Мост желаний
Яффа
Давид остановил машину в центре старой Яффы на Площади часов. От нее улицы ведут во все концы городка. Он давно не прогуливался по полюбившимся его закоулкам. Сейчас решил побродить по блошиному рынку, где в прошлый свой приезд купил старинную статуэтку - потайную копилку в виде ладошки, свернутой в кукиш. Вещичка неизвестного автора, некогда, по-видимому, стоившая больших денег, продалась за совершенно мизерную цену.
Оказавшись здесь и погружаясь в атмосферу старины, он вдруг понял, насколько все со временем утрачивает свою ценность. И только само время, только стены древних зданий, тесно стоящих друг к другу, имеют вечность и достойны поклонения.
После шумного Тель-Авива и напряженного темпа рабочего дня он с удовольствием наблюдал за влюбленными, прошелся по маленьким магазинчикам, по узким улочкам, где можно бродить бесконечно, на каждом повороте и у каждого дома открывая для себя что-то новое. Пообщался с местными жителями - то ли художниками, то ли поэтами. Бросил монетку в фонтан Зодиака…
Откуда-то из глубины души по всему телу стали расходиться потоки теплого томления и ощущение спокойной удовлетворенности. Дорога, по которой он шел, сама привела его к Мосту желаний, где в прошлый раз он загадал желание, и решил, если оно исполнится, вернуться сюда. Желание его исполнилось.
Теперь он стоял в раздумье, не зная, что загадать на сей раз. Из уголков памяти и сердца всплыло вдруг глубоко спрятанное давнишнее желание, именного его он и решил загадать.
- Ну что ж, - сказал он сам себе вслух и положил руку, как положено, на свой знак зодиака.
Самая высокая точка Яффы открывала необыкновенную панораму ставшего уже родным города Тель-Авива. Давид прошел еще несколько метров к морю, раскинул руки, глубоко и жадно вдохнул морской воздух, крепко зажмурившись. Море лежало у его ног, шумел прибой, ветер теребил не только черные кудри, но и мысли, наскакивающие одна на другую.
Ему вдруг показалось, что вот сейчас он откроет глаза, вдохнет полной грудью – и море одарит его родным запахом нефти. Он открыл глаза, но… не увидел ни Приморского бульвара с шумными бакинцами, гуляющими с детьми, ни Девичьей башни, ни огней родного города, не почувствовал ни с чем не сравнимого бакинского запаха Каспия. Только бесконечный лабиринт переплетающихся старинных улиц, названных именами знаков Зодиака, очень напоминающий до боли знакомый, но теперь очень далекий, недосягаемый Ичери-шехер.
Почти ощущая себя персонажем, попавшим в историческую пьесу, он передохнул и - решительно направился к портовому рыбному ресторану, в предвкушении вкусной трапезы.
Навстречу беде
Обед подходил к концу – и вдруг его уединение прервал и немного напугал своей неожиданностью телефонный звонок. В трубке прозвучал тревожный голос:
- Давид, ты куда пропал? Ты же знаешь - нам нельзя опаздывать. Срочно приезжай, - и сослуживец назвал адрес, - а я минут через 10 буду на месте.
Давид наспех рассчитался с официантом, не забыв, однако, про чаевые, как никогда не забывал о них его отец, завсегдатай бакинских шашлычных и ресторанов.
По профессии Давид был парамедиком. Много лет назад, еще студентом азербайджанского мединститута, он, уезжая навсегда из Баку, с болью в сердце забрал документы и со слезами захлопнул дверь альма-матер.
С детства он мечтал стать космонавтом или летчиком. А во снах помогал людям. Ему не раз снилось, что жизнь человека зависела от него, от его умений. И по окончании школы он, не раздумывая, подал документы в мединститут, а мечта быть летчиком так и осталась мечтой. Здесь, в Израиле, пройдя курсы парамедиков для репатриантов, он не раз спасал людей. Сны стали исполняться, и он не раз себя ловил на том, что это всё уже было в его жизни. Ему нравилось справляться с архисложными, непредвиденными ситуациями. В борьбе за жизнь буквально вырывал человека из лап смерти, не давал уйти в мир иной. И в такие ответственные моменты он чаще побеждал, чем проигрывал. Но иногда его Божий дар лечить людей не мог помочь уходящему, и его накрывало чувство безысходности. Расслабиться и самовосстановиться, защититься от тех напастей, с которыми приходилось ежедневно сталкиваться, он умел. И Яффа была одной из таких разрядок.
А сейчас он привычно мчался навстречу чьей-то беде. Бегом, с сумкой наперевес, влетел в дом, где его ждали. На кровати лежал мужчина, седой, с очень правильными чертами лица и с застывшей в уголке глаза слезинкой. Со стены смотрела фотография еще молодого пациента в шинели, с орденами на груди. Давид сразу понял, что больной - из той же страны, что и он. Быстрые действия привели в чувство хозяина дома, который почему-то по-русски сказал:
- Спасибо, сынок.
- Вам надо срочно в больницу - там профессионалы приведут вас в порядок.
- Надо – поедем, – согласился старый Иосиф.
Подоспевший напарник помог переложить больного на носилки, и они с сиренной помчались по улицам города. Уже во дворе больницы старому вояке стало плохо, а в реанимации вдруг остановилось сердце. Врачи делали разряд за разрядом… Давиду казалось, что он теряет близкого человека. Он вышел, понимая, что сердце старика не выдержит.
Было темно, на часах - 23.00. Давид сел в машину и поехал к пляжу Тель-Барух - здесь обычно отдыхали израильтяне. Отдалённый от полосы отелей, аккуратный и бесплатный, берег встречает людей на протяжении всего лета.
Неспокойное море ворчливо приветствовало. Он снял туфли и медленно прошелся по влажному, прохладному песку. Сел на лежанку, забытую кем-то, а потом растянулся на ней во весь рост. Чистый, усеянный яркими звездами купол навис над ним. Здесь, вдалеке от города, от электрического света, это было настоящее звёздное небо, таинственно красивое, завораживающее -
настоящая сказка! Миллионы пульсирующих светлячков усыпали небосвод, Млечный путь вырисовывался, маня своей загадочностью.
С иссиня-черной ткани ночного неба блёстки мерцающих огоньков подмигивали земным фонарям. Но дальние миры совершенно не беспокоили Давида. Просто было приятно и фантастично от чувства неодиночества в сем бесконечном пространстве. Он был уверен, что где-то за миллионы километров такой же парень, как он, лежит точно так же на берегу водной глади, точно так же устремив взгляд в беспредельность… Море баюкало его, веки отяжелели, сомкнулись, и он провалился в небытие. Увидел лицо молодой матери - она высунулась в окно и громко звала его:
- Да-вид, домой, иди кушать.
Старый бакинский дворик вспыхнул, как декорация, в растревоженной памяти, частенько возвращавшей, звавшей его в город детства. Желание вернуться на старинные его улочки не покидало Давида. Но куда вернуться? В страну, которой нет? В уютный дворик, который давно не существует? К друзьям, которых растерял? Соседям, которые разъехались? К любимой женщине, которую отняли?.. Всего этого нет. Но ведь есть город! – он примет обратно! – вдруг осенило Давида.
Ему надоело плыть по течению Судьбы. Он понимал, что потерял управление жизнью, она стала ему совершенно неподвластна. Наверное, каждый знает, как правильно жить, но не каждый это умеет.
Жизнь не однажды продемонстрировала ему, что если человек захочет чего-то очень сильно, то это обязательно сбудется. Нужно набраться терпения и ждать. Знаки, жизненные знаки, они сами подскажут, когда придет время. Просто надо не переставать мечтать и желать.
Давид встал, очистил ступни ног от песка, надел обувь и поехал домой. В кухне на столе стоял приготовленный для него уже холодный ужин. С удовольствием проглотив котлету и запив кефиром, он бесшумно, словно крадущаяся кошка, чтобы не разбудить родителей, прошел в свой кабинет. Лег на жесткий диван и уснул, стараясь больше ни о чем не думать.
Новый день
Прерывистый сигнал мобильного разбудил его. Он подошел к окну и отодвинул шторы. Утренний рассвет окрасил небосвод светло-золотистыми желто-красными разводами. Быстро приняв душ, он заглянул в комнату родителей. Отец с матерью мирно спали, две родные поседевшие головы лежали лицом друг к другу. Чувство тепла и любви нахлынуло на него. Он еще немного постоял на пороге спальни, а потом на цыпочках пошел к двери.
В больнице день только начинался. Медсестры бегали с системами и шприцами, а больные лениво потягивались на койках в ожидании очередной процедуры. В реанимационной спал, словно младенец, подключенный к аппаратам проводами и шлангами его пациент Иосиф. Давид подошел ближе к окну и, не веря глазам, уперся в него взглядом. То ли телепатией, то ли случайно, то ли своим биополем он передал больному чувство неожиданной радости, Иосиф, приоткрыв глаза, улыбнулся. У него чуть вздрогнула рука. На пробуждение в палату ворвалась медсестра и, махая ему рукой, чтоб отошел, стала проверять капельницу.
Давид словно пуля вылетел из больницы. Он был окрылен и неимоверно рад. Еще один ноль в нашу пользу! Он всегда выдавал очки небесам в извечном своем соревновании.
Через два дня он заглянул в палату к старику - тот стоял к нему спиной и что-то перебирал в тумбочке. Услышав приветствие Давида, повернулся и тяжело присел на кровать.
-Здравствуй, сынок. Я рад тебя видеть.
- Вы не представляете, как я рад! Ведь получается, что я не справился с вашим приступом, а врачи смогли.
-Нет, сынок, не кори себя. Не ты виноват, а жизнь. И не врачи меня спасли, а там, наверху, в небесной канцелярии меня отпустили. И только на два месяца, чтобы я помог здесь, на земле, одной молодой паре.
- О чем вы говорите! - улыбнулся Давид. Он не верил в чудеса, а тем более в Бога, хотя существования некой высшей силы не отвергал.
- Поезжай, сынок, по адресу, который я сейчас тебе запишу, узнай, живет ли там супружеская пара Ноам и Яков.
- Да вы что, как я приеду и спрошу: вас зовут Ноам и Яков? Как-то неудобно получается.
- Ничего неудобного нет. Просто они собираются развестись. Весь сыр-бор из-за того, что нет у них детей. А им нельзя расходиться, поскольку, как мне там сказали (и он показал пальцем наверх): если они разойдутся, то звено в цепи истории разорвется. А ребенок у них будет, только через год. Вот именно это я должен им сообщить. А твоё звено, сынок, на расстоянии.
Давид пожал плечами. Ему не хотелось прерывать завязавшийся со стариком разговор, но вошла медсестра - и пришлось, пожелав Иосифу быстрого выздоровления, откланяться. Его растрогало, что старик заботился о совершенно чужих ему людях. Впрочем, Давид тут же забыл о разговоре. Весь этот и следующий день ему пришлось ездить по вызовам. В конце второго дня прозвенел звонок, и диспетчер продиктовал новый вызов, назвав адрес: молодая женщина чем-то отравилась.
Сделав промывание желудка и инъекцию, Давид приписал диету и лекарства. А когда он собрал чемоданчик и вышел с матерью больной во двор, очень удивился, что дом, который находился на противоположной стороне улицы, был именно тот, о котором говорил Иосиф. Давид даже не думал приезжать сюда, но путь пролег сам до этого места.
- Скажите, пожалуйста, а кто живет вот в том доме? – Давид указал на дом напротив.
- А там живет очень симпатичная супружеская пара Ноам и Яков. Правда, говорят, у них уже документы в суде: на развод вроде подали, - с сильным идишским акцентом ответили
