сумками медленно подбиралась к подъезду через снежные заносы.
— Жратву и подарки тащит в дом, кормилица. Видимо мужа-грузчика на подхвате нет. А взрослый сыночек уже на корпоративе, наверное, гуляет. — Подумал Алексей и вдруг вспомнил, что сегодня как раз 31 декабря.
Он вышел из машины и поторопился к дверям подъезда. Лифта в сталинском доме тихого центра нет.
Обогнав на лестнице женщину с сумками, он обернулся, поздравил незнакомку с наступающим и предложил помочь донести вещи до квартиры. Она поблагодарив, отказалась.
Алексей легко взлетел на три этажа выше. Перед дверью успокоил дыхание и заготовил фразу. Однако на звонок открыла не та, для которой он приготовил приветствие. На пороге стояла её седая старая мать. В глубине квартиры слышались юношеские голоса и приказной голос их мамаши.
— Здравствуйте! Вам кого? — Негромкий голос с надтреснутой хрипотцой сразу напомнил актрису старого кино Фаину Раневскую.
— С наступающим! Я с работы Нинели. Из соседнего отдела. Заскочил вот на минутку, поздравить от коллег. Она дома? — С лёту соврал Алексей, почти правдоподобно изображая притворное смущение.
— И Вас с праздником! Проходите, проходите. Сейчас позову. Она правда немного приболела, даже больничный взяла. — Старушка не узнала его и посторонилась, пропуская гостя в прихожую. — Нинель, к тебе с работы, проведать пришли… Не разувайтесь, мы ещё пол не мыли…
Зато Нинель узнала сразу. Алексей всегда ценил в бывшей любимой её природный артистизм и выдержку, но тут она превзошла саму себя.
— А… Алексей… Проходи, я как раз чебуреки настряпала. Сейчас обедать будем. Ты сразу с работы? На сегодня всех клиентов посетил? — Защебетала Нинель, подыгрывая незваному гостю.
По её тону он с удовлетворением догадался, что мужа ещё нет с работы. Но ошибся. Начавший лысеть высокий мужик интеллигентного вида с аккуратным брюшком стоял в зале и наряжал ёлку. Старший сын, лет шестнадцати вешал гирлянду, младшего не было видно, наверное пялился в компьютер или сидел на кухне.
Муж знал Алексея в лицо, но не вспомнил, глянул мельком, приветливо кивнув головой. Не вспомнил сейчас, значит вспомнит позже, за столом. Засиживаться в этом семейном гнёздышке не стоит. Для приличия минут пять-десять побыть, и нужно будет по быстрому сваливать.
Старая мать прошла в свою комнату, Алексей с Нинель на кухню. Здесь и вправду сидел десятилетний младший сын, играл со своим смартфоном и дожёвывал чебурек.
— Саша, иди помоги папе, нам нужно поговорить по работе. Скоро позову всех обедать. — Тоном, не терпящим возражений, сказала женщина, теперь уже мало похожая на бывшую любимую.
Остался без изменений только голос. Волосы, тысячу раз крашенные во все цвета радуги, поредели. Краска скрывала, конечно, седину, но какого именно цвета была краска, определить Алексею не представлялось возможным. Фигура располнела и обрюзгла, на улице, сзади Алексей её бы ни за что не узнал. Но и спереди она очень изменилась и постарела. Обожаемые в прошлом живые и озорные глаза потеряли блеск, поблёкли, не искрились, как раньше на их встречах.
Но голос! Это был её настоящий голос! Такой же, по девичьи бодрый, звонкий, командный, заводной.
— Зачем ты пришёл? Что тебе нужно в моём доме? — Негромко проговорила она, когда сын вышел. — Ты хочешь подставить меня?! Мать и муж узнают же тебя сразу, как сядут за стол.
— Я не буду обедать с вами. Сейчас уйду. Я просто очень хотел увидеть тебя. Прости! Больше ты меня никогда не увидишь. — Алексей и сам теперь ясно понимал, что совершил непозволительную глупость, даже, можно сказать, дерзость, войдя в этот чужой дом.
В квартире повсюду сияла идеальная чистота, полная и абсолютная продуманность, с первого взгляда чувствовался давно отлаженный, размеренный, семейный порядок. Алексей знал, тут любят принимать гостей, показывать свой достаток и правильность семейных взаимоотношений.
— Хорошо. Попей чаю. С чебуреками. Любишь? — Теперь в голосе Нинель зазвучали знакомые и не позабытые за десять лет нотки. — Как ты живёшь? Где работаешь? Женился? Как мама?
— Да я по-прежнему. Мать на пенсии, иногда болеет, так ей уже семьдесят шесть. А твоей сколько? — Начал отвечать Алексей, прихлёбывая чай.
— Моей тоже семьдесят шесть. Забыл что ли, они ведь ровесницы? А… Ну да!… У тебя же всегда память была короткой… — Знакомые добрые нотки сменились язвительно-насмешливым тоном.
— Не язви. Моя память помогает мне забыть то, от чего другие сходят с ума.
— Тогда забывай скорее. Зачем же зашёл? Хочешь побередить свои чувства, рисковый ты наш?…
Алексей пристально посмотрел ей в глаза. Как же долго он представлял себе именно этот момент. Прямой взгляд в глаза!
— Ответь, и я уйду. Скажи, ты счастлива?
Нинель уже закончила жарить свои чебуреки, и, перестав крутиться у плиты, присела за кухонный стол, напротив своего незваного гостя.
Алексей вдруг подумал, как мало теперь подходит ей это имя. Постаревшая, пожилая, некрасивая тётка по имени Нинель. Как то совершенно не подходит, и не вяжется с этой важной семейной матроной.
Но он ждал ответ на свой вопрос и отогнал эту бесполезную, даже слегка неприятную ему мысль. Он уже с удовольствием дожевал третий чебурек, запил изумительно вкусным чаем. И сидел теперь сытый, спокойно выжидая продолжение разговора.
Бывшая любимая поставила на стол локти, и на раскрытые ладони опустила подбородок. Сейчас она стала похожа на русскую деревенскую бабу с полными румяными щёчками, смотрящую на улицу из раскрытого окошка. Часто художники именно так изображают сказочную идиллию сельского лета.
— Ну как тебе чебуреки? — Вместо ожидаемого ответа о счастье спросила хозяйка.
— Прекрасно стряпаешь! Спасибо, очень вкусные, правда! Обожаю свежую домашнюю выпечку, особенно горячую. Прямо со сковородки. С пылу, с жару… — Искренне похвалил Алексей бывшую любовницу.
— Вот ты сам себе и ответил. — Улыбнулась Нинель, утвердительно покачав головой. — Но ведь сам даже и не понял свой ответ. И никогда не понимал. Могу пояснить.
— Так поясни мне, недалёкому… — Иронично попытался сострить гость.
— Времени у нас мало. Поэтому просто молчи и слушай. Хорошо?
И тут, совершенно внезапно, с Нинель начали происходить самые настоящие чудеса. Метаморфозы, превращения…
Прямо на глазах у Алексея его бывшая, почти забытая любовь начала оживать, менять видимые формы, очертания. Вместо блёклых женских глаз напротив него, глаза Нинели как бы расширились, расцвели. Заиграли новыми красками, заблестели озорными искорками и огоньками.
Её располневшая фигура тоже как бы сразу постройнела, скрытые под халатом лишние складки тела куда то испарились. Морщины на лице внезапно разгладились, распрямились до такой степени, что Алексей вдруг видел теперь перед собой не ту постаревшую притворщицу-актрису, которая только что крутилась у плиты, а прежнюю молодую Нинель. Ту самую, которую он когда-то давно так внезапно и неудачно потерял.
— Значит, чебуреки были вкусными… Не зря старалась. Спасибо, мне приятно. Моё счастье, о котором ты спросил, и есть эти вкусные чебуреки. Мои вкусности жизни — это и есть настоящее счастье. Другого ничего и не бывает. Выдумки всё это.
— Ты сказал, что любишь домашнюю выпечку свежей, горячей. С пылу, с жару. Остывшая уже не так вкусна, верно?
Алексей запомнил, что сейчас нужно слушать не перебивая. И молча кивнул головой.
— Понимаешь, Лёша, любое дорогое чувство необходимо подогревать, чтобы оно не потеряло своей вкусности. Если тебя каждый день кормить этими, хоть тысячу раз любимыми и горячими чебуреками, то тебе, в конце концов, и они быстро надоедят. Захочется чего-нибудь другого. Чтобы не приедалось, нужно разнообразить вкусности. Это касается абсолютно всего.
Еды, вещей, секса, работы и вообще всей жизни. Например, мои дети — это тоже моя самая вкусная вкусность.
— Они настолько разнообразны и непредсказуемы в течение даже всего одного дня, что с ними не соскучишься. Делать всем в семье приятное и радостное, даже в мелочах, матери, мужу, детям и себе — это тоже моя вкусность.
— Моя мать любит раз в неделю ходить в городскую баню. С веничком… Ещё берёт с собой термос со смородиновым чаем и мёд. Мёдом в парилке там мажется. В бане встречается со своими подружками-старушками. Они болтают о чём то своём, обсуждают соседей и сериалы, просто общаются. Эта привычка у неё ещё с советских времён осталась и прижилась. Хотя у нас в квартире прекрасная ванная, но вот ей нравится по четвергам баня. Это тоже её вкусность. Понимаешь?
Алексей даже и кивать не стал. Он сидел зачарованный всем. И вспыхнувшей внезапно красотой любимой женщины. И её захватывающим рассказом, объясняющим то многое, чего он раньше не понимал… Или понимал, где-то в самой сокровенной глубине Души, но всё-таки не осознавал так ясно и просто. Он смог осознать это именно сейчас, в процессе рассказа любимой о своём счастье.
Интересные вещи происходили не только с Нинель. Алексей вдруг заметил, что у него резко обострилось зрение, слух начал улавливать мельчайшие, едва слышимые шорохи и звуки, обоняние улавливало не только сильный запах кухонной стряпни, но и аромат любимой женщины, тончайшие оттенки её знакомого запаха. Восприятие усилилось неимоверно и продолжало усиливаться. Кажется, он потерял счёт времени и все ориентиры пространства…
Нинель продолжала…
— Знаешь, года три назад поехали с мужем в отпуск. Раньше всё поодиночке отдыхали, каждый в свой отпуск норовил сам по себе поехать. Ну, понимаешь, отдохнуть недельки три друг от друга, соскучиться. Оторваться на время от совместного быта, семейных хлопот.
А тут и дети слегка подросли уже. Да и мама вполне ещё здорова была. Вот и решили оставить сыновей на неё. И махнули за границу. В Грецию. Но дело не в этом…
— Есть там одна особая достопримечательность — замечательное, махонькое уличное кафе. С виду вполне обычное, но с сюрпризом. Оно нам очень запомнилось. Жаль фотографий нет, а то бы я тебе их сейчас показала.
— Так вот. Над каждым столиком в этой кафешке висит небольшой зонт. Такой самый обычный зонт, неприметного тёмного цвета. Мы даже не сразу заметили эти изыски западного дизайна. Думали, что эти зонты только для уюта развешаны. Сели за столик, друг напротив друга. Сидим, молчим, погружённые в изучение меню. Городок курортный, туристов тут много, меню на разных языках. Нам на русском принесли, когда поняли откуда мы прибыли.
— Заказали мы морские закуски, местного вина, фрукты, сладкий десерт. Жуем, опять молчим, вкусно! Аж за ушами трещит.
— И вдруг, Лёш, ты только представь, хлестанул проливной ливень! Вокруг на улице ни дождинки, ни капельки. Солнце жарит, все прохожие сухие… А у нас над столом льёт, как из ведра, мы до нитки за секунду промокли. Правда ливень тёплый такой, не сказать, что приятный, но и не сказать, что особенно противный.
— Короче, мы с мужем быстренько сорентировались, и прыг под зонтик. Зонт небольшой, прижались друг к другу, и ни капли на нас. Сидим, жмёмся, заливаемся от смеха и непонимания. Обсыхаем и вином запиваем. А тут и дождь прекратился, так же внезапно, как и начался.
Отгадку нам потом сказали. Оказывается, хозяин этого кафе познакомился со
Спасибо!
