Навстречу радуге. Ночь

  Сначала я услышал призывный трек сотового телефона, но не придал ему никакого значения.  Мало ли кто может ошибиться ночью и стоит ли просыпаться из-за пустяков? На моей памяти таких случаев было ни один и не два.
  Однако телефон не желал угомониться. Раз за разом выплёвывал  в тишину привычную мелодию.  Мой мучитель замолкал ненадолго, чтобы немного отдохнув, ровно через несколько секунд снова напомнить о себе.
Сознание возвращалась из дымчатого зазеркалья очень медленно. Надо же, не успел, кажется, заснуть после приезда, как снова кому-то срочно понадобился!
Порядком надоевшая мелодия снова и снова выдёргивала меня из какого-то сказочного сна, перенося совсем в иную действительность.
  Вытянув руку вниз, шарю по полу занемевшей ладонью. Пальцы нащупывают привычные формы так беспокоящего предмета.
  - Алло?
- Юрий Васильевич, вы не смогли бы спуститься? Я стою возле двери.
Узнаю голос дежурившей консьержки.  Прекрасно знаком со  всеми бесценными бабушками, меняющимися по графику на проходной.  Каждый праздник  дарю от себя конфеты, редко прохожу мимо, чтобы не зависнуть на несколько минут возле стола с подвешенным над ним монитором слежения для очередного разговора.
- Сейчас, - недовольно бурчу в ответ, - подождите.
  Встаю, включаю свет, нахожу глазами брюки от спортивного костюма. Они как всегда там, где я и ожидал увидеть – вольготно свесились штанинами на спинке кровати. Привычно натягиваю их на себя. Глаза всё ещё сонно скользят по комнате. Ничего не изменилось. Всё как обычно, каждый предмет обихода на своём положенном месте.
Блестят золотом корешки дорогих для ума и сердца книг в большом, вытянувшемся от пола до потолка шкафу, вмонтированным в стену  напротив кровати.  Возле постели, разбросав в стороны два большущих крыла улеглась в ожидании внимания огромная книга – очередной том «Живописной России». Вчера читал перед сном что-то о дореволюционной Малороссии, да так и оставил фолиант рядом.
  Двигаясь машинально, по давно изученному и сохраненному памятью маршруту спускаюсь по витой белой лестнице мимо трогательного гобелена, на котором молодая пара прижалась лицами друг к другу. Открываю входные двери на первом этаже, которые почему-то не закрыты.
Полная, пожилая женщина лет за шестьдесят, невысокая блондинка стоит напротив. Ловлю себя на том, что к стыду своему не могу вспомнить её имени. Выражение лица почему-то взволнованное и встревоженное. Она смотрит на меня и начинает торопливо говорить:
- Полиция была, мы звонили вам и стучались. Потом они уехали, совсем недавно… Сашка попал в аварию.
  - А где он сейчас? – сами собой улетают в своё царство  остатки сна.
  - А я сама не знаю. Вы позвоните в дежурную часть, вам там и расскажут и подскажут.
  Согласно мотаю головой, закрываю дверь и на автомате бегом взлетаю по лестнице вверх. В  центре груди нарастающим колючим комом, сжимающим по мере набухания сердце и дыхание, появляются неприятные чувства беспокойства и тревоги. Быстро одеваюсь. Сначала носки, потом джинсы, а за ними синяя рубашка с короткими рукавами. Холодно не будет. Последние годы лето на Алтае балует, преподнося приятные сюрпризы, прочно утверждая за регионом курортное значение.
Смотрю в окно, за которым видно лишь темноту.  Она кругом, здание погрузилось в неё, как в морскую пучину. Набираю справочную, где узнаю номер дежурного отделения, потом снова переадресовав вызов, объясняю спокойным голосом сотруднику полиции, что мой сын мотоциклист и мне только что сообщили об аварии с его участием.  Хочу узнать, где он.  Дежурный сразу же отвечает, что да, недавно сообщили о таком происшествии и сейчас все пострадавшие находятся в первой городской больнице.
Ого!  Больница! Да ещё первая горка, куда свозят всех, кто получил относительно серьёзные травмы.  Похоже, дело-то серьёзное.
Вызываю такси и смотрю на часы на полке шкафа. Они указывают на время, когда я встал и вышел из дома – полтретьего ночи.  Едва я закрыл дверь, как все часы в доме остановились. Что механические, что электронные. Просто все стрелки и цифры замерли на одном моменте. И даже намного позже, три месяца спустя, когда мы с Натальей случайно нашли под диваном утерянные ручные женские  часы, они показывали те же самые цифры, что и остальные. Похоже, что в тот момент время для меня остановилось.
  Я же оказываюсь на улице. Ночь на удивление прекрасна! Очень тепло, не заметно ни одного москита, а на чистом-чистом небосводе висят яркие звёзды.
Прохожу по асфальтированному дворику, возле ворот ждёт заказанный автомобиль. Через несколько минут мы уже останавливаемся возле больницы.
  Водитель всю дорогу молчит. То ли очень устал за сутки, то ли просто понимает, что в подобное место  человек посереди  ночи просто так не побежит.
  Останавливаюсь перед большущими длинными и широкими  ступенями. Поднимаюсь по ним, открываю пластиковые двери и вхожу в фойе.  Сразу же замечаю в коридоре сотрудника патрульно-постовой службы в характерной форме, которая одновременно делает тело человека визуально более объёмным, при этом мистически скрывая излишки или недостаток веса.  Парень на первый взгляд ещё совсем молодой, приземистый широкоплечий и на вид крепкий.  Лицо открытое симпатичное смуглое с характерным проявлением кавказских черт.  На русском говорит чисто, без малейшего акцента.  Вероятно, принадлежит к семье, что обрела новый дом  у нас давно, поколения два назад.
  Второй – высокий следователь в форме с широченными плечами, с правильными и красивыми чертами чисто славянского типа лица.
Заметив, что они держатся вместе, говорю, обращаясь к служителям закона, что явился по поводу недавней аварии, что я – отец мотоциклиста. Консьержка из нашего дома упоминала о том, что приезжали двое, видимо, это они и есть.
Следователь сдержанно и сухо что-то говорит общее о том, что ещё ничего не известно и выводы делать рано.  Ситуацию больше проясняет словоохотливый и немного импульсивный сотрудник ДПС. Всё- таки южная кровь даёт своё. Из его пояснений я понимаю, что сейчас говорить о чём-либо и на самом деле преждевременно, ведь всеми потерпевшими занимаются врачи.
Удивлённо поднимаю брови.  Потерпевшие? На мой вопрос отвечает всё тот же смуглый парень в форме. Оказывается, пострадали кроме Сашки ещё парень и девушка.
Только углубившись в коридор, пересекавший фойе, замечаю две маленькие группы людей, державшиеся отдельно друг от друга.
Две девушки совсем молоденькие смазливые девчонки, скорее всего подружки попавшей в аварию, наверное, живут в общежитии рядом, иначе как они могли так быстро оказаться в больнице? Примостились на скамейке рядом, выглядят не просто взволнованно, а довольно испуганно. В мою сторону лишь стрельнули глазками и вновь вернулись к прерванному разговору.
  Из второй группы мне запомнились парни. В первую очередь  потому, что смотрели на меня как стая озлобленных волков. Родственники или друзья неизвестного мне  пострадавшего тоже опередили меня и очутились в больнице немного раньше.
Неожиданно ощущаю в кармане вибрацию от телефона и слышу  звонок. В ушах,  старая и самому надоевшая дурная привычка, находятся  наушники. Достаю поспешно телефон, нажимаю соответствующую кнопку и слышу знакомый голос. Прерываясь, но всё же внятно и понятно, без слёз и истерик Наталья принимается много говорить о том, что мы должны вместе пережить страшное время. Именно вместе. Мне совсем непонятны её слова.  Ну, подлечится Саня, получит от нас, как положено и снова всё вернётся на круги свои.
    Несколькими часами позже узнал, что она в ту ночь сразу же отпросилась с ночного дежурства, успела побывать в больнице до меня, пробилась к врачу и как медик  ясно осознавала, что же произошло на самом деле.
  Едва её голос пропал, как на его место пришла музыка. Стараясь отвлечься, я слушал песню за песней, сидя на жёстком сидении скамейки в коридоре.
  Сознание понемногу начинало тонуть в тревожной и беспокоящей волне. В голову неотступно лезла мысль, что рано или поздно нечто подобное должно было произойти. Казалось, все те кошмары, что преследовали меня в последнее время, где я переживал десятки раз что-то подобное, неожиданно реализовались. Я словно попал в некую параллельную реальность, где мне совершенно определённо не было места, где я застрял случайно и которую должен  каким-то образом срочно покинуть и вернуться к обычной, нормальной жизни.
И в этой чужой, как мне казалось реальности, я с негодованием боролся с жуткими мыслями, гнал их прочь, старался начисто вымести из головы.  Ничего плохого с моим сыночком не могло случиться.  Последний раз говорил с ним часа четыре назад и он, как всегда улыбаясь, выглядел здоровым, весёлым и крепким. Что могло с ним произойти? Если всё же он пострадал в аварии довольно серьёзно, то травмы дадут повод прекратить  бесконечные беспокоящие меня вылазки на мотоцикле.  К тому же тот  невидимый защитник, что хранил моего ребёнка долгие годы от любых ссадин и ушибов обязан  был сказать своё веское слово и сегодня.  За прошедшие с момента рождения восемнадцать лет с Сашкой не случилось ровным счётом ничего плохого, кроме соответственных отметок в школьном дневнике.  Не зря же Наталья, куда бы ни попала одна или вместе с ним – в Сочи, Питер, Германию, Испанию, Москву или Абхазию сразу же бежала в самую знаменитую и известную в тех местах церковь или монастырь.  И ставила свечку с одной целью  и с одной лишь просьбой. Обратить  всех небесных защитников внимание на нашего ребёнка,  вступиться за сына, присмотреть за ним.  Просьба всегда звучала предельно ясно.  Лишь бы он жил.
Немного успокоив себя, кожей ощущая жгущие и испепеляющие взгляды друзей и родственников пострадавших, решил выйти на улицу. Фойе больницы имело два открытых входа, причём ближайший, не тот в который я вошёл, а другой, находился совсем рядом в паре метров.
  За пределами больницы  тут же попал в крепкие объятия  очаровательного и тихого летнего вечера.  Бархатистая тьма в сотне метров передо мной испуганно и стыдливо частями и кусками отступала под напором света, исходящего от уличных фонарей и освещавших полотно асфальтовой дороги, за которым выстроились многоэтажные здания. Перед проезжей частью раскинулся небольшой парк.  Аккуратно подстриженные кустарники  правильными геометрическими  фигурами захватили обширное пространство от дороги до ступеней.  Лёгкий бриз немного усилился с моей последней с ним встречи, принеся наконец-то в пределы города немного степной прохлады.
А на чистом небе  сверкали всё такие же крупные и не очень звёзды.  Весь небосвод казался, засыпан ими. Кто-то большой прошёлся по нему с порванным мешком, теряя по пути драгоценные украшения.  Одни из них блестели совсем рядом, другие же тускло мерцали где-то в глубине тёмного полотна. Вдруг, над самой головой  я легко нашёл  созвездие Ковша. Похоже, оно само позвало посмотреть на себя.  Знакомые с детства очертания  точно обозначили контуры сверкающими гвоздиками.
  Глядя на них, неожиданно для себя принялся молиться. Я вспомнил всех. Бога, ангелов, архангелов и всех светлых духов прошлого, настоящего и