казались нелепыми и жалкими.
- Дачи? –Каримыч посмотрел на меня так, словно видел впервые. – Да, конечно. У каждого за закрытыми воротами. А так двор был бы как игрушка, загляденье…
Он умолк и постукивал по чашке с гжельской росписью. Узор на ней казался совсем темным. Лист ватмана валялся под столом.
- Я пойду, поздно уже. Спасибо Вам.
- Вам спасибо – бесцветно отозвался Каримыч и я поняла, что чудесный вертоград закрылся для меня.
Весь вечер мои мысли возвращались ко двору-саду. Он даже приснился мне ночью. По дорожкам, вымощенным плиткой бегали дети, матери сидели на скамейках возле длинных рабаток с белыми и синими гиацинтами. В центре была разбита огромная клумба-радуга, где чередовались бордовые стелющиеся розы, оранжевая календула, желтые фиалки, зеленая звездовка, голубые анемоны, синие гелиотропы и фиолетовые вербены. И всем было радостно, потому что не может быть плохо среди такого чуда. А, когда на землю падал последний солнечный луч, то один за другим начинали мерцать цветы лунного сада, чтобы и ночью красота не покидала людей.
- Ну, как? – поинтересовалась подруга через несколько дней. – Разговорились? Видела его комнату?
- Да, видела. А кстати, почему соседи отказались помогать ему со двором?
- Шутишь что ли? У него фантазии завиральные, это сколько денег надо, сил, а еще рабочих нанимать, в земле копаться. Да еще неизвестно, прижились бы его насаждения. Я лично с лопатой во двор не собираюсь. И муж мой тоже. У каждого свои дела. И никому это не нужно. Нудился-нудился, да слава Богу отстал. А, что, он и тебе рассказал про двор-сад?
- Так, в общих чертах.
- Он всем рассказывает поначалу, не обращай внимания. Если не реагировать, то отстает сам.Одинокий старик – что возьмешь…Их хлебом не корми - дай с идеями поноситься…
Мы заговорили о другом и вскоре попрощались. Я отчетливо поняла, что буду приходить в ее уютный дом как можно реже. Что-то надломилось во мне. Так бывает, когда некого винить, и все же становилось мучительно жаль всего отживающего и деликатно уходящего в небытие.
К счастью, жизнь завертелась с утроенной силой. Времени даже на звонки не оставалось, не то, что на чинные походы в гости.
Встретились мы с подругой почти через год.
- Бессовестная, - накинулась она на меня. – Где пропадала? Приходи в воскресенье непременно! Столько новостей! Все расскажу! Мы, кстати, обои обновили, оценишь! Ах, да. помнишь Каримыча, старика – соседа моего. Перебрался он к одной из дочерей, слава Богу. А квартиру его дочь сдает. Ну, и правильно! И квартира не пустует и он под присмотром, и мозг своим садом-двором больше никому выносить не будет. В общем, я жду.
Придешь?.. Что молчишь? Придешь?
- Постараюсь, - выдавила я.
- До встречи. Жду! - отрапортовала она и повесила трубку.
Я выглянула в окно. Свинцовое небо взбухло дождем. Сиротливо дрожали голые ветки деревьев, отчаянно каркали вороны - видно, и им было холодно. И весь двор моей типовой городской многоэтажки был сирым и бесприютным. Было грустно, будто на мне лежала вина за что-то. Странная вина, непонятная. Неизбывная…
Я о мелочи, которая выдаёт именно незаурядное чувство слова.
Итак: "Сиротливо дрожали голые ветки деревьев, отчаянно каркали вороны - видно, и им было холодно."
99 из ста написали бы - "...им тоже было холодно".
Слово "тоже" здесь явно выпадает из стилистики - поэтому, идёт, якобы, неправильное "...и им". Без "тоже".
Моё почтение, Ляман!