушкин

11-й век от рождества Христова в Киевской Руси не располагал к иллюзиям. Страна была охвачена пламенем междоусобиц, главным топливом, в котором, были человеческие жизни. Всё шло в жертву княжеским амбициям, когда главной целью была власть, и в достижении ее оправдывались любые средства. Владимир Мономах с рождения оказался в гуще событий и принял в них самое активное участие.
11-й век для Руси был ознаменован еще и появлением на политической авансцене  новых воинственных соседей – половцев. В отличие от своих предшественников, половцы не стали пробовать силу противника в мелких  приграничных стычках, а сразу же ударили копьём в русские ворота. А воевать они умели! СтОит ли удивляться, что это умение стало самым ходовым товаром, как на Руси, так и за ее пределами.
Половцы служили у грузинского царя Давида Строителя, они помогли очистить Грузию от турок-сельджуков, составляя ядро грузинской армии.
Половцы были участниками самых знаменитых сражений болгарских царей из династии Асень, являлись союзниками в лучшие годы второго царства болгар, с 12 по 14 века.
Они служили и в Египте, в составе мамлюкской гвардии.
Спрос порождал предложения, и вскоре военные походы половцев на русские земли (все чаще, в союзе с кем-то из русских же князей!) приобрели регулярный характер. Да и сами степняки не были склонны отказываться от добычи, которая, в кипящей распрями Киевской Руси, просто плыла в руки…
В 1093 году на реке Стугне Владимир Мономах, в составе войска его двоюродного брата Святополка Изяславича Киевского, встретился с половецким войском. Русские дружины потерпели поражение, многие были пленены и проданы в рабство. При отступлении, в реке утонул родной брат Владимира - Ростислав Всеволодович Переяславский. Едва уцелел тогда и сам Владимир Мономах. Главный бесценный урок, который он вынес из этого – нельзя недооценивать врага!
Обосновавшись в Переяславском княжестве, подвергавшемся постоянным набегам половцев, Владимир Мономах был более всех заинтересован в прекращении княжеских междоусобиц и сплочении сил Руси для отпора врагу, мощь удара которого он испытал на себе. И вот,  в 1095 году последовала очередная встреча – к стенам Переяславля подступили половцы, во главе с ханами Итларом и Китаном. Для переговоров о мире. «Худой мир лучше доброй ссоры», - гласит русская поговорка. Да, в том-то и дело, что слишком уж «худой»!

Рыцари плаща и кинжала…

Начались переговоры, напряженные, но обстоятельные  -  из  тех, когда обе стороны заведомо лукавят и прекрасно понимают, что лукавят, но почему-то, не  теряют  надежды  провести  друг друга. 
Заверений в дружбе и верности  было, явно, недостаточно - Владимир Мономах понимал, что такие гости могут съесть и мясо, и котел, и хозяина, поэтому в город соглашался впустить лишь одного Итлара со свитой.
Половцы тоже понимали, что как бы мягко не стелил хозяин, гости имеют все шансы наутро не проснуться, поэтому требовали оставить в их стане, в качестве заложника, сына Владимира Мономаха – Святослава.
В результате предварительной договоренности, взаимные условия были удовлетворены: Святослав отправился в половецкий лагерь к хану Китану, а хан Итлар, в окружении знатных половцев, расположился  в доме Олбега, сына Ратибора – переяславского посадника.
Возникла патовая ситуация, но Мономах рассчитывал ее изменить, оставляя последний ход за собой.
То, что потом произошло, в будущем станут называть «спецоперацией» и, таким образом, князь, фактически, стал основоположником русского спецназа. По его приказу спешно была сформирована диверсионная группа, костяк ее составили торки-огузы, о которых Н.И. Костомаров писал: «Народ того же племени, к которому принадлежали и половцы; но, будучи поселены на Киевской земле, они верно служили Руси». Для обороны своих южных границ Русь устраивала укрепления и селила на пограничьях союзных и мирных тюрков, известных под общим именем «черных клобуков». Центром черноклобуцких поселений было Поросье на южной границе Киевского княжества. Чёрные клобуки являлись важной военной силой киевских князей и участвовали, практически, во всех их вооружённых предприятиях. (Таким образом, уже в те времена Киевская Русь была весьма неоднородна по своему этническому составу).
Одно из правил спецназа гласит: «Разведка жива до тех пор, пока не обнаружена». Тюркоязычные степняки торки идеально подходили для того, чтобы, не привлекая к себе внимания, проникнуть в стан половцев и так же незаметно ускользнуть по мере завершения спецоперации, будучи, ко всему, ещё и отличными воинами.
Наутро обитателей половецкого лагеря ожидала шокирующая картина: хан Кинлан, зарезанный в собственном шатре, в окружении перебитых телохранителей. А князь Мономах, тем временем, обнимал сына, благополучно похищенного диверсантами из половецкого стана и доставленного отцу целым и невредимым.
Правда, еще оставался нерешенным вопрос с Итларом. И хан, и его окружение всю жизнь не выпускали из рук оружия и, осознав, что находятся в ловушке, они бы весьма дорого отдали свои жизни. В потолке терема, куда половцев пригласили завтракать, было проделано отверстие, сверху расставлены лучники, и, когда половцы вошли, за ними затворили двери, а сверху на вошедших обрушился поток стрел.
Двумя решительными ударами Владимир Мономах разом перехватил инициативу, лишившиеся  предводителей половцы были полностью деморализованы и уже никакой опасности не представляли.
Да, по все канонам это были блестяще проведенные спецоперации, эффективные и тактически очень грамотные.

Оправдывает ли цель  средства?

Оставался, правда, еще один вопрос, который, впрочем, с каждым годом выглядит все более несущественным и неактуальным. Князь ведь дал клятву половецким ханам. То есть, честь, верность слову и все такое прочее…
Даже в те времена было принято оправдывать свое вероломство, предполагаемым вероломством врага, а так же, несгибаемым аргументом служил вывод о том, что нарушить клятву, данную иноверцу, грехом вовсе не является. Впрочем, клятвы, данные единоверцам, нарушали тоже. Великий князь московский Василий Второй Темный целовал крест, клянясь свергнувшему его Дмитрию Шемяке, что не станет претендовать на престол, но, при первом же удобном случае, про это забыл.
Оценка же из нынешнего, насквозь пропитанного цинизмом, времени, и вовсе не обнаруживает в поступке Мономаха ничего предосудительного.
Ему еще предстояло многое совершить: и десятки боевых походов, и блестящие победы над половцами  в открытом и честном бою, и подавление восстания в Киеве, в 1113 г., явившегося, по сути, первым еврейским погромом на Руси. Впереди было еще и киевское княжение, и много разных деяний, в ходе которых князь, не снимавший шелома воина, вовсе не претендовал на нимб святого праведника, признавая, в частности, что при взятии Минска, с целью наказать князя Глеба Минского за союз с половцами, по его приказу не оставлено было в живых «ни челядина, ни скотины».
Нам не дано знать, часто ли вспоминал князь о событиях 1095 г., что он думал  о половцах, истребленных в нарушении его слова, под его кровом, какие чувства его одолевали.
И не случайно ли в его «Поучении детям» появились слова: «Более всего чтите гостя, откуда бы он к вам не пришел»...