"Подарок к празднику". Рассказ.

Алексей прижал машину к обочине, остановил. Глушить двигатель не стал. Меньше всего сейчас хотелось тишины. Пусть уж лучше урчит мотор, всё-таки хоть не так уныло…

Вечерняя трасса пуста. Почти полночь. Светофоры разноцветно помигивают лишь по приказу, а не по необходимости. Скоро и они перейдут только на жёлтый. Ни пешеходов, ни машин. Наступает зимняя ночь…
Алексей приопустил стекло, закурил. Морозный воздух перетекает в салон слишком медленно, чтобы мог остудить тревожную голову. Далёкий спальный район, окна высотных жилых домов, подсвеченные кое-где мелькающими гирляндами. Прохожих тоже почти нет.

Все давно уже дома. За праздничными семейными столами. Наряженные, в приподнятом настроении. Мужчины чисто выбриты, торжественны и ещё трезвы, женщины, очаровательно помолодевшие, оживлены и надушены.
Старый Год уже успели проводить. Немного выпили, слегка закусили. Повеселели в предвкушении. Главное застолье и празднование ещё впереди. Бенгальские огни наготове, свечи зажжены.
Присели отдохнуть от предпраздничной гонки по магазинам и приготовлений на стол.

Ёлка в углу сверкает, искрится, дети от неё в восторге и в ожидании чудес. Телевизор работает. Последние мгновения уходящего года.
Через пару минут обязательное поздравление президента, затем куранты, перезвон бокалов. И начнётся Новый Год.
Потом всё, как положено по уставу. Подарки, выпивка, закуска, пора нести горячее, а детей спать, телепередачи, выпивка, закуска, чай, торт, сон и длинные праздничные выходные. Всё, как у людей. Всё, как всегда.

— Надо решиться. Чё как трус то? — Растормашиваясь от невесёлых мыслей, высказал сам себе вполголоса Алексей. — Давай скорей набирай номер, чувак, и поздравляй!
Сердце противно гремит за рёбрами, бешено колотится, сволочь. Нервы звенят в ушах, вот-вот дзынькнут и лопнут. И так всегда перед звонком любимой. Тем более, что у неё сейчас все дома.
Они счастливые, они рядом с ней. Они вдыхают её аромат, видят её нарядную, счастливую. Слышат её чудесный голос и смех.

— А я, влюблённое ничтожество… Опять один в машине, один в праздник. Законченный кретин на дальней окраине города. Какого чёрта тебя занесло сюда, Алексей? От кого бежишь, идиот? От себя? От неё? Бесполезно!!! Дома не найдёшь покоя? Это правда. Не найдёшь. Особенно в этот, любимый когда-то с детства, мандариново-хвойный праздник. А теперь ставший таким ненавистным. Потому, что её нет рядом. Потому, что она не с тобой.
Пятнадцать минут до Нового Года.

— Здравствуй, милая! С праздником тебя и твою семью! Счастья, здоровья, денег, любви… — Каким-то не своим, вялым и фальшиво-приторным голосом говорит в трубку Алексей. Старается казаться приподнято-весёлым. Но она отлично всё чувствует и без слов, давно знает его насквозь. — Тебе сейчас удобно отвечать или муж рядом?
— Здравствуй, Алексей! Спасибо за поздравление. Подожди секунду, выйду на кухню. — Родной, милый, любимый голос ровен, спокоен, даже почти равнодушен. Сердце сейчас выпрыгнет и разорвётся на куски, на мелкие горящие тряпочки. — Ты опять в машине, почему не дома? Нравится встречать праздник в одиночестве?
Теперь голос из трубки явно становится язвительно-насмешливым, при этом не теряя ноток равнодушия. Или это только кажется?!
В телефоне почти отчётливо послышались бодрые голоса взрослых и счастливый писк детей. Это больно скребёт по сердцу, но приходится проглотить насмешку.

— Да. В машине. Не хочется домой. Но скоро поеду туда, мать ждёт. Стол накрыла, может соседи поздравить зайдут. Там ещё тяжелей. Ты ведь знаешь… Когда тебя нет рядом, везде одиноко. Приеду, поем и лягу спать. Уж лучше не портить настроение другим. Мой настоящий, единственно дорогой подарок это ты. Я тебе тоже свой подарок через твою подругу передал. Она сейчас вручит. Вроде бы вы собирались встречать праздник вместе.
— Да. Гости уже пришли. Спасибо, но с подарком ты зря. Я всё равно не могу его принять. Ты не подумал об этом заранее. Она вернёт тебе его, хоть завтра…
— Почему? Ты никак не можешь тихо принять мой подарок? Муж даже и не догадается от кого. Я же предупредил подругу.
— Не в этом дело, Алексей. Давай оставим наши отношения в старом году. Сейчас самое лучшее время, чтобы расстаться. Не будем тащить это в Новый Год. Нет смысла продолжать то, что не имеет будущего…

Жуткий холод этих страшных, ледяных, мёртвых, но всё-таки, уже давно ожидаемых слов не морозит, а невыносимо обжигает своим пакостным равнодушием, мерзким спокойствием и идеальной правильностью.
Сиденье водителя вместе с обмякшим телом Алексея медленно и бесшумно проваливается в зияющую бездонную пропасть, в чёрную дыру, сквозь днище машины, сквозь асфальт, сквозь мёрзлую землю, прямо в кромешную адскую пустоту. Стылый мрак и пустота…

Кричать нельзя. Но и молчать нельзя. Больше она не возьмёт трубку. Возможно уже никогда не возьмёт. Нужно что-то говорить.
Только не просить, не умолять, не ныть… Не унижаться… А быть по возможности в здравом уме, насколько теперь это получится… И изо всех сил пытаться хоть что-нибудь спокойно и вразумительно говорить…
Только бы слышать этот милый, самый родной и дорогой, но уже такой далёкий и чужой голос.
Чтобы передать ей, попытаться донести не смертельную боль разлуки и кошмар отчаяния, а всю нежность, свет и тепло живого чувства, которое не зависит ни от её мужа, ни от её детей, ни от правильности её выбора, ни даже от неё самой. Которое вообще ни от чего и не от кого не зависит. Оно есть, и тут хоть умри…

— Ты решила сообщить мне это сейчас, за пять минут до Нового Года? Это такое твоё поздравление? Я в шоке… Ведь люблю тебя… — Только и смог выдавить из пересохшей глотки эти жалкие, глупые и никчёмные фразы убитый новостью Алексей.
— Алексей, услышь меня! Мы давно не дети, уверена, ты сможешь понять. Да! Ты мне очень дорог, это правда. Но жизнь — это суровая мачеха. Чувства чувствами, но у меня муж, дети, дом, семья… Я сама построила это, и не хочу разрушить. Ведь ты всегда знал это. Знал, на что шёл.
— На что ты рассчитывал? Что я брошу семью и уйду с двумя детьми к тебе? — Теперь голос любимой усилился и стал уже не столько насмешливым, сколько требовательным, строгим, даже обвиняющим. — Когда то я должна была сказать тебе, что пора расстаться. В конце концов, все эти три года ты воровал меня из семьи. Спал с чужой женой. Ты не устал прятаться, скрываться? А ты думал когда-нибудь, каково было мне встречаться с тобой всё это время, все три года? Врать дома, изворачиваться, и перед мужем и перед матерью? Спать попеременно с двумя мужчинами, любя только одного. Я всё ждала, что ты это поймёшь и оценишь. Что это надоест тебе первому. Но, как всегда, решение пришлось принимать мне самой. Извини, мне пора, за стол уже зовут. Прощай…

— Какой хороший и мощный удар! Очень вовремя! — Вдруг пришла недобрая, ироничная мысль. — Сдохнуть в Новый Год — отличная идея. Просто прекрасная идея для взрослого идиота!
Алексей грустно улыбнулся, поднял стекло. Опустил голову на руль. Боль достигла критического порога и теперь выдавливалась из тела непрошеными мужскими слезами.
— Боже! Как же глупо сидеть и рыдать, как какой-то никому не нужный, жалкий, брошенный урод-недоносок. Нужно срочно что-то делать. Но что?
Он нажал на газ и машина, пробуксовав по ночному льду, резко сделала крутой разворот в сторону центра города, пересекла двойную сплошную и начала набирать скорость.

Выехав на мост, Алексей в какой-то болезненной задумчивости глянул вбок и вниз, на скованную льдом реку. Поразительное спокойствие морозной ночи, тишина вокруг, вязкий, как кисель, туман над рекой, пустая дорога, и режущая боль — это всё, что сейчас наполняло его реальность.
— Крутнуть руль вправо до упора, снести перила моста, пролететь метров двадцать и хряпнуться с размаху об лёд. Пробить его со скоростью полёта, расколоть тяжестью машины, быстрое приземление на дно и боль умрёт. — Будто какой-то чужой голос нашёптывал в воспалённом мозгу. — Не спасут, некому спасать, и незачем.

— Господи! Какая глупость! Бред! Кому от этого станет легче? — Алексей уже проехал мост и теперь притормаживал у круглосуточного магазина.
— С Новым Годом! — Поздравила его полусонная девушка на кассе.
— И Вас! С новым счастьем! — Отозвался будто очнувшийся от своих мыслей Алексей…
Дома он подарил матери цветы и коробку конфет. Гостей не было. Он наскоро поел, не ощущая никакого вкуса, только чтобы не обижать мать. Крепко выпил, молча ушёл в свою комнату и забылся тревожным сном.



Минуло десять лет.
Сегодня вполне удачный день. Работа закончена. До вечера ещё далеко, но уже можно ехать домой.
Алексей вдруг вспомнил свою прошлую неудачную любовь. Дорога как раз пролегала мимо её дома.
— Заехать, что ли? — Посетила шальная мысль. — Время предновогоднее, почему бы и не заехать. На душе спокойно, ровно, хорошо. Если они не переехали и живут здесь же, это будет неприятным сюрпризом. Да и пусть! Хочу её видеть и точка…

Алексей в подробностях вспомнил давнишнюю историю. Он, как опытный, профессиональный врач, наблюдал за течением своей длительной душевной болезни.
Поначалу боль была резкой, нестерпимой, ужасной. Он даже хотел сбежать от неё, покончив с собой. Затем решил уйти в запой, забыться, утопив страдание в водке. Но передумал.

Время шло. Он выжил, не спился, не сгорел, не сошёл с ума. Нестерпимая боль, с которой сначала невозможно было жить, постепенно превратилась в терпимую. Потом яркость страдания сама собой стихла, поблёкла. А потом боль постепенно переродилась в тихую, хроническую, изредка ноющую рану, с которой он давно свыкся. Сроднился, привык и почти уже перестал замечать.

Конечно, это случилось не сразу, очень долго эта рана напоминала о себе бессонными ночами, тайными слезами в одиночестве, стыдом и скрываемым от всех отчаянием. Но время делает своё дело неумолимо и тщательно.

Если специально не расковыривать саднящую, кровоточащую вавку, то рано или поздно любая, даже самая гадостная болячка сама начнёт подживать. Останется, конечно, отвратительный рубец в памяти и на сердце. Но он спрятан от всех и самого себя где-то глубоко-глубоко внутри. Никому не виден. И даже для себя почти незаметен.
Да! С этим уже вполне можно жить. Спокойно и уверенно продолжать жить дальше.

— Всё-таки интересно, какая она сейчас… Что с ней стало, как выглядит? Впустит ли меня? Хорошо бы было, если она сейчас дома. — Размышляя так, Алексей уже парковал машину у знакомого дома, мимо которого он избегал ездить десяток прошедших лет…

— Как же мне благодарить мою милую память? Ни телефона, ни номера квартиры не помню. Умничка моя! Стирает разную древнюю, пыльную и бесполезную хрень. — Со спокойным весельем сам себе проговорил Алексей.
Он сидел в машине и ждал, когда кто-нибудь подойдёт к нужному подъезду и откроет его.
Но не только оживление сейчас гуляло в душе. Было и волнение, и тревога и ещё что-то, не поймёшь что. Не поймёшь даже, приятное оно или раздражающе тревожное. Десяток лет всё-таки миновал. Может это и глупо, может даже до неприличия пошло и глупо.
Да плевать! Раз решил — назад поворачивать уже как-то не к лицу. Ещё трусости на закате лет не хватало!

Пожилая женщина с тяжёлыми