Сирин.
Вот так то, таким образом, чем больше в нас мирского духа, тем меньше Небесного, и чем меньше мирского, тем больше Небесного.
Так вот задача наша христианская – свести к необходимому минимуму земные попечения, а радости и наслаждения искать в Боге. в дивных творениях Его. Ибо все прекрасное от Него. За все Его благодарить, за все.
«…. но облекитесь в Господа Иисуса Христа и попечения о плоти не превращайте в похоти.»(13:14 – Рим)
А теперь, други, воззрите: в намеченные посты ли только христианин должен стараться быть с Господом Иисусом Христом, или во всю жизнь свою?
– Да, Фидея, наверное, всегда, но почему ты сказал – бесы будут смеяться нашим усилиям в посте?
– «Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие--и празднование!» – прорек пророк Исайя слово Господа.
... Любим мы разные компании и мероприятия...
Навешаем на себя обязательств, а выполнить не получается. И ясно, что не получается - не в вакууме живем, тем более, миряне.
Да и немощны мы очень… и тогда, делаем вид, что христиане, нет ничего более мерзкого перед Богом. Именно фарисеев, исполняющих внешнее тщательно, но не заботящихся о внутреннем, уже мёртвом, более, чем кого-либо, осудил Господь в бытность Свою на Земле. Фарисеев — притворщиков.
Вот и пост, например, Великий, то есть, мы представляем, что он – более постный и покаянный, чем все остальное время? Получается – в другие дни каялись мы - христиане, не достаточно, не искренне, не глубоко, не постоянно? Но так в том-то и дело, что христианин не может приносить покаяние недостаточное! Такого покаяния не бывает – не полного. Ибо это - не покаяние!
Как нельзя, уж прости меня, быть чуть-чуть беременным или чуть-чуть распятым, нельзя родиться не до конца! Ибо:
"В чем вас застану, в том и судить буду"...
А кто знает из нас когда почит? Вот так то.
2.
Но, если чувствует человек – дух мирской побеждает в нем, то встает на пост усмирить себя.
Предписанные канонами посты выполняем, так как в единой Церкви находимся… – чувствуешь, как градус своего "величия" перед остальным "миром греховным" снижается, если только по послушанию Церкви творим сие - посты, а не по избранности своей и какому подвигу?
Молитва же должна быть постоянной. Необходимо хотя бы стремиться к постоянному диалогу с Богом. Что значит: Диалогу с Богом?
Да никогда молитва искренняя не бывает не услышана Всевышнем! Бог все во всем!
"Я был молод и состарился – и не видел праведника оставленным и потомков его просящими хлеба" - говорит святой Давид.
Хлеб же - Господь, то есть, не видел пророк не имеющего Господа, оставленного без ответа праведника, того, кто искренне вопрошает к Богу.
«Я – лоза, а вы ветви. Кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего.» (Ин. 15:5)
Но между пустым вычитыванием текстов и молитвой как обращением к Богу – пропасть! – говорят святые.
Если сердце не возгорелось, а мысль бродит по земле, как у моли – пустое твое щебетание. Но если хотя бы на пять минут воспламенело к Богу сердце – ты помолился.
"Дай Мне сердце твоё, сыне"...
Молитвослов же дан именно для того, чтобы помочь нам, окаянным, отойти мыслью от суеты мирской, для настроя сердца и ума к искренней молитве.
– Фидея, ты сказал, что человек берет подвиги в пост, и не выполняет, а если выполняет, что тогда?
– О! Тогда, други, он великое свершает! Он и сам знает, что поднял великое – строг пост и труден мирянину, а он – поднял!
Вот так-то… и пишут святые, что человек такой, довольный собой, своим подвигом, из обычного грешника превращается в сатану!
«Делание добродетели есть хранение заповедей Господних. Обилие делания - вот доброе приуготовление ума. Оно состоит в смиренномудрии и хранении. Когда оскудеет сила первых, вместо них приемлется это. Христос же требует не делания заповедей, но исправления души, для которого узаконил заповеди подзаконным. Тело равно действует и десными и шуими (правыми и левыми силами), а ум, как хочет: или оправдывается, или погрешает. Иной и делами шуими (левыми) соделывает жизнь в премудрости Божией, а иной продает грех как бы под личиною божественного.» - пишет Исаак Сирин мудрейший.
Страшно сие, други мои... - "подавать грех под личиной божественного"...
Нельзя играть в веру, в христианство! Страшно впасть в руки Бога Живого!
– Как же так, Фидея? Ничего не понимаю… не сделал – бесы аплодируют за оставление труда, сделал – опять плохо! Как же быть христианину?
– Вот ты и сказал – как быть? Быть! Быть христианином. Не в шуме и громе Бог, но в тихом дуновении… святые такой путь называют золотым, и он самый верный и самый трудный, как не странно звучит то.
Что значит это – путь золотой? Это – середина, царский путь, такой путь, когда человек не ударяется ни в ту, ни в другую сторону, путь, какой может ровно держать всегда, всю жизнь…
Для всех он разный, но одно в нем для всех одинаково -ПОСТОЯНСТВО.
И кто может устоять от гордости, подняв подвиг тяжелый? Только равно ангельский… увы… мы далеко не таковы…Мы всем пытаемся гордиться, во всем себя оправдываем, даже, когда себя ругаем, позволяем сие только самим себе…От того самое верное - никуда не выпячиваться, не превозноситься, но смиренно принять предписываемое (вот – пост, например), и такое воздержание, какое можешь понести всегда, во все посты! Потому как самое главное в нашем доброделании – ПОСТОЯНСТВО!
Во всем – в молитве, в посте, в участии в Литургии.
Литургия же есть - Евхаристия, Причастие крови и плоти Господа Иисуса Христа! Что может быть выше? И не в достоинств нашем здесь дело или не достоинстве - когда я могу быть достоин принять в себя БОГА?! Это богохульное самомнение.
Но дело в том, что мы не можем быть без крови и плоти Господа, так как мы есть члены одного Тела, а Тело это -Христос!
Итак, постоянство, какое можешь понести. Но, то не значит, что - я на пять грамм меньше буду есть шоколада в пост - это могу всегда!- То будет бесполезное и пустое лукавство только.
Но, то понести, что заставляет меня терпеть, что приходится оторвать от своего эго, наслаждения, привычки, которая мила сердцу расслабленному.
Всякое бывает, конечно, но речь идет о доброй воле, а обстоятельства выполнить намеченное бывают и против нас, но за ТО, независящие от нас, мы не в ответе, а за стремление сердца в ответе… за меру понуждения себя к добру...
3.
Вот так, други мои, вот и Пост нам теперь как подтверждение, что мы - христиане по свободной воле, по доброй воле хотим иметь в себе Царствие Небесное, а не дух мирской похоти, и вера наша не для клянчания, уж простите меня, тленных мирских благ и удобств и радостей, но для НЕБЕСНОГО - вечного.
Оно, Небесное, и даст истинную, не сиюминутному радость, но постоянную в сердце, и благо, и мир. И даст ни когда-то, но уже здесь, на Земле.
И никого толку нет от наших постов, истерики и криков проповедей, что – ГРЯДЕТ пост!- если мирское суетное в нас заполняет все пространство.
Или мы только на время поста впускать желаем в себя Небесное, а потом опять можно к перегною тленному обратиться? Кому нужны тогда такие посты, пусть даже самые строгие?! Или, мы думаем, Бог не ведает сердец наших? Не видит хитростей наших, нашего фарисейства?
И помнить надо главное – суть не в наборе продуктов и молитв, но в воздержании, уходе, как возможно, от мирской суетности, объедения, развлечений, пустословия, и всего, что препятствует в нас быть Духу Святому.
Да и после поста, что меняется у христианина? Гастрономический набор? Но разве в нем христианство? Разве в этом суть воздержания – карпа я съем или перепела?
Да лучше бы его, поста такого, такого якобы подвига, и не было вовсе! Было бы меньше лжи, честнее тогда те, кто вообще не берется за подвиги, не называет себя христианином, таковой, хотя бы, не лукавит. Уж простите меня.
Да это ли Господь ждет от нас? Выбирание продуктов, или смирения, покаяния?
А в чем же покаяние? - Ничего не могу благого без Бога, все во мне - тщеславие, осуждение, превозношение, притворство, суета пустая, ... я - червь, а не человек. хотя, и червь знает законы Божьи и следует им, а мы не следуем, хотя знаем их... Об этом и сокрушаться должны ВСЕГДА!А теперь мы лишь выполняем со смирением все предписания нашей Церкви, потому, как если человек им, установлениям Церкви, противится сознательно, то проявляет гордость, а гордость – медная стена между Богом и человеком. Таковые могут впасть в гордость, или сумасшествие, или крайнюю глупость, или в ересь, или в раскол, что великое зло во все времена для человека. Церковь Апостольская же - наша защита от сего зла. Наш якорь в буре, наш маяк, наше прибежище во все времена. Церковь - это СОСТОЯНИЕ СЕРДЦА.
Какого оно должно быть - нам сказано:
"Будьте совершенны, как Отец ваш совершен есть".
А какая она, Церковь земная на самом деле - мы видим, но она такая, какие мы! Это Церковь земная, плотская но оно же - Церковь Небесная, которая не оскверняется делами злыми, ибо она есть Христос.
Как в человеке присутствуют и дух и плоть, так и Церковь одно - земная - воинствующая и Небесная - торжествующая. О ней, о торжествующей Церкви говорил Христос:
"Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты - Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее".
На чем - "создам"? - На откровении Духа Святого человеку искренне верующему.
Конечно, не на Петре, как извратили католики, но на Камне - Христе, как Он Сам Себя называет:
"Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла".
Да, дух же мы не видим, но видим плоть и дела ее. оттого и делаем выводы поспешные, что, мол Церковь никуда не годится, погрязла в пороках... и не понимаем, что это мы есть Церковь видимая, мы - никуда не годимся, мы погрязли в пороках, и наше духовное состояние Церковь как зеркало чистого ока отражает нам нас!
Так печально сие... но и ест, что поднимать христианину - своё сердце поднимать на высоту святости, сколько возможно тому или иному человеку - у каждого свои силы к тому. И не по силам этим "мерит" праведность Господь, но - по силе устремления сердца к Царствию Небесному.
И как хотелось бы, чтобы было Господу и на Земле "... где голову Свою приклонить"!
Простите мне вольность по человечески сказанного от сердца.
Гордыня же наша - смерть вечная и человеку отдельному и всей Церкви, если она впадёт в таковую...
«Прежде сокрушения - гордыня, говорит Премудрый, и прежде дарования - смирение. По мере гордыни, видимой в душе, и мера сокрушения, каким вразумляет душу Бог. Гордыню же разумею не ту, когда помысл ее появляется в уме или когда человек на время побеждается ею, но гордыню, постоянно пребывающую в человеке. За первым горделивым помыслом последует сокрушение, а когда человек возлюбил гордыню, не знает уже сокрушения. Богу нашему слава и велелепие во веки! Аминь.» – говорит Сирин Исаак.
Но, даёт ли такое, просто спокойное выполнение предписанного нам церковными канонами и правилами, повод гордиться, истерить, умиляться и восторгаться? Мы
