Геннадий Хлобустин
- Ну, мужики, давай на старт, - негромко, но убедительно скомандовал нам майор Гущо.
День выдался ясный, погожий; вовсю, дослепу светило солнце, снег искрился в глазах до памороков, резал так, что, щурься - не щурься, все равно ни хрена перед собой не видно. Лыжи надели уже все. Бежать предстояло 5 км. по пересеченной, во взгорках, местности.
Старый солдат рядовой Андриянов (подпольная кличка «Андрон») небрежно подъехал ко мне на линию старта и едва заметно кольнул под ребро лыжной палкой.
- Трассу запоминай, лапоть, - порекомендовал солдат. И добавил наигранно бодро: - Не туда именно, а оттуда.
- Вас понято, - не замедлил я с ответом. – Бу сде…
- Ты дурака не валяй, - вдруг осерчал Андрон. – Дело серьезное. Можно ж и на 15 суток «губы» залететь. Запросто!
Я посмотрел ему прямо в глаза, но промолчал.
- А что ты думаешь, - настаивал старый баламут, - ты ведь 5 км. бежать не собираешься?
- Не собираюсь.
- Так я тоже… не собираюсь. Туда смотри, – он указал рукой. - Видишь? Прямо к трассе подходят кусты, - терновник вроде, черт отсюда разберешь, - вот там нам, я думаю, надо и выйти. Из-за тех кустов отсюда нас совсем не видно, так или не так?
Я вгляделся, приставил ладонь домиком поверх глаз, но утреннее солнце все равно неумолимо шибало в лицо, слепило.
- Знаешь, Андрон, - сказал я, - не нравится мне эта затея. Повяжут.
- Ну ё… - не на шутку озлился Андрон. – Поэтому и говорю тебе, смотри, запоминай обратку.
Меж тем майор Гущо, мужик с хитрецой и не без юмора, вконец смирившийся с тем, что да, воскресный день псу под хвост, неторопливо, но толково обрисовывал дистанцию.
- Значит так, хлопцы. Главное: где начинаете забег, вот здесь, значит, там и финиш, то есть бежите вкруговую. Но дважды нигде не проходите, понятно? Смотрите, - и он указал, сняв перчатки, на тщедушный лесок.
- Вы его сразу огибаете справа, бежите по красным флажкам, дальше там трасса идет, пересекаете трассу, входите в чащу, там по просеке, снова огибаете, и выныриваете приблизительно во-о-он там, - он снова показал ладонью, - за, значит, тем вон кустарником, ну и сюда потом с полкило¬метра будет. - Майор отдышался и добавил небрежно: - Все. Получается круг. На финише чай.
Мы бросили уважительный взгляд на курившийся огромный термос чуть поодаль и не по Уставу застегнутого ефрейтора с черпаком в руке. Подумали, как по команде: « Ну его на хрен, эти бега! Чайком бы и ограничиться…»
- На старт, подравнялись! – скомандовал еще раз майор Гущо. – Да не вылезайте все наперед, черти, за 5 километров как-нибудь разберетесь, кто и что… не к спеху, - и он демонстративно сюркнул в судейский свисток. «Пошли!»
Взвод выстроился в шеренгу по три – так и пошли, дыша попервах друг другу в затылок.
- Меня держись, - негромко посоветовал мне Андрон. – Где-то через пол¬километра начинаем незаметно отставать, а уже, когда за нами никакой за¬разы не будет, сворачиваем в лес».
- Якши, - сказал я, - понято.
Как-то так само собой сложилось, что стратегией всего забега, начиная с самого старта, заправлял старый солдат Андрон, а поскольку двоевластие в войсках недопустимо, - мне пришлось поневоле подчиняться.
План был таков.
По «блестящей» задумке «старого» лыжника Андрона (на лыжах он сегодня стоял второй раз в жизни) нам фишка так выпадала, чтоб отбившись от основной толпы, поотстав, неприметно нырнуть в лесную чащобу, - по левому борту лыжни, затем затаиться, там же, переждать, пересечь потихоньку лесок, и снова выйти к трассе забега. Но это будет уже другая трасса. Финишная. Ну, а дальше все просто. Дождемся «колхоза» и купно побежим к термосу.
План вроде был и ничего.
Но, как говориться, нам не дано предугадать…
Мы так и сделали. Как только оказались последними, принялись в чаще выискивать «окна», куда можно было бы сунуться, не сломав лыжи. Андрон бежал хорошо – лишь ненамного медленнее пастора Шлага. Чувствовалось, что сие умственное занятие дается ему с огромным трудом. Поэтому, когда отыскали подходящую брешь в леску и «нырнули», старый солдат непритворно вздохнул и задышал приёмистей.
В лесу, меж невысоких опушенных сосен и редких берез, снега было немеренно; идти приходилось черепашьим шагом, без конца натыкаясь на сухостой да повсюду попадавшийся в избытке валежник.
В чащобе солнце, ясное дело, так уже не донимало, глаза постепенно приобвыкли к сумраку, и с этой хоть стороны продвигаться вглубь было почти приятно. Если б только не лыжи.
- Может, их снять на хер? – будто прочитал мои мысли старый солдат. - А потом оденем, а что? Да мы с тобой на этих дровах к вечеру туда не дойдем.
- Ну, да, - неуверенно возразил я, - потом их х… оденешь. Ты что намекаешь, так вот с лыжами в руках и к финишу выйти?
- Ладно, убедил, - согласился Андрон. – Ну, сука, и идти невозможно. У меня уже и жопа мокрая.
- А что ж ты хотел, братан, - поддержал я, - бега, они и в Африке бега.
- Хорошо в Африке, - мечтательно произнес старый солдат, - снега нету, на лыжах тоже ни одно собайло не бегает.
- А крокодилы? - спросил я.
- Хули те крокодилы, - сказал Андрон, - плавают себе в речке, чтоб черножопые бдительность не теряли… делов-то.
Вышли к какой-то котловине посреди хлипкого соснового перелеска.
- Придется спускаться, - задумчиво сказал Андрон. – Хрен его объедешь.
- Лыжи поломаем, - сказал я, настороженно глядя вниз. – Крутовато спускаться, тебе не кажется?
- Да кажется, кажется, - выругался Андрон, - а делать то что? Кстати, прикинь, спуститься еще полбеды, а вот как по тому склону подниматься, во, - он убедительно приподнял лыжную палку, добавил: - Вот это действительно проблема.
Повернувшись в мою сторону, Андрон вдруг широко улыбнулся, и произнес, видно, первое, что на ум пришло:
- Ну, ничего. И в Сибири люди живут. Давай потихонечку, время у нас есть.
Кое-как, матерясь и оскальзываясь, минут за двадцать котловину-таки одолели.
Лесок пошел реже, затем и вовсе пресекся.
Пошел подлесок, и в промельке кустарников неожиданно просветлело.
- Ага, - сказал Андрон, - вот тебе и трасса.
Мы забились в колючий терновник и стали напряженно ждать; прошло еще минут двадцать.
- Где же лохи, - стал волноваться Андрон. – Уже ж, суки, должны быть, что они себе думают. Я уже замерз на кизяк.
Действительно, трасса была подозрительно тиха, безмолвна; лишь изредка из тщедушных кустарников, шумно хлопая крыльями, высыпали жирные, черные, как антрацит, вороны, и алчно прокрикивая «Харч, харч!», садились выгреваться на солнце, вдоль самой лыжни.
Пошел легкий бриллиантовый снежок, - слава Богу, сухой. Было где-то минус 10 градусов, но безветренно.
Мы с Андроном, из кустарника пристально, все больше нервничая, всматривались на трассу, по-прежнему безжизненную.
- Может, они уже проехали? - спросил Андрон будто самого себя. - А мы, как два голых тополя, тут торчим, ждем этих мудаков.
Я засомневался, хоть и нетвердо, ответил:
- Да вряд ли, Андрон, ну, может, кто-то уже и пробежал, ну, так не все же?
- Хер его знает, - выругался солдат, - где же они тогда?
Я невольно переминался с ноги на ногу, затем, не глядя товарищу в глаза, тихо произнес:
- Говорил ведь тебе, часы возьми.
- Да ну тебя к черту, заладил «часы, часы…», что они нам дали бы…
- Ну, как… сориентировались бы.
- Да? – язвительно спросил Андрон. – И ты знаешь, за сколько пробегают 5 км?
- Ну-у… - потянул я неуверенно, - прикинули бы на глазок.
- Вот, вот, разве что на глазок. Ну, хорошо, - почти успокоился Андрон, - давай на глазок… то есть будем рассуждать логически и…, - он застенчиво улыбнулся, - и – математически.
- Давай, - согласился я, не желая подводить предстоящие изыски товарища.
- Смотри, - говорил Андрон, - начнем с общеизвестного. По статистике человек за час проходит километров 5-6, так?
- Ну, так.
- «Колхоз» идет на лыжах, стало быть, все-таки быстрее, чем пешком, так?
- Ну, так.
- Ну, вот и выходит где-то на все про все минут 40, - он, вроде Фрунзика Мкртчяна, значительно поднял указательный палец и засмеялся: «Я так думаю».
- Ну, да, - попробовал я сбить его спесь, - дело за малым: высчитать, сколько времени уже прошло.
Андрон почесал в раздумье свой широкий лоб и сказал: «Да я думаю, больше часа».
- Ну, тогда, значит, они уже давно финишировали. А мы, идиоты, тут зря коко морозим, так выходит, что ли?»
- Черт его знает, - сказал старый солдат. – Выходит, что так. – И добавил: - Если мы правильно считали.
- Тогда пора выскакивать, - сказал я. – Риск, конечно, есть, ну ведь не можем же мы быть первыми. Час-таки прошел, это точно. А то и больше.
- Хорошо, ладно, - согласился вконец замерзший Андрон. – Теперь слушай сюда, - он сделал непроницаемое, с дуринкой лицо: - Даю последние «наколки»… финишные, так сказать.
- Ну, давай, - согласился я, давно приобвыкнув к его лидерству.
- Значит так, - поучал старый солдат, - выскакиваем почти разом. Бежим ходко. Метров за 40-50 ты кричишь «Лыжню давай!». Понял?
- Не очень.
- Ну, что тут непонятного? Так всегда у любителей, сам по телеку видел. Как добегают до финиша, тот, кто сзади, орет «Лыжню давай!» Ну и мы ведь идем как любители. Все должно быть максимально достоверно, понял, ну, чтоб поверить можно было… Что тут непонятного?
- А то, что ты видел, когда стартовали. Там лыжни было две – до нас же 1-ая рота бежала.
- Ну и что?
- А то. На хрена мне тебе кричать про лыжню, если достаточно перейти на соседнюю и бежи себе на фиг дальше.
- Да? – призадумался старый солдат. – Ну все равно… Будем бежать, как по телевизору.
- То есть?
- Ну, то есть… метров за 40-50 ускорение, ты орешь «Лыжню давай!»…
- А ты даешь?
- Что даешь?
- Ну, лыжню ты мне даешь?
- Если успею.
- То есть как?
- Ну я же быстро бегу… на ускорении, так сказать. Вдруг я раньше добегу… чем лыжню смогу дать?
- А геморрой не отвалится? – я чмокнул губами.
- Вот… А ты, стало быть, прибегаешь вторым.
- А почему я вторым?
- Ты это… не выделуйся, - попросил Андрон. – Так надо. По задумке. Все-таки я из снежных краев родом, а ты – Украина… кругом грязь, а мы на лыжах. Усек?
- Не очень убедительно… Но ладно. Тем более все одно прибегаем последними.
- Так… - промолвил Андрон, - а теперь – омоем черепа.
- Что, что омоем? – не понял я.
- Ну, лбы одним словом, снежком присыпем, - Андрон заметно повеселел и улыбнулся. - Что, опять непонятно? Ну, пока добежим, снег и растает, майору покажется, будто так бежали, что аж вспотели.
Ну, мы и припустили. Выскочили из подлеска, как черт из табакерки. И пошла, пошла, пошла! Еле ноги успевали переставлять. Старый солдат, как и положено - в авангарде, я – следом за ним.
Полуденное, уже высокое солнце, било нам со спины. Разгон сразу же взяли приличный, ходкий. Бодро и эпатажно. Андрон всякий раз отталкивался палками от укатанной лыжни, натужно сопел, шмаркал, но все-таки уходил все дальше. Я, если и старался отставать, то в меру.
Кустарники мимо поредели, затем и вовсе скоро отсеялись, - мы выходили на финишную прямую.
И вот тут нас поджидало несчастье.
Финиш уже неумолимо приближался, я было рот раскрыл проорать Андрону, чтоб, собака, лыжню дал, когда глядь поперед себя и – обмер.
На финише лишь одиноко и маячил майор Гущо. Да чуть поодаль из алюминиевой кружки хлебал чай поваренок.
Старый солдат Андрон,
|