нечленораздельное и, смяв мое сопротивление, напролом попёр в гостиную.
– Стой, дурак! – рявкнул я ему вслед.
Рогнед, и правда, остановился. Увидел девочек, развел руки в стороны и изумленно выдохнул:
– Ва-ах!
Тэнни смотрела на него вопросительно, держа руки под столом. В моей душе что-то нехорошо шевельнулось.
– Все нормально, это мой лучший друг и коллега Рогнед Катковский, – поспешил отрекомендовать я гостя.
Тэнни расслабилась, вынула руки из-под стола и положила хлебный нож на тарелку. Я с холодом в сердце понял, что только что предотвратил трагедию. Еще одно неосторожное движение, и девочка метнула бы в Рогнеда нож, причем вряд ли промахнулась бы. Мне стало нехорошо. Толстяк же, кажется, ничего не понял.
– Так это они и есть? – спросил он, все еще нараскоряку стоя в дверях гостиной.
– Тебя что, Эвердик прислал? – спросил я.
– Ну да, за тобой, умником, присматривать. Я ничего не понял: говорят, у тебя «Аплой». Это они, что ли, «Аплой»?
– Во-первых, это они и есть, а во-вторых, Эвердик обещал оторвать голову каждому, кто будет об этом трепаться. Ты от кого про мой «Аплой» слышал?
– От самого Эвердика и слышал.
–А, ну тогда все в порядке.
– Вообще-то, я себе «Аплой» по-другому представлял…
– Говори спасибо, что они твоих заблуждений не разрушили, – сказал я и, взяв хлебный нож, переложил его подальше от девочки. – Тэнни, это правда мой лучший друг. Он свой.
– Я поняла, извините, – потупилась та.
– И вообще, если ты всех моих гостей так будешь встречать… Здесь не война, Тэнни.
– Извините, – опять прошептала девочка, – я машинально… Я бы этого не сделала…
– Да что случилось-то? – недоуменно взревел Рогнед.
– Не ори! – оборвал я его. – Не видишь, больной ребенок спит!
Айка заворочалась и замычала, не открывая глаз. Тэнни тут же кинулась к ней из-за стола, присела на диван, склонилась над ней и что-то ласково прошептала на ухо, погладив по пылающей в жару щечке.
– Ой, прошу прощения… – смутился толстяк, снизив голос до полушепота. – Не привык я тихо разговаривать…
– Привыкай, – велел я. – Есть хочешь?
– Спрашиваешь!
– Тогда садись к столу. Специально на твою долю, правда, не заказывали, но можешь слопать мой суп, я уже сыт. А ты, Тэнни, не обращай на этого бегемота внимания. Он толстый, дикий и горластый, но не злой. Ему можно полностью доверять, я его с детства знаю. Это самый надежный друг, какого только можно себе вообразить.
Рогнед заурчал. Тэнни ничего не ответила и опять покраснела. Странно было видеть такую застенчивость в девочке, которая чуть было не швырнула ножом в человека.
Обед мы продолжили в молчании. Я видел, что Рогнеда буквально распирают вопросы, но спрашивать он не решался – то ли Эвердик запретил, то ли сам счел за лучшее пока не докучать.
– Ты если за делом пришел, так говори сейчас, – сказал я, желая хоть как-то облегчить друга, – а если нет, то доедай и уматывай. Мне еще к вечеру чего-нибудь для отчета сочинить надо.
– Интересно, что ты напишешь? – прошамкал Рогнед полным ртом.
– А что тут писать? Мое дело короткое, в двух фразах укладывается. Это Виллиталлен вон пусть пишет. Ему, кажется, есть чем с Эвердиком поделиться.
– Эвердик шибко злой, – проинформировал толстяк. – Не нервируй его лишний раз.
– Ты что, опять ему под горячую руку попался?
– Было дело по мелочам…
– Везунчик… Ничего, на меня он тоже нашипел.
– Похоже, Эвердик впервые в жизни не знает, что делать.
– Мне это тоже показалось. Пускай. Главное, чтобы он сгоряча глупостей не наделал.
– Ну, шеф не такой человек, чтоб сгоряча…
– Так чего он тебя, вообще-то, прислал? Что-то я не пойму.
– Ну, я же говорю: помогать. Поезжай, говорит, к Уральцеву, ему из дому выходить нельзя, у него «Аплой». Поможешь, говорит, чем нужно. Слушай, а чего это тебе из дому нельзя?
– Шефу виднее. Наверное, он боится.
– Эвердик боится?!
– Да перестань ты вопить. ей-Богу! Что ты за человек такой! Говорю же: ребенок больной спит.
– Тьфу ты! – замахал руками Рогнед, словно отгоняя от себя мух. – Всё, всё, я шепоточком! Ну, так какая тебе от меня нужна помощь?
– Ничего мне от тебя не надо, – сказал я. – Мотай домой до особых распоряжений.
– Ну вот! – расстроился Рогнед. – Отмахиваешься? А что я Эвердику скажу?
– Так и скажи.
– Попадет.
– Привыкать тебе, что ли?
– Свинья, – обозвал меня Рогнед и совсем опечалился.
Но мне сейчас действительно было не до него. Он влез со своею благотворительностью в самый неподходящий момент, насторожил Тэнни, разбудил Айку, сорвал обед, спутал планы. Нужно было от него отделаться, даже рискуя обидеть, и я отделался. Не думаю, что Рогнед действительно обиделся всерьез. Если надо, он умел въезжать в ситуацию. Но ушел он насупленный и пообещал настучать шефу, что я его отверг.
Оставив Тэнни убирать со стола, я подался в свой кабинет, к ноут-буку, писать отчет. Казалось бы, дело и впрямь было плевое, но я промаялся полчаса, так и не сумев толком изложить все происшедшее. Что писать? Вернулся домой, увидел незнакомых девочек, выпучил глаза?.. Разве так отчеты пишутся! Прав был Рогнед: не такое это простое дело.
За спиной у меня едва слышно прошуршало, и в кабинете, словно тень, появилась Тэнни.
– Можно, дядя Сережа? – спросила она, поняв, что я ее заметил.
– Конечно, – отозвался я. – Что случилось?
– Вы простите меня за эту дурацкую выходку с ножом, – проговорила девочка виновато-превиновато. – Ваш друг так шумно вошел, что я подумала…
– Что нас атаковали враги? – улыбнулся я.
– Ну, что-то в этом роде… – пробормотала она.
– Ладно, забудь, Тэнни. Хорошо, что хорошо кончается.
Она приблизилась, забралась с ногами в кресло и снова негромко заговорила:
– Знаете, в «Аплое» нас всегда учили, что любого незнакомого человека надо, прежде всего, оценивать с точки зрения того, как его можно наиболее эффективно убить. А Лариса, наоборот, говорила, что людей надо защищать и спасать. Даже безнадежно раненых. Даже если шансов один из тысячи. Вы сильнее обычных людей, говорила она, а сильный всегда должен быть на стороне добра и помогать слабому.
– Ты убивала людей? – спросил я глухо, предчувствуя ответ.
– Да, – ответила Тэнни еле слышно. – Но потом мы встретили Ларису. Она была самым лучшим человеком на свете. Мы ее любили. Она всех спасала. И нас спасла. Сама погибла, но спасла. Мы теперь тоже будем только спасать и защищать.
– Кого?
– Вас. И того, кого вы скажете. Ведь Лариса вас любила больше всех на свете. Она поручила нас вам. Значит, мы теперь ваши и будем вас защищать.
– Да от кого же, Господи? – спросил я с болью в душе. – И как защищать? Что это значит?
– У нас с Айкой специализация почти одинаковая – холодное оружие, – ответила Тэнни очень серьезно, – только у нее ножи и кинжалы, а у меня – мечи, шпаги и сабли. Но мы и стреляем хорошо, и рукопашным боем тоже владеем. Вы не смотрите, что мы маленькие. Мы «Аплой», мы очень многое можем. Конечно, те, кто за нами идут, намного сильнее, но…
– Послушай, – перебил я ее, чувствуя себя совершенно нелепо, – давай договоримся. Защищать меня пока не надо. Если что, я сам вас об этом попрошу.
– Вы просто не понимаете, во что мы вас втянули, – сказала Тэнни, и ее малахитовые глазки повлажнели. – Мы действительно не имели права к вам приходить. Это слишком опасно. Лариса нам строго-настрого наказала: обязательно найдите Сергея Уральцева из Консулата. Но мы не должны были ее слушаться. Мы всегда ее слушались, но в данном случае не надо было. Потому что вот, мы вас нашли, а дальше что?
– Там посмотрим, – сказал я, поднялся и, подойдя к креслу, осторожно погладил девочку по волосам. – Не бери в голову, малыш. Лариса поступила абсолютно правильно, и вы тоже. Сейчас Айке нужно, прежде всего, поправиться, а тебе – отдохнуть. А что дальше – жизнь покажет.
– Отдыхать не обязательно, – возразила она шепотом.
– Ну, ну, ерунда. Я вижу, ты действительно очень сильная и выносливая девочка. Просто тигренок, а не девочка. Но даже тигрятам нужно иногда отдыхать. Ты посмотри на себя в зеркало. Глаза красные, под глазами круги… Ты ведь на последних нервах держишься, это невозможно не заметить.
– Тигренок? – переспросила она как-то удивленно, посмотрела на меня, словно спрашивала, не шучу ли я, и добавила, помолчав секунду: – Спасибо…
Вот так, словно само собой, и появилось это милое, ласковое прозвище. Впрочем, неожиданным оно не стало. Для своего возраста Тэнни не была слишком высокой, да и богатырем, если честно, ничуть не выглядела, однако все ее стройное, безукоризненно пропорциональное для подростка тело было словно выковано из гибкой стали, ее сила чувствовалась в каждом движении, пластичном и изящном, как у юной тигрицы. Именно это и было первым, что бросилось мне в глаза, и слово «тигренок» сразу завертелось у меня на языке. Самой девочке придуманное мною прозвище понравилось до восторга, и с тех пор она носила его с гордостью, как орден, в любой момент готовая отстаивать его перед каждым, кто рискнул бы усомниться, что оно ей досталось по заслугам.
Немного позже Айка тоже обзавелась прозвищем, но тут уж целиком была заслуга Рогнеда. Это он вполне логично обозвал девочку Белкой и тоже, что называется, потрафил – Айке понравилось.
Поправилась Айка довольно быстро, всего за какую-то неделю. Все это время Тэнни ухаживала за ней, как нежная сестра, делала уколы, кормила с ложечки и дежурила по ночам. Рогнед болтался на подхвате, иногда бегал в магазин, иногда служил шофером Виллиталлену, который навещал нас два раза в день и усердно лечил больную, видно, всерьез опасаясь за свои очки. Вскоре температура у Айки спала и больше не поднималась, девочка повеселела, начала есть, но все равно была еще слабенькая и не могла надолго вставать, а лежать ей было скучно. Тогда Рогнед закачал ей в свой планшет целую гору мультиков, и Айка с утра до вечера стала смотреть их, безмятежно валяясь на диване и веселясь от души. Как ни странно, больше всего ей нравились старые-престарые мультики про морячка Папая и дятла Вуди. У Тэнни в этом смысле был совершенно другой вкус: она любила серьезные, полнометражные и немного печальные мультфильмы о Принцессе Золотой Страны, Русалочке и Диких лебедях. Иногда мне казалось, что она сама чем-то похожа на героинь этих фильмов – красивых и добрых девочек с надломленной судьбой, готовых на любовь и на жертвы во имя любви.
Эвердик все это время нас не трогал, хотя за квартирой и впрямь установил наблюдение. Тэнни моментально просекла наших надсмотрщиков и даже указала места их постов, и все это просто осмотрев прилегающую к дому местность через обычные камеры наблюдения. Удивляться, однако, было нечему – девочка ведь сама была почти готовой диверсанткой экстра-класса и в делах шпионских разбиралась не хуже моего шефа.
Еще через несколько дней Айка начала уже смело вставать и порою часа по два проводила за столом, играя со мной, Рогнедом и Тэнни в подкидного дурачка. Карты принес Рогнед, быстренько научил играть смышленых девочек, и они стали его обыгрывать в пух и прах. Рогнед ржал от удовольствия. Я проигрывал более сдержанно, но тоже без малейшего сожаления. Мне было приятно смотреть, как игра развлекает Тэнни и Айку, как они весело смеются, подтрунивают друг над другом и
