Там, где я находился, было жутко холодно, не было свежего воздуха и стояла угнетающая, пугающая тишина, прерываемая всплесками воды, не понятным хохотом и тихими разговорами, почти не слышными и поэтому, казавшимися почти не реальными, выдуманными. Пищей, которой нас кормили или пытались кормить, хотя пищей это было очень трудно назвать, была почти не съедобной. Она поддерживала жизнь в теле, но не давала той жизненной энергии, которая нужна человеку, чтобы окрепнуть и творить. Воздух был спертый, какой-то не живой, и даже форточка, ну, знаете, такие которые бывают в старых сталинских многоэтажках, такие маленькие и трудно открываемые, не давали воздуха настоящего, чистого.
Это место нельзя было определить, узнать, оно было безликое, не потому что люди сделали его таким: незаметным, безликим, а потому, что оно само по себе носило на себе какой-то знак не нужности, безликости и безысходности, не увидев здания снаружи, просто не возможно точно сказать, что это за оно и, вообще, зачем оно тут находится.
И эта комната, мое временное пристанище, как я надеялся, как бы убивала в тебе все, что когда-либо зародилось или только зарождалось, но самое ужасное, это ее желто-лимонный цвет. Он как бы кричал, что попав сюда, ты тут и останешься, навсегда. Цвет угнетал, как бы ложился на тебя всей своей вековой, лимонной тяжестью. Ты видел его, когда засыпал и когда просыпался, он сопровождал тебя везде и от этого никуда нельзя было деться. Желто-лимонный цвет - это цвет надвигающейся беды, он как бы предвестник бури, которая сметет все на своем пути. Не зря в такой цвет красят дома - это цвет повседневности, обыденности, запустения, хаоса и, наверное, цвет людей, которые затерялись в своем подсознании, и, никак не могут выбраться оттуда.
Я находился в самом эпицентре этого желто-лимонного ужаса. Было ощущение, что это какая-то гигантская, смертоносная рыба, которая поглотила меня и, хотя выхода, как такого уже нет, я все еще борюсь, пытаюсь что-нибудь придумать... Но что я могу????? Очень мудрый вопрос, на который, к своему сожалению, ответа просто нет. Теперь, в конце этого пути, что я могу сделать, да, наверное, ничего. И все же какие мы все глупцы, однако. Мы всегда считаем, что когда наступает тупик, то выхода нет, но на самом деле, мы просто слишком ленивы, чтобы предпринять, хотя бы слабую попытку спастись, а потом, когда наступает момент, когда мы действительно проваливаемся в пропасть, из которой уже не выбраться, начинаем думать, что вот он тот момент, когда есть возможность спасения - и в этом вся наша сущность. Так вот и я обманывался призрачными надеждами на спасение, которого просто уже не было. Моя тонкая, как шелк, надежда сама себя изживала по секундам, она как возникла, так и угасла. Как печально... И как только погас последний огонек этого волшебного чуда я растворился в этом желто-лимонном ужасе. Я слился с этой комнатой и с этим цветом, я стал таким, как все, что окружало меня раньше. Я устал бороться, не верить и, тогда меня поглотило, что-то не ведомое и чужое... И теперь уже точно наступил конец, потому что я стал другим, я перестал быть собой, стал кем-то иным, а значит, перестал существовать.
