Неудачи на этой летней вахте сыпались на бригаду одна за другой. Большинство рабочих оказались случайно завербовавшимися новичками — приехали сшибить деньжат — за плечами ни знаний, ни опыта, а Север не терпит неумелого обращения, да и с вечной мерзлотой шутки плохи, не очень-то отдается она неопытным рукам.
Промерзшая земля словно смеялась над ними: на одном месте приходилось подрывать грунт, на другом — на оттаявшей почве проседала установка, на третьем — перегревались головки бура, и слишком быстро отрабатывался охлаждающе-смазочный раствор. Драгоценное время короткого полярного дня уходило впустую.
Вплоть до двухсот метров вглубь бур упрямо вытаскивал из всех без исключения пробных скважин только лед вперемешку с грязью, дальше шла пустая порода и окаменевшая глина, а ведь предварительные геологические расчеты показывали, что именно этот небольшой островок архипелага имеет наиболее древнее вулканическое происхождение, нежели основные хребты Пай-Хойско-Новоземельной системы. А значит, именно на этом месте в невообразимой глубине трехсот километров миллионы лет подряд могли происходить процессы преобразования магматического расплава в тяжелоуглеродные кристаллы.
В самом пекле.
Пока при очередном разделении материков их не вынесло в кимберлитовых газовых камерах ближе к поверхности планеты, а вечная мерзлота надежно хранила долгие тысячелетия. Однако образцы грунта, взятые на предельно-доступной для бура самоходной установки глубине, почти шестьсот метров, оказывались всего лишь кусками мергеля — породы похожей на известняк, или аргиллита — глины, за миллионы лет превратившейся в камень под давлением поверхностных слоев земли.
Ничего, похожего на перидотит — породы, которая указывает на наличие кимберлитовой трубки.
Почти месяц ушел на корректирование плана-прогноза, поисковое и разведочное бурение, постоянные перемещения установки с одной части острова на другую, пока в один прекрасный день вслед за буром из скважины не вырвалось смрадное дыхание земных недр.
Огненной стрелой в небо вырвался метан, и три дня подряд из глубины скважины вырывались все новые его запасы. Огонь гулял по равнине вонючим адским пожаром, уничтожая низкорослые деревца и яркие ковры тундровых цветов, окончательно искорежив далеко не новую самоходную буровую установку.
Разбуривание пришлось прекратить, не успев как следует начать и дожидаться, пока не поступит дополнительное оборудование, но горный инженер Арефьев радовался пожару — скопления газов: азота, углекислоты, метана и водорода говорили о возможном наличии кимберлита. Работы нужно продолжать в этом месте, пробовать углубиться до восьмисот, и, если повезет — в следующий раз пойдет нужная порода, можно будет сообщать на материк об успешно проведенной разведке.
Вечером, перебирая камни, выброшенные взрывом из глубины, Арефьев с удивлением задержал взгляд на металлическом пятне, блеснувшем из обломка аргиллита. Из ящика была извлечена лупа, и металлическое крохотное пятнышко инженер рассматривал, пока не зарябило в глазах.
Кусок окаменевшей глины скрывал нечто странное: непонятное, непостижимое.
Откуда?! Да нет, такого быть не может!
Не поверив своим глазам, Арефьев осторожно отбил молоточком породу, отделив ее от металла. Каменная глина нехотя, но поддалась — в тепле аргиллит становился более мягким, крошился на пол, высвобождая артефакт, который бережно хранил многие века.
Изыскатель застыл с молоточком в руке. Что же они отрыли здесь? Неужели следы древней цивилизации? Каким еще образом могло попасть на глубину шестисот метров ювелирное украшение?
На ладони лежало кольцо — значит, разведку придется сворачивать, пока здесь будут работать археологи. Это не очень хорошо: северное лето короткое, а зимой здесь все скует пятидесятиградусный мороз, и придется работать в сложных погодных условиях, а зима начнется уже совсем скоро.
Взгляд инженера вернулся к находке. Какой неведомый мастер сотворил подобное чудо? В какие незапамятные времена? Все, что могло прийти в голову — это лишь нелепые версии о древней Атлантиде, которая, по последним предположениям ученых, при разломе материков как раз могла оказаться именно здесь: возможно, еще какой-нибудь из островков архипелага хранит древнюю тайну легендарной цивилизации и является крохотным осколком того самого острова.
Инженер не мог отвести глаз от нетерпеливо клубящегося тумана внутри камня. Странный минерал: за всю свою жизнь Арефьев ни разу не встречал ничего подобного — молочно-белый вихрь крутился под круглым куполом, неистовствовал, словно рвался наружу. Он протер кольцо тряпочкой, удалив комочки глины, покрутил находку в руках и улегся в постель.
Заснуть полярным летом не так-то просто, хоть и устал, как собака — организм не воспринимает светлые сумерки за ночь. Инженер вздыхал и ворочался, взгляд, помимо воли, возвращался к таинственному артефакту, который остался лежать на столе.
И все-таки, откуда в вечной мерзлоте могло взяться кольцо? И не погнулось за столько лет, сохранилось, как новенькое, и камень такой странный — незнакомый камень, прямо скажем. Стыдно, товарищ Арефьев! Стареешь что ли? А ведь раньше любой минерал определял, стоило только взглянуть — этак скоро скажут, мол, пора на пенсию, отработал свое!
А мысли, дикие, бредовые все лезли в голову, от усталости, наверное.
Что за земли лежали в этих местах многие тысячи лет назад? Гиперборея? Или все-таки, Атлантида? Куда там, отнесло их после раскола Лемурии, или нет, кажется, Лавразии? Пангеи? Неважно. Это же какая историческая ценность, и археологическая! И просто ценность, неопределяемая в условных единицах. Сколько могут отвалить за него на самом плохоньком аукционе — да одна только стартовая цена уже!..
Арефьев вспотел под одеялом, сел на кровати, протер глаза. Какой уж тут сон?! О кольце никто из ребят не знает, иначе ему не принесли бы этот камень.
Ну что ж, капризница-судьба столько лет потешалась над ним, но все же сжалилась и предоставила шанс поднять деньжат, а такие чудеса два раза не выпадают. Перед мысленным взором разноцветным калейдоскопом переливались возможные, почти досягаемые перспективы — досягаемые для тех граждан, которые не сомневаются по разным пустякам, а смело ловят Удачу за ускользающий шлейф красивого платья.
Вот они — протягивай руку и бери!
Опять же, если рассуждать логически: кольцо — это клад, который полагается сдать в соответствующие органы и ждать свои законные двадцать пять процентов. Смешно!
Арефьев усмехнулся.
Просто так взять и подарить государству чертову кучу условных единиц, а дождешься ли свои жалкие проценты — еще вопрос! Да что себя обманывать, конечно не дождешься. Нет-нет, играть в азартные игры с государством могут только непроходимые дураки! Надо еще оценить у знающих людей это колечко, может, оно и не стоит ничего. А сдать всегда успеет.
Убедив себя, что припрятать понадежнее в своем чемодане загадочную находку — насущная необходимость, он снова закрутил в пальцах вычурный перстень, рассматривал со всех сторон крупный выпуклый камень, дивился необычной игре света — так и казалось, что внутри драгоценности клубится живой вихрь. В конце концов, Арефьев надел его на палец.
И тут случилось что-то неожиданное, а что именно, инженер так и успел осознать, лишь услышал тихий звон колокольчиков…
Через три дня над лагерем внезапно переставших выходить на связь геологов несколько минут кружил вертолет, на четвертый день к останкам передвижных домиков вахтовой бригады прибыл отряд спасателей, обеспокоенный долгим молчанием в эфире.
Возле пробуренной скважины валялись не подлежащие ремонту части самоходной буровой установки, летние передвижные домики геологов, немудреную обстановку вагончиков, одежду их обитателей неведомая сила разметала по долине на многие метры.
От вездеходов нехотя отбегали обнаглевшие песцы, тяжело взлетела стая упитанных чаек, но никого из людей спасатели не обнаружили, хотя прочесали гусеницами техники всю округу и задействовали помощь служебного вертолета — экспедиция как сквозь землю провалилась!
Спасатели постарались подобрать хоть какие-нибудь личные вещи для идентификации пропавших работников компании: чемоданы, не до конца испорченные бумаги, гаджеты, среди барахла попалось даже чье-то кольцо, что повергло спасателей в легкое недоумение — кто это, интересно, берет с собой на вахту драгоценности?! Но комментировать не стали, — у всех свои причуды…
А при электрическом свете ты не пишешь? 