Навстречу радуге. Навстречу радуге

  Судьба довольно зло, по-своему  посмеялась надо мной и Натальей.  Будучи врачом, Наташа каждый день спасает жизни людей. На меня тоже кто-то давным-давно наложил колдовское заклятие. Будучи студентом, в те далёкие времена потерял счёт  выдернутым в последний момент из-под колес автомобилей и трамваев детей и стариков. Уже тогда количество спасённых  перевалило за несколько десятков человек. Я вмешивался в драки и отклонял ударом направленные в чужую грудь ножи.
Последним двум помог после смерти Саши.  Как-то, возвращаясь с работы на автобусе, стоял на площадке в окружении случайных пассажиров. Вдруг заметил, как симпатичная высокая девушка рядом начала закатывать глаза. «Наркоманка», - первым делом подумал я, но когда без намёка на зрачок остались одни лишь белки, и она принялась тяжело оседать, то едва успел вовремя подхватить безжизненное тело. Какой-то крупный мужчина помог мне, и мы потащили её к креслу, которое торопливо освободила сухонькая старушка.
- Несите аптечку! – громко приказал я кондуктору, на что она лишь растерянно пожала плечами:
- А у нас нет ничего…
Я отпустил из своих рук тело девушки. Она сразу же тяжело просела в объятиях мужчины, он чуть повернул голову ко мне, сам усадил её на кресло и заревел, обращаясь ко мне:
- Ты что?
Я не слушал его, копошась в пакете, в своей походной аптечке.  Когда достал нашатырь и поднял голову, то увидел, как мой помощник пытается привести в чувство девушку размашистыми увесистыми пощёчинами.
  Я аккуратно отстранил его в сторону, распорядился остановить автобус.
- Может ещё и «скорую» вызвать? – удивлённо спросила меня немолодая кондукторша.
  - Обязательно. И двери оставьте открытыми – она сидит как нельзя удобно, как раз напротив них.
  Пассажиры, не выражая недовольства, покинули салон.  Сам же я принялся щипать потерпевшую за мочки ушей, одновременно водя перед ноздрями пропитанной аммиаком салфеткой. Вдруг, минуты через две, когда я уже начал порядочно волноваться смертельная бледность покинула её лицо, на щёках появился слабый румянец, а ресницы затрепетали.  Глаза широко открылись. Какая же она красавица! Она слабо и виновато улыбнулась мне, а я передал салфетку кондукторше и вышел наружу.
  В другой раз в страшный мороз вытащил из сугроба довольно прилично одетого пьяного мужчину средних лет, с трудом добился от него, чтобы сказал  домашний адрес. Вызвал такси, расплатился и засунул его внутрь автомобиля.
  А вот своего сына спасти не смог. Не смогла его спасти не Наталья, не дед…
Озвученное жуткое обстоятельство по-прежнему страшно угнетает и терзает меня. Я вспоминаю всю нашу жизнь, каждый случай, каждый день и не нахожу ни одного момента, который бы подтолкнул сделать его неправильный выбор. Я воспитал из него человека. А если он, и на самом деле испугался на физическом уровне, как пугаются новобранцы на войне, когда слышат впервые над головой свист снаряда?
    Он знал, что я любил его. Мы были одной каплей. Слушали одну музыку, читали одни книги, смотрели одни фильмы. Более похожих людей и придумать невозможно. Разве можно разделить каплю?
Мне не дают покоя воспоминания. Одно время мы с Натальей откровенно издевались над ним, не пойму только – зачем? Я всегда старался сделать его жизнь как можно более комфортной, но не в том случае.
Когда сыну исполнилось шесть лет и пришло время школьного обучения, психолог того образовательного учреждения, в которое мы обратились без колебаний отнесла его к группе отобранных талантливых ребятишек, что должны были учиться в классе под буквой «А».  К тому времени Саша бегло читал, отнимал и плюсовал цифры.  Помню, что он очень хотел учиться.  Специальная программа, разработанная некой Звонковой или Зонковой окунуло нас  в настоящий ужас, продолжавшийся четыре года. Направленная по составу и компоновке учебного материала на опережение, предполагала  впихнуть весь школьный курс в первые годы обучения. Мы зубрили и зубрили. Зубрили ночью и днём.  Часто бывало, заставляли сидеть его за учебниками до глубокой ночи. Саша растерялся и очень расстроился.  Внезапно он, привыкший быть всегда первым, оказался где-то в середине списка.  А мы изуверски мучили и мучили его и себя по неизвестно каким инквизитором созданной программе.
Зачем мы издевались над ним? Каждый день я заново убеждал его, что он самый лучший и самый умный, в то время как у Натальи опустились руки.  Саша выдержал всё и внезапно сдал в четвёртом классе экзамены очень хорошо.
  Недавно нашли его дневник. Пытался вести, когда исполнилось лет одиннадцать или двенадцать: «… Скоро в школу. Солнышко светит, на душе радостно. Вот и ещё день прошёл. И завтра тоже пролетит. Так и глазом не успеешь моргнуть, как умрёшь…»
Я пытался его поддержать. Всегда и всюду.  А по вечерам рассказывал сказки. Саша не любил, чтобы я читал ему чужие истории из книг  на ночь. Нет,  ему нравились только те, что я придумал сам, где фигурировал в сюжете он и его друзья.  И каждый вечер, став новой  Шахиризадой, придумывал сыну новую сказку на протяжении многих лет.
  Вырастить человека очень трудно, убить – легко. На что идут отчаявшиеся родители, рассказывает следующий случай, недавно поведанный одним знакомым. Группа молодых людей, отслужила по контракту в Сирии и возвращалась домой. При подъезде к родному городу машина, полная ребят попала на заледенелой трассе в аварию. Погибли все. Их просто размазало внутри металлической коробки в лобовом столкновении.  Безутешные родители одного из  парней, которые оказались одни, как и я, отрезали у тела сына мошонку, заморозили их и бросились срочно искать ту, кто согласилась бы помочь им продолжить род.
Не так давно Наталью на кладбище подвозил пожилой таксист.  За началом завязавшейся беседы, в которой флирт смешался с любопытством, он поинтересовался к кому именно она направляется.
- К сыну, - не скрывая правды, ответила она.
- А сколько лет было сыну?  - осторожно спросил таксист.
- Восемнадцать.
- А причина?
- ДТП. Пытался уйти от ДПСников.
  - Я столько замечательных ребят потерял по этой причине, столько друзей! -  через некоторое время с непередаваемой горечью глухо произнёс пожилой мужчина. – Мы играли с ними в особую, опасную игру, давно, ещё в советские времена.  А они, зная, что мы ничего не совершили, догоняли нас. Я столько друзей потерял! Столько похоронил! И сейчас вспоминаю – самых лучших…
  В последнее время часто смотрю немногочисленные видео файлы, которые остались в памяти компьютера с участием Саши.  Всегда в центре внимания, всегда весёлый.  Всегда в окружении хороших ребят. Если сравнить атмосферу, в которой я рос, она никак не соизмерима с теми умными ребятишками, что окружали сына.
Он очень любил красоту. В любом проявлении.  Во время последней поездки в Горный Алтай вместе  с другом радостно, совсем как беззаботные щенята, на записи они бегут в поле к одинокому стожку сена. 
  В другом сюжете он едет навстречу радуге.
  Идёт слабый дождь.
    Капли попадают на объектив, размывая окружающий мир.
  Он словно догнал её тогда. Ту радугу. И растворился в ней.
  Я тоже хочу раствориться в ней вместе с ним.
  А вот он лежит в палатке, разбитой, как он любил подальше от людей, подальше от дороги. Рассуждает взросло и интересно о природе и очень восторженно о Ремарке, книги которого постоянно таскал с собой в последнее время.
Я научил его всему, что знал. Открыл перед ним Литературу и Музыку. В той палатке Саша обсуждает достоинства  Ремарка под песню Элвиса Пресли «Oh my love».
  Дед успел приучить его к труду, Наталья к массе других нужных навыков.
А потом его забрали у нас.
  По вечерам, перед сном я всегда разговариваю с ним. Желаю спокойной ночи, прошу не покидать меня хотя бы во сне.
Вот и вся история, которую я хотел вам рассказать.
Про себя, Наташу, деда и ещё про много других людей.
И, конечно, про моего сына, моего Сашу, моего друга, которого я очень сильно люблю.
В моей истории как-то незаметно перемешались добро и зло.  Всего несколько десятков листочков  незаметно от меня  уместили в себя весь океан моей любви и всю вселенную моего горя, весь разбитый и сгоревший прежний мир.
Засыпая, я улетаю в мир видений, где мы с ним снова вдвоём, где дерёмся со смехом подушками, обмениваемся мнениями по поводу очередной прочитанной книги  или просмотренной серии «Ходячих мертвецов» или «Табу».
А потом, провалившись ещё немного в прошлое,  я уставшей и затёкшей рукой, подложив её под подушку, раскачиваю осторожно его голову из стороны в сторону и тихо пою:
- Баю – баюшки – баю. Не ложися на краю. Придёт серенький волчок и утащит во лесок. Там птички поют, Саше спать не дают…
А он, такой маленький и родной, как всегда шепчет мне полусонным голосом:
- Качай меня, папа. Ещё качай… Расскажи сказку, где мы снова вместе…


Примечание.
Отмеченные звёздочками имена изменены.