Ночь

Ночь. Просыпаюсь, смотрю на часы – 2:50.
Нет бы, перевернуться на другой бок и уснуть. В голову лезут мысли – какая-то ерунда, ночной бред. Ничего не понимаю, а память продолжает неустанно трудиться.
Лето 1979 г. Только поступил в институт - отец предлагает, пока не начались занятия, в августе поработать в институте, где он преподает. Потом зачем-то ежедневно встаю в 7 утра, еду на противоположный конец города, зачем-то остаюсь на весь день в маленькой лаборатории. Делаем платы для эл. схем - осваиваем новый метод. Дома, в кустарных условиях, можно выжечь лишь одну такую, потом напаять на нее кучку деталей и получится цветомузыка, или что-то еще - не важно, что. Главное - будет работать. А здесь. Новый метод. Фото… чего-то. Не помню…Чего-то… фото. Забыл. Дело не в этом. А сделать таких плат в спец. установке можно будет десятки, сотни. Нужно только его доработать. Я счастлив. У меня всего месяц до начала занятий, но я в интересном деле. А что еще нужно парню 17-ти лет…
Снова смотрю на часы – 3:20. Не сплю. А память мучает, достает нелепыми, а главное, никому не нужными воспоминаниями…
В следующий раз я побывал в том месте спустя многие годы.
1994-й. Еще только начиная рекламный бизнес, однажды пришлось самому поехать в какую-то фирму. Люди захотели продать товар. Лето, жара. Район почти заброшенный, видны корпуса незнакомого строения из прошлой жизни. Народу никого, спросить некого, а рядом одноэтажные пристройки. Наконец, нахожу. Грязь, кучи мусора, посреди небольшой площадки замечаю стайку молодых парней. Они облепили новенькую шестерку, на капоте разложили закуску, заставили все бутылками с пивом, а на крыше стоит новенький Шарп, откуда несутся песни новых времен.
- Ты к кому, мужик? - спрашивает один из них.
- К Павлу Ильичу, - отвечаю я.
- Он ждет тебя?
- Вроде того.
- Пойдем, провожу.
Мы заходим в небольшое здание, коридор которого заставлен ящиками. Парень открывает дверь.
- Пал Ильич? К вам, - говорит он.
- По рекламе, - добавляю я.
- А, проходите! – весело отзывается тот, жестом отпуская моего провожатого. Передо мной мужчина лет 45-ти интеллигентной наружности, на нем футболка, поверх которой по такой жаре почему-то надет кожаный пиджачок. Он улыбается, приглашает сесть. Коротко считаем заказ, он пишет на клочке бумаге сумму и говорит: - ребята выдадут из сейфа, вы их уже видели.
- Хорошо.
Достает бутылку, наливает. Мужику хочется поговорить, - понимаю я. Дальше коротко:
В прошлом он проректор этой “забегаловки”. (Так он ее называет.) Теперь у него здесь бизнес.
- А институт?
- В аренду почти все сдали, - отвечает он, - учебные корпуса пока работают, а здесь все мое. Пейте, - предлагает он.
- Спасибо. Мне еще в одно место нужно ехать, - отвечаю я.
А он продолжает. Мужику скучно.
- Гоню спирт из Дагестана. Вагонами. Потом делаем водку, заряжаем в бутылки. Мне без разницы почем продавать. Себестоимость литра - 5 копеек. Отдаю по 50 рублей, Могу по 30, по 20. Ниже нельзя – конкурентов обижу. Каждый день вагоны приходят. Представляешь? Имею за день столько, сколько весь институт за месяц не зарабатывал. Ребят-студентов подтянул. Охраняют. Людьми их сделаю – дам настоящее дело. Раньше в задрипанном пиджачке ходил, считал, сколько лампочек в месяц нужно поменять во всех корпусах. А теперь вагонами, понимаете?
Зачем он мне все это говорит? А глаза его светятся сумасшедшим блеском 90-х. Он еще не готов к, внезапно свалившемуся на него, богатству. Это очень быстрые деньги. Он пока даже не знает, на что их истратить. И поговорить не с кем…
Выхожу на улицу, приближаюсь к машине. Студенты. Хорошо накачанные мышцы. Новенькие кроссовки, треники, майки. Протягиваю бумажку.
- Где ваш сейф? - спрашиваю я. – Надо бы получить.
Один из них говорит:
- Что-то я не пойму – все привозят, а ты забираешь. Братан, ты кто такой?
- А чего пиво пьете? – спрашиваю я, - у вас все коридоры заставлены.
Парни смеются.
- Ну, уж нет, паленку Ильича оставим для кого другого.
А тот продолжает: - Я, кажется, задал вопрос?
Молчу, тогда мой недавний провожатый говорит
- Не наше дело, Ильич написал – отпускаем.
Он открывает капот, убрав с него закуску и бутылки. Там стройными рядами лежат пачки денег. Рядом покоятся два пистолета.
- Вот наш сейф, - говорит он и добавляет, - только бери этими купюрами, у тебя немного - донесешь, а то к вечеру так забьется, что капот не закроешь.
Я перекладываю пачки купюр малого достоинства в сумку. Прощаюсь. Хочу уйти, вдруг замечаю неподалеку еще одно строение – когда-то я здесь уже был. А вот и дверь. Я ее открывал.
Ноги сами дальше повели. Зашел в помещение одноэтажного здания – окна настолько пыльные, что едва пропускают солнечный свет. Никого не вижу, все вокруг завалено хламом. Вдалеке светится лампочка, за столом в рабочем халате сидит человек, что-то делает. Подхожу. Он оборачивается. На меня смотрят постаревшие знакомые глаза. Когда-то он руководил этой лабораторией. А чем сейчас?
Он меня не узнает, лишь произносит:
- Ребята-братки, - идите-ка, здесь ничего для вас нет. Туалет там, в коридоре. А здесь ничего. Ступайте.
Я отхожу, вдруг замечаю – на одном из столов нагромождение плат. Точно такие мы когда-то разрабатывали, но не все тогда получалось. Взял одну, повертел. Качество, о котором тогда могли только мечтать. Они сделали это, - понимаю я. Постоял, посмотрел, потом отбросил ее в кучу, теперь никому не нужного, хлама, там находились сотни, может быть, тысячи таких изделий и вышел на улицу…
А может, написать о тех девяностых? Нет, о восьмидесятых. О городе, где строительство Метро не превращало целые кварталы в картинки из фильма катастрофы. (Раньше его строили дорого, красиво и внизу, теперь дешево, сердито и почему-то наверху.) Не о миллионах (иногда кажется миллиардах) откуда-то появившихся новых москвичах, не о нагромождении машин и бесконечных пробках. Не о колбасе. Тогда она стоила 2.20. И сосед, и родные, друзья – все покупали ее строго по 2.20. Было еще несколько видов - теперь их 100 или 500. Не важно – сколько. Зато, раньше она была в холодильнике у каждого. Нет, пожалуй, писать о колбасе не буду - не интересно. А вот о Воробьевых горах, где спокойно можно было гулять по ночам до самого рассвета, срывать яблоки, даже их есть. Может, об этом написать?
Ночь. 3:50.
И чего тебе не спится?...