Время Лича. Глава 21. Любовь Сахши.

бы.
      Ольм бросил грустный взгляд темно-синих глаз на Ремдона. Молодой чародей молчал. Ольм поспешил вперед, нагонять чародейку. Татда не взглянула на поравнявшегося с ней белокурого воина. Она спешно шла вперед, иногда отыскивая взглядом, бегающих кругом скелета и молодую дахгарку. Первым не выдержал тишины Ольм.
      - Моя милая, чародейка! - Татда передернулась. Ольм улыбнулся. - А почему ты так не резвишься? Они выглядят милыми.
      - Потому что, уже давным давно повзрослела! - ответила лич, прибавив шагу и спешно удаляясь от Ольма.
      - Неужели, - прошептал Ольм, разбегаясь.
      Татда слышала топот тяжелых сапог белокурого воина. Она также слышала, что его шаги быстро приближаются. Татда подумала, что брат Иуны просто решил размяться или вновь ударился в беспричинное возвышенное настроение духа. Лич не могла ожидать, что за затихшими шагами, спустя секунду Ольм собьет её с ног, повалив в траву. Татда выругалась, грязно, и совсем не как воспитанная леди. Ольм смеясь, вскочил на ноги бросился убегать прочь. Из травы чуть в стороне выглядывали две озадаченные головы Кзоржана и Сахши. Ремдон пытался сделать вид, будто ни чего не видит, ведя под узды троих жеребцов. Татда провожала взглядом Ольма. Резкий бросок посоха. Прокрутившись несколько раз, металлический жезл, ударил воина по ногам. Ольм рухнул в высокую траву, перекатившись на спину. И тут же сверху на него рухнула Татда, пытаясь прижать к земле, подобранным посохом. Ольм успел, перехватить металлическую основу по центру, и резко дернул руки в сторону. Лич рыча рухнула на бок. Смеясь Ольм склонился на лежачей на земле мертвой колдуньей.
      - Вот видишь. Это же забавно…
      - Зря… Инхада Чари…
      Ледяной вихрь сорвался с навершия посоха. Иней лизнул металл, леденея ажурными линиями. Ольм зашипел, руки словно покрылись обжигающими колючками. Он отпустил посох, и в следующий миг, Татда взбрыкнув отбросила от себя белокурого воина. Не растративший своей силы ледяной вихрь, коснулся кожаного доспеха, Ольм закашлялся прикрыв глаза рукавом. А когда леденящий горло ветер стих, и воин открыл глаза, перед ним сидя на одном колене стояла Татда, приподняв заточенное основание посоха и чуть прислонив острие к груди белокурого паладина. Ольм улыбнулся, разведя руки в стороны, пожал плечами:
      - Я сдаюсь моя милая, чародейка…
      На этот раз Татда не передернулась. Она выпрямилась, протянув Ольму сухую ладошку, спрятанную под велюровыми, ализаринового цвета перчатками. Он захватил её пальцы. Она помогла ему подняться. Спешно отпустив его ладонь, она поспешила дальше.