Дьявольский пляжный карнавал неистово бушевал, в непредсказуемости…
-Андрюха, слушай меня! – без всяческих прологов Виктор нарушил благостное состояние главного помощника и проверенного временем товарища.
-Валерка, ты умеешь подсыпать жгучего перца в мёд! Только вознамерился с черномазенькой навести мосты, а тут ты! И что вам, сударь не отдыхается?! – разочарованный Андрей отошёл в сторону, не переставая сверлить взглядом темнокожую аборигенку.
-Не путайся ты с этими...они практически все носители всякой гадости… Самих – то ни хрена не берёт, а нам всучат, так мало не покажется, а то и, ноги протянешь.
-Да брось ты! То-то вижу, как многие из нас уже протянули ноги от черномазых баб. А от ваших пуль, не больше ли полегло, сэр? Ладно, давай рассказывай, чего там стряслось?
-Видишь, вон того типа? Его зовут Сусила, в переводе – хороший характер. Хозяин катера. Нам это подходит, к тому же он немного знает русский язык. Открыл бизнес специально для обслуживания Россиян. Лепечет, что мы оплачиваем щедро услуги, — Виктор ухмыльнулся... не без удовольствия. - Я забираю свою нимфетку, а ты и Борис прихватите себе тёлок, но лучше неизвестных, и желательно не из местных, чтобы не трепались. Да вот хотя бы эту... ко мне приклеилась сегодня одна новоявленная гетера. Кинь взгляд, производит впечатление, ничего себе… у неё в отеле вроде ещё подружки. Пускай пригласит, и мы развлечёмся подальше от толпы. Относительно моей подопечной, у меня созрел планчик. Позже вкусишь. Ты меня знаешь, скучно не будет.
-Да уж, повеселимся! — с откровенным сарказмом резюмировал Андрей.
-И это, отпусти охрану. Пускай отдохнут без нас, а перед возвращением дашь им команду – встречать, — добавил «хозяин жизни».
Маргарита казалась наверху райского блаженства от поступившего нежданно предложения продлить удовольствие колдовского бала, к тому же пригласить подружек.
-Так сильно вас разочаровали местные очаровашки, что пришлось снизойти до соотечественниц?! – игриво зацепила каламбурчиком Андрея, заметив, как Виктор оторвал его от обхаживания аборигенки. Она весь вечер сопровождала взглядом своего нового знакомого, и в поле зрения были все, его передвижения.
-Да, разве их сравнишь с вами, прелесть моя! — подыграл девушке галантный кавалер. – А вы бы, моя богиня, позвонили подружками, чтобы были готовы, пока я все организую, — хотя катер стоял уже под парусами, а капитан знал секретный фарватер дальнейшего прожигания жизни.
Виктор выискивал глазами Юлю, но она внезапно исчезла.
-Что опять твоя дикарка слиняла?! Слушай! Откуда у тебя адское терпение?! Я бы уже давным-давно её оприходовал и под целомудренную задницу ускорение сообщил. Его берут в клещи такие пипетки, а он, как пригвождённый к этой...
-Так! Я говорил, чтобы ты не совал нос в мои личные дела?
-Говорил.
-Я говорил, что спущу тебя с лестницы, если...
-Ну, говорил…
-Мне продолжать? — Виктор, полушутя, полусерьёзно сыпал крылатыми фразами из любимого фильма.
-Да ладно, делай ты, что хочешь. Все, еду за девчонками, а вы ждите на причале.
-Вот это чисто мужской разговор. Пацан сказал, пацан сделал! — потрепал с любовью приятеля по лысой голове.
Сам же Виктор, молотил под элегантного джентльмена пятидесяти лет. Ему ещё с подросткового возраста не давал покоя образ прославленного Дона Вито Корлеоне, возглавлявшего один из самых могущественных кланов итало-американской мафии — многочисленное семейство Корлеоне. Они по нескольку раз бегали смотреть нашумевший фильм «Крёстный отец», поразивший желторотое безудержное воображение подранка, с раннего возраста, предоставленного самому себе. В некотором смысле даже сделался внутренним наставником в сомнительном бизнесе. Когда Виктору предложили инвестировать наркобизнес он, как Дон Вито отнекивался, ибо целился в кресло губернатора, и не желал конфронтации с властями. Уже все почти было готово для удачной пересадки в высокое кресло, но внезапно оказалось, что излишне увяз в преступных связях с людишками, не прощающими тех, кто портит всю обедню, мешали осуществлению планов. И они немедленно поспешили ему прозрачно намекнуть, чем закончил Вито, отказавшись от поддержки наркодилеров.
Для легализации криминальных баснословных доходов Виктор сформировал фирмы по продаже оливкового масла и других экзотических продуктов, чтобы иметь непосредственное право наезжать в те страны, откуда и черпал преступное вдохновение, хотя оно не вступает ни в какое сравнение с тем, что настойчиво предлагает собственная страна.
Изощрённость отечественных воротил перешибает все мыслимые границы убийственного безудержного воображения. А тут, со стороны дружественной Монголии, подфартило присесть на алмазы, отчего, орлиные крылья наглости из розовых разрослись в огненные. Под их небывалым размахом, как от напалма заживо сгорало все, что попадалось под разрушительное дуновение. Вот и юная Юля… попала в эти силки. После критических рассуждений Андрея, Виктор, в этот раз, непривычно глубоко задумался, хотя, об этом ему тысячекратно намекали прямо в лоб, но сейчас и самого стало тяготить странное состояние. Он внезапно задумался, ощутив горьковатый привкус безрадостных воспоминаний…
Случилось это год тому назад…
Как раз завязались нужные наркосвязи, и деятельность группировки Виктора Сердюка выходила на необозримые безбрежные просторы фантазии. Экстренно возникла потребность в филантропии. Причём с торжественным освящением на центральном телевидении, и всяческих интервью, чтобы заблистать, как благовоспитанный общественный деятель, борец за социальную справедливость, предлагающий редкостные здоровые продукты для поддержания жизни. Да ещё и с такой размашистой душой, в просторы которой не втискивается любовь к осиротевшим деткам, и, чем чёрт не шутит, может, и не без его личной помощи. Вместе с Андреем, преданным соратником - дружбаном, повезли в детский дом гостинцы.
Директриса рассыпалась перед ними в благодарностях, Андрей щедро раздавал деткам презенты, сопровождая фальшивой улыбкой детскую искреннюю благодарность, за то, что им же цинично дарят, безобразным образом украденное у них вместе с детством. Виктор уличил себя на мысли, что горестный комок подступает к горлу.
-Неужели все ещё так больно внутри?! – изумлённо вопрошал себя. Память предательски рисовала картину его изуродованного детства, и спивающихся родителей. По сей день саднит что-то в его очерствевшем сердце. Валерий обратил внимание на девочку… лет тринадцати, на первый взгляд, когда она с прирождённой грациозностью впорхнула в зал, не обнаруживая даже малейшей заинтересованности к людям с камерами, висящим на вешалках детских пальто, платьев и другой одежды, ярким свёрткам... Приблизилась к директрисе, тихо о чем-то спросила, и выпорхнула.
У Виктора затуманилось в голове… Будто пред ним, обдав его свежим дыханием лугов, пронеслась нежная газель со смородиновыми глазами и выражением необъятной тоски.
-А эта девочка, почему не подходит, и ничего для себя не выбирает?!
-Ой, да вы знаете – это девочка своеобразная. Она на гостинцы не реагирует вообще. У неё свой... особенный мир.
-Да?! Как любопытно, чем же он выделяется от мира иных детей?! Ведь, кажется, их всех привела сюда, в той или иной степени одинаковая беда.
-Нет, что вы! Драмы у них разные. Юленьке пришлось вытаскивать из петли горячо любимую, ещё совсем молодую мать — спивающуюся красавицу. А это, скажу я вам, наносит удар такой силы по детской психике, что не всякие взрослые способны выстоять, как она. Рассказывали, что Катя – мама Юли, родила её от своего начальника, у которого убирала в кабинете. Сама еще была ребёнком в пятнадцать лет: родители-алкоголики, поэтому нигде не училась и с малолетства зарабатывала на жизнь. Так, и произвела на свет Юлю. Но, несмотря на подобную генетику, девочка, непостижимо, откуда приобрела пристрастие к книгам, всему прекрасному. Словно в роду у них пребывали дворяне: превосходно рисует, постоянно читает. А музыку слушает такую, о какой, подавляющее большинство из нас, не слышали. Мне не совестно в этом признаться, — честно повинилась Виктория Павловна – директор детского дома.
-А почему же настолько удивительную девочку никто не удочерил?! С такими данными – это должно бы быть мечтой приёмных родителей, — искренне удивился Виктор.
-Она к нам поступила всего год назад: сравнительно взрослая, имея собственное суждение обо всех проблемах, хотя взрослые люди, не всегда имеют его. Уже трижды отказалась от удочерения. Однажды хотели увезти в Италию состоятельные люди, но она пришла ко мне и настойчиво попросила, чтобы больше никогда и никому её предлагали.
"Я очень... очень люблю маму, и буду дожидаться, когда она выздоровеет. Сделаю все, чтобы её поставили на ноги и возвратили материнство", — заявила тогда. Маму Юли лишили материнства тогда, и теперь она в психлечебнице. Не выдержала расставания с дочерью, хотя и пыталась на себя наложить руки... правда, в пьяном состоянии.
Всю обратную дорогу из детского дома, Виктор находился в глубокой задумчивости. Из головы не выходила история девочки, и ещё больше — она сама. Цветок свободных полей. Он решил обработать сестру-Дину, официально оформить опеку над девочкой, взяв на себя обязательства на горячее участие в лечение матери Юли, и непременно подружиться с девочкой. Виктора, по соглашению, должна была выставить перед ней, как непосредственно главного благодетеля и спасителя матери. Дина, как и, впрочем, директриса детского дома — не сопротивлялись долго, приняв от него изрядную мзду за сутенёрские выдающиеся заслуги. Наедине с собой, каждая, вероятно, заверяла себя, что это исключительно в благих намерениях для славной девочки, и во имя торжества добра. Хотя обе, распрекрасно соображали, и, не исключено, что даже вздрагивали ночами от постижения, содеянного, но жажда наживы полностью коррумпировала сознание, метастазами растленного стяжательства, и они уже были слишком глубоко поражены болезнью несовместимой с высоконравственной жизнью.
Сестре, о которой он, ранее и не вспоминал в преступной суетности, но теперь же, приобрёл дом, чтобы у девочки были достойные
Спасибо, дорогая моя!