Вечера на хопрском стриме
Чья мысль хоть раз переступала мост,
ведущий к мистике, тот не возвращается
оттуда без мыслей, не отмеченных
стигматами.
Ф. Ницше
Это водка? - слабо спросила Маргарита.
Кот подпрыгнул на стуле от обиды.
- Помилуйте, королева, - прохрипел он,
- разве я позволил бы себе налить даме
водки? Это чистый спирт!
М. Булгаков
Предуведомление
от блоггера «адьюдодиез»
Блоггером я стал сравнительно недавно: года три тому назад. Больших денег мне это занятие не принесло, но значительно расширило круг моего общения. Разнообразным контентом мне удалось привлечь внимание десятков тысяч русскоязычных людей, живущих по всему миру. Этому успеху, на мой взгляд, способствовала и моя изобретательность в поисках тем для своего сайта. Само появление некоторых публикаций, скажем, и для меня было полной неожиданностью. К таким относятся и материал, который я предлагаю здесь тебе, любезный мой читатель. Дело в том, что есть у меня давняя занятная привычка. После долго сидения за компьютером, когда усталость глаз, спины и других частей моего тела переходит некоторую черту, я встаю и подхожу к полкам с книгами на противоположной и боковых стенах моей огромной комнаты-кабинета. Эти книги собирались двумя поколениями моих предков, да и я сам основательно приложился к этому семейному подряду. Я медленно передвигался вдоль стеллажей, благо малое количество мебели позволяло делать это без особых помех: пара кресел, между ними антикварный ломберный столик, обтянутый зелёным сукном да большие напольные бельгийские часы в дальнем углу. В другом углу стояла деревянная резная стойка с медным массивным жирандолем, канделябром с многочисленными рожками для свеч, расположенными по кругу и украшенными хрустальным убором. В нескольких проёмах между полками висели гравюры с видами европейских столиц. Глаза скользили по разноцветию корешков книг, невольно считывая надписи на них. Весь цвет русской и переводной зарубежной литературы за последние два прошедших века был здесь представлен. За прошедшие годы все эти тома побывали в моих руках не один раз. А добрая половина была прилежно прочитана. Я протягивал руку к приглянувшему изданию, доставал его и начинал перелистовать, и сразу вспоминалось содержание, и возвращались прежние чувства и мысли, связанные с ним. Значительная часть книг была дореволюционного издания. Они хранили в себе какую-то особую прелесть для меня. Толстые переплёты, пожелтевшие страницы, старая орфография с её ятями, фитами и ижицами – всё это содержало для меня некую магию. Вот удивительный том собрания сочинений Александра Пушкина под редакцией Венгерова, изданной в серии «Библиотека великих писателей» в 1910 году. Рядом стоят такие же тома Лермонтова, Гоголя, Шекспира. Коричневые корешки Джека Лондона, серии, выпущенной в 1928 году приложением к журналу «Всемирный следопыт», тоже задержали моё внимание в этот раз. Но ненадолго. Взгляд остановился на огромном томе темно-синего цвета. Это было собрание сочинений Михаила Загоскина. Его исторические повести я взахлёб читал в подростковом возрасте. «Юрий Милославский», «Аскольдова могила», «Рославлев или русские в 1812 году» - будоражили моё воображение, перенося в далекие годы отечественной истории. Но главное удовольствие было от прочтения произведений другой направленности, от тех, в которых мистическая тема преобладала. «Вечер на Хопре» и особенно роман «Искуситель». Последний был и в отдельном издании. Это была серовато-синего цвета книжка с замысловатым ажурным орнаментом на лицевой обложке, изданная типографией товарищества Маврикия Фольфа в 1901 году. Я настолько был под впечатлением от обстоятельств этой загадочной и временами наводящими страх истории, что однажды мама застала меня в полночь стоящим нагим на полу в очерченном мелом круге. Выслушав спокойно мои объяснения, она также невозмутимо сказала мне: «Смотри, не простудись. Крашеный пол очень холодный. И лечить тебя придётся мне, а не вызываемому тобой духу. Не усложняй мне жизнь, и так забот хватает, мой милый». Вспомнив этот эпизод из далёкого детства, я вдруг понял, что только что родилась новая тема для моего блога. Я живу недалеко от Пензы, родных мест Михаила Загоскина. Городок небольшой, река Хопёр в паре километров. В самый раз вслед знаменитым писателем через 170 лет организовать свои вечера на Хопре. Подумал – подумал и сделал объявление у себя на сайте: мол, прошу присылать всякие мистические истории или истории со странными обстоятельствами, не подающимися объяснению ни с точки зрения науки, ни с точки зрения здравого смысла. И обещал, что всё присланное будет публиковаться, кроме тех опусов, в которых будет явно видна выдумка и фантазия автора. Только услышанное от кого-то или пережитое лично будет представлять интерес. И посоветовал всем перечитать исходный материал – «Вечер на Хопре» М. Загоскина. Была ещё причина для создания этого проекта у меня на сайте. О ней вполне убедительно высказался сам Михаил Николаевич:
«Рассказы и повести, которые я слышал в последний вечер, проведённый мною у Ивана Алексеевича, показались мне столь любопытными, что я с величайшей точностию записал их в моём дорожном журнале. Боясь прослыть суевером, невеждою и человеком отсталым, я до сих пор не смог напечатать моих записок; но когда увидел, что с не которого времени истории о колдунах и похождениях мертвецов сделались любимым чтением нашей публики, то решился, наконец, выдать их в свет. Не смею обещать моим читателям, что они прочтут их с удовольствием или хотя бы без скуки, но твёрдо и непоколебимо стою за истину моих рассказов. Да, почтенные читатели! Решительно повторяю, что есть русские истории, которые несравненно более походят на сказки, чем эти были и предания, основанные на верных не подлежащих никакому сомнению фактах».
И от себя замечу, что жизнь порождает такие сюжеты, указывает на такие тайны, вытворяет с человеком такие штуки, что иным литераторам и не снилось. Желаете убедиться в этом - прочитайте несколько историй, из числа ранее опубликованных у меня в блоге в ходе реализации вышеупомянутого проекта «Вечера на хорпском стриме».
История первая
Библиотекарь Оризонов
Он подсел в моё двухместное купе к концу дня после отбытия из Москвы, хотя я просил проводника по возможности дня три-четыре поберечь моё одиночество. И дело не в моей капризности или нежелания с кем-либо общаться. Тому были гораздо более серьёзные причины. Я оставлял дождливую и озябшую столицу с некоторым облегчением. Но не из-за осенних мерзостей погоды. Через неделю в Хабаровске открывался региональный форум молодых журналистов, на котором мне предстояло вести линейку, посвящённую вопросам написания очерков. Текучка дел, я преподавал на журфаке московского университета, сотрудничал с несколькими газетными редакциями, на договорной основе поставляя им очерки актуальной тематики, не давала серьёзно подготовиться к форуму. Поэтому я уговорил одного редактора центральной газеты оплатить мне проезд до места назначения поездом. Правда, я не сказал ему, почему мне так необходимы эти шесть дней пребывания в пути, сославшись на моё якобы желание написать очерк, посвящённый дороге, людям, их судьбам и проблемам: ведь человек очень раскрывается в долгих беседах под стук вагонных колёс. Вот почему появление попутчика в моём купе я встретил весьма сдержанно. Обменявшись банальным приветствием, я тут же погрузился в свои записи, которыми был занят до его появления. Он, бросив в угол огромный туристический рюкзак и сказав, что целый день маковой росинки во рту не держал, ушёл в вагон ресторан. Вернулся часа через три и тут же, извинившись за суету, приготовил постель и лёг спать. Время от времени, отрываясь от своих текстов, я невольно наблюдал за ним. И у меня сложилось достаточно противоречивое представление о нём. С одной стороны это примерно сорокалетнего возраста мужчина, имеющий хорошие физические кондиции. Это я отметил для себя в момент его появления. У него было примечательное лицо, их тех лиц, которые сразу привлекают внимание лиц противоположного пола: волевой подбородок, чуть припухшие губы с выразительным абрисом, большие серые глаза под густой порослью бровей и нос, который несколько подкачал: был маленький, с приметной горбинкой и белесой полоской шрама, что тянулась от его основания по щеке к уху. Это явно был след давней жестокой уличной драки. С другой стороны в его лице чувствовалась какая-то измождённость, она просматривалась в бледноватости лица, глубоких морщинах, что залегли на лбу и в междуглазий и окаймляли линию рта. Да и в глазах мерцал какой-то тусклый свет. Глубокие ранние залысины только усиливали это впечатление. Казалось, этот человек сильного характера пережил немало на своей жизни и не нашёл ещё места, где можно было зацепиться своими корнями и укорениться на долгие годы. Вот и сейчас со своим нехитрым багажом, вместившимся в рюкзак, он вновь находится в пути, в поиске своей человеческой доли. И тут мне подумалось, сколько таких неприкаянных едут по дорогам России. И у каждого своя судьба, своя драма. Чем не тема для обещанного очерка? Поэтому, укладываясь спать, я решил с утра попытаться разговорить своего попутчика, дабы узнать историю его жизни и причину нахождения в этом поезде дальнего следования.
Утром, заметив, что Антон, так он представился, когда мы знакомились, засобирался в вагон-ресторан, я остановил его, сказав, что я человек семейный, и что никак не могла допустить, чтобы оголодал в пути. А мои заверения, что я вполне могу обойтись едой, предлагаемой в вагоне-ресторане, встретила язвительными замечаниями в адрес консервированных и замороженных источников этих блюд. Так что мне одному не справиться с запасами, разложенными мною на приоконном столике. И не преминул добавить, что большая часть моих продуктов находится в холодильнике у проводника вагона. Антон начало было отнекиваться, но всё же уступил моей настойчивой просьбе. Правда, тут же решил внести свой вклад в моё гастрономическое изобилие, достав из глубин рюкзака стеклянную пол-литровую фляжку шотландского бренди в подарочной упаковке. Увидев это, я сказал, что не стоит открывать сей дорогой напиток, явно предназначенный для других целей. К тому же у меня есть наша, московская, водка – вот мы её и приголубим. Однако Антон отмёл моё возражение, доставая при этом из бокового кармана рюкзака славные серебряные стаканчики с червлёным изображением охотничьей собаки, замершей в стойке. Встретив мой удивлённый взгляд, заметил, что это часть обязательного туристского набора, ведь он турист с двадцатипятилетним стажем. Далее наше общение продолжалось в достаточно дружелюбной форме. Хотя вначале он успел ещё раз озадачить меня. Наливая первый стаканчик, он попросил меня, что мы будем выпивать без всяких
