24.10.2016
По некоторым причинам личностного характера, я почти месяц не прикасался к дневнику. Просто меня захлестнула волна событий, о которых я не хотел бы распространятся даже здесь, на страницах моих записей. Но то, что сегодня произошло, насторожило меня, и я не могу об этом умолчать.
Мы сидели с ней на её маленькой, уютной кухоньке и пили чай с черешневым вареньем, которое она сварила по рецепту её бабушки, бережно хранимым в семье в течение многих лет. Лимонные корочки в нём придавали некоторую горечь вкусу этого лакомства, ту пикантность, которую ощущаешь порой при чтении книг, или просмотре фильмов о любви с драматическим концом, приносящим некоторое разочарование, поскольку ожидаешь только счастливую развязку.
Мы пили терпкий, горячий чай, а я, молча, вслушивался в её рассказ о премьере нового спектакля "Дочь фараона" Чезаро Пуни, где ей предложили главную роль принцессы Аспиччия, которую исполняла ещё Матильда Кшесинская.
Она была переполнена впечатлениями от постановки, рассказывала историю этого балета поставленного в своё время великим балетмейстером Мариусом Петипа.
А я вслушивался в её прелестный голосок, не понимая ни единого слова из её речи. Я был переполнен чувствами к ней, которые мне казались безграничными.
Нашу идиллию прервал телефонный звонок.
- Хорошо, - сказала она, - Заходи, - и пошла открывать дверь, предупредив меня, что это одноклассник её брата Даниил.
- Он неприятный, грубый человек, - добавила она, - Но ты потерпи, я постараюсь поскорее от него избавиться.
В комнату, с видом хозяина жизни, ввалился Даниил. Он бесцеремонно взял свободную табуретку, и, небрежно отодвинув меня, уселся между нами.
- Это кто? Твой новый хахаль? Ты уже трахалась с ним? - с издевательской улыбкой, указывая на меня пальцем с огромным перстнем, спросил он.
- У меня автоматически сжались кулаки с такой силой, что ногти врезались в ладонь. Её взгляд остановил меня.
- Это всё, что ты хотел узнать!
- Нет! Когда возвращается твой милый братишка? Он мне должен целую кучу бабла.
- Нескоро. А теперь пошёл вон!
- Я-то уйду, но если он не вернётся в течение недели, расплачиваться за него придётся тебе!
С этими словами он поднялся, отшвырнув ногой табуретку, и направился к двери.
Пока Аннушка закрывала за ним дверь, я выглянул в окно. У подъезда возле машины Даниила маячила фигура его охранника. Взвизгнув шинами, оставившими чёткий, как подпись, след на асфальте, машина скрылась за ближайшим поворотом.
- Ты прости меня за этот инцидент, - с дрожью в голосе произнесла она, - Я думаю, что и тебе стоит сейчас уйти. Он всё испортил.
Я подчинился, сказав, что она может рассчитывать на мою поддержку в случае необходимости.
Злость на него сменилась чувством тревоги. О каком долге говорил он? Что означают его угрозы? Его слова, свистнувшее лезвием гильотины, вонзились в моё сердце. Он вызвал во мне глубокую ненависть, наравне с ощущением ревности, метко ударившим в висок. Чувство чего-то непоправимого заполонило мою душу.