Последний глоток кофе
Последний глоток кофе может
показать ваше будущее.
Из пособия по гаданию
на кофейной гуще.
Последний глоток кофе, остывший, терпкий. Рука всё ещё держит кружку, медленно вращая её на поверхности кухонного стола. А перед глазами та веранда летнего кафе, где также был последний глоток кофе. Она тогда только что встала и, придерживая сумку рукой, подошла к ступенькам лестницы, ведущей на прибрежный бульвар. На некоторое время задержалась перед спуском, то ли боясь оступиться, то ли решая, не оглянуться ли, чуть виновато улыбаясь. Не оглянулась… И последний глоток кофе того, кто остался за их столом, уже был без неё. Глоток, как неожидаемый исход сотворчества сердец и тел, столь полного чувственности и узнаваемости желаний и мыслей. Глоток, как знак бекара, отменяющий предыдущее действие и восстанавливающий первоначальное состояние одиночества и ожидания любви.
Последний глоток кофе, остывший, терпкий. Кружка прижата к щеке. Но она почти не чувствует слабеющее её тепло. Ведь в сознании вновь возникли события и картины минувшего лета. Опять та же веранда в приморском кафе. Их долгий и трудный разговор. И последний глоток кофе, который она сделала, прежде чем встать и пойти к лестнице, ведущей на бульвар. Что-то её остановило перед спуском. Нет, она не боялась оступиться, но чувство какой-то вины вдруг приостановило её: ей вспомнились его глаза, особенно некая обречённость в них. Хотела оглянуться, но не позволила себе: она не может продолжать его жалеть: любовь и жалость не совместимы. Последний глоток кофе там был для неё возвращением к себе. Последний глоток означал падение оков того морока, который парализовал её волю и инстинкт самосохранения.
Последний глоток кофе, остывший, терпкий. Он не любил остывший кофе. И последние глотки пил без всякого удовольствия, а то и просто оставлял в чашке. Но этот раз, выпив последний глоток кофе, он вдруг почувствовал в нём особую прелесть, как будто эта малая порция привычного напитка открыла ему некую первозданную тайну бытия. Выпив кофе и отодвинув чашку в сторону, он продолжал сидеть на летней веранде приморского кафе. Ему нравилось сюда захаживать с тех пор, как остался один: дети с семьями уехали в страну обетованную, а жену прибрала скоротечная болезнь. Проработав до достаточно преклонного возраста, он практически не замечал людей. Теперь, просиживая часами в кафе, на бульваре и в скверах, он вдруг стал причастен к жизни сотен людей. Это было увлекательное занятие наблюдать за ними. Вот и сегодня, выпив последний глоток прохладного кофе, он всё ещё пытался осмыслить то, что совсем недавно произошло за одним из столиков.
Когда они вошли в кафе, поднявшись по лестнице и остановившись в поисках свободного стола, он сразу их узнал: вот уже почти два месяца эта пара приходила сюда. Ему любопытно было наблюдать, как претерпевали изменения отношения этих молодых людей. От скованности, переходящей временами в нарочитую весёлость и игривость, к сдерживаемой нежности и робости первых случайных прикосновений, за которыми неожиданно последовала заботливая теплота с её стороны и какое-то детское обожание, которое чувствовалось во всех его взглядах и движениях, предназначенных для неё. Молодым людям было уютно в созданном ими мире чувств и состояний. Хотя ему, наблюдавшему за ними, иногда думалось, что эти двое скорее напоминали ему преклонную в годах пары, прожившей вместе долгую жизнь, нежели тех, кому не исполнилось, на его взгляд, ещё и двадцати пяти лет.
И в это день он ожидал привычных событий за наблюдаемым столом. Но с первых минут всё пошло как-то не так. Молодой человек стал предупредительным. И в этой предупредительности виделась то ли некая виноватость, то ли пытка сгладить какую-то неловкость, досадный промах или ошибку. Юная особа решительно не реагировала на эти повышенные знаки внимания. Вела себя подчёркнуто доброжелательно, но сдержанно в проявлении тех чувств и жестов, которых у неё ранее было предостаточно: ни заглядываний в глаза, ни намёка на заботу о его внешнем виде: ранее она часто поправляла ему воротничок рубашки, приглаживала ему брови, кустисто нависавшими над глазами, ни частых прикосновений к его рукам. Их беседу в этот момент трудно было назвать диалогом. Его робкие реплики перебивались её монологичными и пространными фразами, произносимые как заранее подготовленный текст. При этом на её лице была какая-то отрешённость.
После одного из таких словесных выпадов она, сделав последний глоток кофе, встала и, положив что-то на стол рядом с его кружкой, взяла сумку с соседнего стула, повернулась и пошла к лестнице, ведущей с веранды на бульвар. На миг задержалась, вселив у пожилого господина, наблюдавшего за всем этим, надежду на то, что она вернётся и всё это окажется лишь пустячной размолвкой. Но нет, ещё миг, и её силуэт исчез.
Молодой человек взял то, что она положила на стол перед ним. Это был ключ, во всяком случае, так показалось наблюдателю за дальним столом. Зажав ключ в одной руке, он выпил последний глоток кофе, сделал какое-то движение, чтобы встать, да так и остался недвижим на своём стуле. Он не ощущал ничего: ни ладоней, державших ключ и остывающую кружку, ни прохладу морского бриза, ни ароматов, временами приносимых редкими дуновениями ветра из соседнего павильона, где стояли мангалы. Сейчас ему дано было чувствовать только горечь утраты и терпкий вкус последнего глотка кофе.
Последний глоток кофе
Последний глоток кофе может
показать ваше будущее.
Из пособия по гаданию
на кофейной гуще.
Последний глоток кофе, остывший, терпкий. Рука всё ещё держит кружку, медленно вращая её на поверхности кухонного стола. А перед глазами та веранда летнего кафе, где также был последний глоток кофе. Она тогда только что встала и, придерживая сумку рукой, подошла к ступенькам лестницы, ведущей на прибрежный бульвар. На некоторое время задержалась перед спуском, то ли боясь оступиться, то ли решая, не оглянуться ли, чуть виновато улыбаясь. Не оглянулась… И последний глоток кофе того, кто остался за их столом, уже был без неё. Глоток, как неожидаемый исход сотворчества сердец и тел, столь полного чувственности и узнаваемости желаний и мыслей. Глоток, как знак бекара, отменяющий предыдущее действие и восстанавливающий первоначальное состояние одиночества и ожидания любви.
Последний глоток кофе, остывший, терпкий. Кружка прижата к щеке. Но она почти не чувствует слабеющее её тепло. Ведь в сознании вновь возникли события и картины минувшего лета. Опять та же веранда в приморском кафе. Их долгий и трудный разговор. И последний глоток кофе, который она сделала, прежде чем встать и пойти к лестнице, ведущей на бульвар. Что-то её остановило перед спуском. Нет, она не боялась оступиться, но чувство какой-то вины вдруг приостановило её: ей вспомнились его глаза, особенно некая обречённость в них. Хотела оглянуться, но не позволила себе: она не может продолжать его жалеть: любовь и жалость не совместимы. Последний глоток кофе там был для неё возвращением к себе. Последний глоток означал падение оков того морока, который парализовал её волю и инстинкт самосохранения.
Последний глоток кофе, остывший, терпкий. Он не любил остывший кофе. И последние глотки пил без всякого удовольствия, а то и просто оставлял в чашке. Но этот раз, выпив последний глоток кофе, он вдруг почувствовал в нём особую прелесть, как будто эта малая порция привычного напитка открыла ему некую первозданную тайну бытия. Выпив кофе и отодвинув чашку в сторону, он продолжал сидеть на летней веранде приморского кафе. Ему нравилось сюда захаживать с тех пор, как остался один: дети с семьями уехали в страну обетованную, а жену прибрала скоротечная болезнь. Проработав до достаточно преклонного возраста, он практически не замечал людей. Теперь, просиживая часами в кафе, на бульваре и в скверах, он вдруг стал причастен к жизни сотен людей. Это было увлекательное занятие наблюдать за ними. Вот и сегодня, выпив последний глоток прохладного кофе, он всё ещё пытался осмыслить то, что совсем недавно произошло за одним из столиков.
Когда они вошли в кафе, поднявшись по лестнице и остановившись в поисках свободного стола, он сразу их узнал: вот уже почти два месяца эта пара приходила сюда. Ему любопытно было наблюдать, как претерпевали изменения отношения этих молодых людей. От скованности, переходящей временами в нарочитую весёлость и игривость, к сдерживаемой нежности и робости первых случайных прикосновений, за которыми неожиданно последовала заботливая теплота с её стороны и какое-то детское обожание, которое чувствовалось во всех его взглядах и движениях, предназначенных для неё. Молодым людям было уютно в созданном ими мире чувств и состояний. Хотя ему, наблюдавшему за ними, иногда думалось, что эти двое скорее напоминали ему преклонную в годах пары, прожившей вместе долгую жизнь, нежели тех, кому не исполнилось, на его взгляд, ещё и двадцати пяти лет.
И в это день он ожидал привычных событий за наблюдаемым столом. Но с первых минут всё пошло как-то не так. Молодой человек стал предупредительным. И в этой предупредительности виделась то ли некая виноватость, то ли пытка сгладить какую-то неловкость, досадный промах или ошибку. Юная особа решительно не реагировала на эти повышенные знаки внимания. Вела себя подчёркнуто доброжелательно, но сдержанно в проявлении тех чувств и жестов, которых у неё ранее было предостаточно: ни заглядываний в глаза, ни намёка на заботу о его внешнем виде: ранее она часто поправляла ему воротничок рубашки, приглаживала ему брови, кустисто нависавшими над глазами, ни частых прикосновений к его рукам. Их беседу в этот момент трудно было назвать диалогом. Его робкие реплики перебивались её монологичными и пространными фразами, произносимые как заранее подготовленный текст. При этом на её лице была какая-то отрешённость.
После одного из таких словесных выпадов она, сделав последний глоток кофе, встала и, положив что-то на стол рядом с его кружкой, взяла сумку с соседнего стула, повернулась и пошла к лестнице, ведущей с веранды на бульвар. На миг задержалась, вселив у пожилого господина, наблюдавшего за всем этим, надежду на то, что она вернётся и всё это окажется лишь пустячной размолвкой. Но нет, ещё миг, и её силуэт исчез.
Молодой человек взял то, что она положила на стол перед ним. Это был ключ, во всяком случае, так показалось наблюдателю за дальним столом. Зажав ключ в одной руке, он выпил последний глоток кофе, сделал какое-то движение, чтобы встать, да так и остался недвижим на своём стуле. Он не ощущал ничего: ни ладоней, державших ключ и остывающую кружку, ни прохладу морского бриза, ни ароматов, временами приносимых редкими дуновениями ветра из соседнего павильона, где стояли мангалы. Сейчас ему дано было чувствовать только горечь утраты и терпкий вкус последнего глотка кофе.