ответить, спасовал перед наглостью, впрочем, он всегда слегка терялся перед сильными духом противниками, вот и сейчас испугался, что после такого унижения будет трудно снова поднять авторитет в глазах людей босса, заслужить его и их доверие.
Охранники напружинились, но топтались на месте, не отвечали на провокации.
— Значит, Журавлёв считает, что на переговоры со мной следует приезжать с армией и бронетехникой? — не унимался Романов.
Холодные и равнодушные рыбьи глаза уставились на Хартликова, полторы тысячи акульих зубов скалились на него и нацеливались перекусить пополам. Охрана, занервничала, ощетинилась стволами, подбадривая своего подзащитного, но тот так и не смог пересилить непонятный ужас, по неведомой причине перехвативший горло.
— Господин Романов, — лепетал Вениамин Николаевич. — Это обычные правила для наших… э-э-э… мероприятий, ничего личного, мы всего лишь, соблюдаем… э-э-э… неписаный закон таких вот, неофициальных переговоров…
— Ну так вот, слушай сюда, жалкий ссыкунок! — процедил Романов. — В этот раз тебе повезло, ты молодец, что взял с собой этих уродов, они как раз подойдут для моего шоу. Я кое-что тебе покажу. Маленькое представление, танец. Смотри внимательно, после расскажешь Валере Журавлю, что я даю ему ещё один шанс на переговоры со мной, теперь уже для полной и добровольной капитуляции. Не придёт — пожалеет! Зайде, иди сюда! — обернулся он к лимузину.
Хартликов с недоумением смотрел на прозрачную струящуюся ткань шальваров под яркой юбкой на запах, золотые браслеты на голых щиколотках, ярко-накрашенные ногти на босых ногах, крошечные колокольчики на атласном лифе — и это на пронизывающем ветру! По-детски нежное лицо, начинающее расцветать яркой восточной красотой, и серьёзные взрослые глаза, в самой глубине которых прятались непроницаемые тени.
Странный ребёнок! На голом животе и на лбу у неё переливались холодным светом прозрачные камни, приклеенные или вживлённые пластической технологией. Тяжёлый каскад волос крепился на затылке двумя высокими заколками, кукольное лицо не отражало никаких эмоций.
Хартликов не мог отвести от неё взгляда, настолько она была здесь не к месту.
Что за шоу решил устроить тут этот парень? Может, он хочет, чтобы танец девочки показали Журавлёву? И что тут необычного?
Но шоу действительно оказалось несколько необычным, совсем не таким, какое приготовился увидеть Вениамин Николаевич.
— Убей их! — приказал Романов своей наложнице.
«Да он рехнулся!» — успел сообразить Хартликов, но в следующую минуту уже лежал на земле, закрывая голову руками и вопил от ужаса, едва успев отскочить от ураганного огня, возникшего ниоткуда. Пару минут на пустыре царили натуральный кошмар и дикий хаос!
Если бы шоу Романова снимали на чувствительную цифровую камеру с высокой скоростью непрерывной съёмки, то при просмотре в замедленном режиме было бы видно, как из-под ног странной девочки взметнулся огонь, укрывая её защитным ореолом, как сама она резко крутанулась на месте, подняв вихрь из блестящих юбок и покрывал, как подпрыгнула, а точнее взлетела вверх сразу на полтора метра, одновременно освобождая из волос свои заколки — обоюдоострые клинки.
Миг — и двое накачанных парней из охраны самого Журавля нырнули носами в собственные внутренности; ещё миг — у следующих двоих руки выпустили ненужное оружие, взметнулись вверх, зажимая рассечённые глотки; последняя пара рухнула в высохший бурьян, пальцы конвульсивно дергались на курках, посылая в небо бесполезный свинцовый огонь, головы откатились к зарослям репейника, распугав нескольких любопытных крыс.
Если бы у любителя экстремальных съёмок хватило хладнокровия на внимательный просмотр отснятых кадров, то в замедленном режиме он смог бы увидеть, как вспыхнули красным пламенем глаза странной девочки, как напитались огнём и кровью камни на её животе и над бровями, как переливается и полыхает огненный ореол вокруг её тела.
Только в замедленном режиме просмотра будут различимы движения тонких кинжалов в руках джинна, метание крохотных колокольчиков на коротких цепочках под лифом, и оседающий вихрь ярких юбок, падение на выступающие лопатки тяжёлой лавины волос, заново скрепленной на затылке двумя заколками — оружием джинна.
Может быть наш экстремал-оператор заметил бы, как Зайде отпустила своего защитника небрежным взмахом руки — языки огня послушно ушли в песок. Девочка снова стояла перед Романовым в обычном полупоклоне, ожидая следующего приказа: взгляд покорно опущен, лицо непроницаемо, блестящие юбки и покрывала не запачкала ни одна капелька крови.
Без замедленного просмотра шоу промелькнуло перед глазами зрителей миномётной очередью, практически не успев начаться. Вениамин Николаевич Хартликов успел заметить размытое чёрно-красное пятно над головами своей охраны, и в следующий миг подавился прохладным загородным воздухом, напоённым весенней влагой: шестеро вооруженных силовиков, защищённых сверхпрочным кевларом, прошедших не одну войну, не признающих ни бога, ни дьявола на этой земле — лежали бесформенными кучами, порубленные в китайскую лапшу.
Ноги отказались держать Вениамина Николаевича, он повалился прямо к сияющим носкам туфель от Прада Дмитрия Романова и завыл от ужаса. Голос повелителя непонятного существа гремел над ним:
— Это мой город! И область моя! Так и передай Журавлю! А если он не отступится, я стану убивать его людей каждый день, пока не смирится и не научится подчиняться! И никакая армия, и бронетехника его не спасут! А теперь убирайся вон!
Острый носок туфли с размаху шарахнул Хартликова по рёбрам, помялся секунду и врезался ещё раз. В боку Вениамина Николаевича что-то мерзко хрустнуло, по телу разлилась обжигающая боль, но он не позволил себе простонать.
Украдкой подняв глаза, Хартликов заметил, как в лимузин садятся двое других конкурентов босса: толстяк и кореец, девчонки нигде не было видно, лишь лёгкий белый дым пронёсся вслед за Романовым. Шины вызывающе-длинного лимузина едва не наехали на руку.
Придерживая руками горящий бок, Хартликов поднялся на ноги, только когда тот скрылся за тучей пыли.
Что, мать твою, здесь сейчас было?! Кто эта девка?! Как, чёрт побери, такое возможно?! Как ему теперь показаться на глаза Журавлю, на чём добраться до дома?!
Водить машину Хартликов не умел...
* * *
— Господа, — тучный пожилой мужчина поднялся из-за обильно накрытого стола, держа в руке бокал с эксклюзивным напитком, стоимостью в несколько тысяч долларов. — Не скрою, шоу на фабрике произвело на меня неизгладимое впечатление, наверное, эта сцена будет стоять у меня в глазах до самой смерти. Феерично! Бесподобно! И было бы очень глупо с нашей стороны отказываться от такой крыши. Поднимаю тост за здоровье хозяина этого дома и его удивительной помощницы.
Романов снисходительно улыбнулся, принимая комплименты.
— Уже поздно, давайте переходить к делам.
— Журавль захватил несколько моих каналов транспортировки товара: нелегалы и трафик из Пакистана, я хочу положить этому конец. — Кореец Кванг включился в деловой разговор с партнёрами. — И моя мечта: построить большой комплекс, типа Лас Вегаса — у Журавля таких три по области.
— А как насчёт моей корпорации? — ворчал старик. — Мне он оставил только Мурманское направление, а там, сами знаете, нейтральные воды кишмя кишат такими же рыбаками, погранцы лютуют и собирают дань и с нашей, и с Норвежской стороны. Пока мои люди провезут через все пограничные посты — сюда попадают одни крохи. Журавль меня попросту разорил! Приходится перебиваться карельским деревом — а это просто в убыток себе: за документы плати, на таможнях плати, Гринписовцы кидаются под колёса, приходится разбираться радикально — сплошные риски.
— Вы безусловно правы, — заявил Романов. — Задуматься надо о многом, но в начале нашей совместной работы мы должны устранить партнёров, ошибочно считающих нашу область территорией для своего бизнеса. Потом встретимся с губернатором. Итак, господа, прошу запомнить: назначаем встречи в местах, где Зайде сможет развернуться, и ещё одно моё условие — я рассчитываю на 40% прибыли от всех сделок, думаю, вы согласны с этим. Кстати, своё обещание я помню, уважаемый Кванг: сегодня вы мой гость, и Зайде принадлежит вам на эту ночь.
Рабыня, стоящая за креслом господина, склонилась в поклоне перед волей хозяина.
Неопределённо улыбаясь одним уголком рта, кореец увёл девочку в глубины большого дома. Романов проводил их взглядом и благословляющей ухмылкой.
Старик смотрел неодобрительно. Он хотел поставить на вид деловому партнёру, что отпустил с этим басурманином ребёнка по сути, ведь на вид Зайде можно было дать не больше тринадцати лет, но хозяин понял по-своему его хмурый взгляд.
— Не стоит волноваться, Андрей Антонович, ему ничего не угрожает. Зайде связана моими словами: ослушаться приказания она не может и самостоятельно вернуться в камень тоже не может.
— А она чувствует боль? Можно ли ей нанести какой-либо вред?
— Вас не должно это волновать, — поморщился Романов, но всё-таки ответил нехотя.
— Просто хочу понять, совершенно ли это оружие, — старик пожал плечами.
— Зайде совершенна, — уверил Романов. — Да, ей можно нанести вред: ранить, избить — она всё чувствует, как обычный человек, как все мы, но, когда уходит в
