имени. Убейте меня, но я совершенно не помню, когда я говорила этому парню, как меня зовут. Ясновидящий что ли?
В моей башке все перемешалось. Куда девался лес и коза. Что я скажу Светке и ее мужу Ивану: куда дела их кормилицу. Был день, а сейчас ночь. Слышала я конечно про перемещение во времени, но думала, что это все враки. Хотя люди пропадают…
Вот попала, так попала.
Тяжелая рука легла мне на плечо, и слегка подтолкнула вперед. И я повиновалась.
Зарядил дождь, крупные капли холодили лицо, тело.
Холодно. Хочу в тепло, в дом.
Я покосилась на деревянный амбар, на полную луну, которая подмигивала мне желтым глазом. Словно намекая: не дрейф, девка!
- Дайте руку, - попросил сладким голосом Миша.
Словно под гипнозом, я протянула ему ладонь.
Он с готовностью ее сжал. Меня поразила холодность руки. «Намерзся бедняга»,- с жалостью подумала я о пареньке.
- Ничего, сейчас согреемся. Есть вино, есть что покушать. А знаешь, Рая, я из Брянщины. Разве думал я, что навсегда здесь останусь, - чуть слышно, словно про себя, сказал Михаил мне. А руки его проворно шарили в кромешной темноте,- Лампа. Сейчас зажгу керосинку.
- Что же света нет?- спросила я у него, ни мало удивившись.
- Да всё собираются провести. Ничего, нам так привычно. Не боязно тебе со мной?- Вдруг, перейдя на «ты»- ,спросил меня Мишка.
- Да, нет. Даже наоборот спокойней с тобой,- выдохнула я,- чувствуя каждой клеточкой тела радость, что смазливый паренек рядом со мной.
- Никто нас не потревожит. Ты и я,- просто сказал он, придвинувшись ко мне вплотную, обдавая приятным запахом трав, крепких папирос. И еще чего-то еще свойственного только ему.
Блики огня освящали добротную мебель, которую я раньше могла видеть только в кино. Она была у людей до войны. Но ведь уже прошло много лет. Удивительно.
- Мяу- мяу,- терлась снова о мои ноги мокрая кошка.
- Брысь, Мурка!- цыкнул на мурлыку хозяин.
Пока я грелась у печки, которую запалил Михаил. Сам же он готовил ужин на двоих. Ловко же орудовал ухватом и горшками. Приятный запах стоял в избе.
- И корова есть у меня, и свиньи, и птица, и собака Жучка, и коты, и даже свои пчелы. Оставайся за хозяйку,- со смехом сказал Мишка. Ты мне нравишься. А я тебе?- голос его при этих словах стал тих.
И мне вдруг захотелось от горя кричать, реветь, рвать на себе волосы. Тогда я не могла понять природу этих чувств. Слезы полились из глаз моих ручьем.
И я не заметила, как оказалась в крепких мужских объятиях на перине, постеленной на широкой дубовой кровати.
Его глаза сводили меня с ума, заводили. Чувство полета души, парения, невесомости. Гамма ощущений заполнила все мое существо.
« Он мой. Дождалась своего принца» - пронеслось молнией в голове.
3 часть
А когда все кончилось, Михаил, закурив папиросу, стал рассказывать. Слушала я его, затаив дыхание.
- Истоки моей семьи я нашел здесь в этой деревне. Там жили мой прапрадед Кузьма Данилович, моя прабабушка Петруся.
Мои родные помнили свержение царя, Октябрьскую революцию. Гражданскую войну.
Незадолго до войны я приехал из Брянска в гости. Я и раньше навещал стариков. У меня много было в деревне друзей. Кто знал, что начнется война?
С началом войны Гомельская область Белоруссии оказалась на главном, московском направлении продвижения армий "Центр", местом жестоких сражений.
В нашем колхозе начались приготовления к эвакуации. Но не успели вывезти имущество, а стадо коров решили гитлеровцам не оставлять.
Начали создавать подпольные райкомы. Началось партизанское движение.
Не дремали и немцы. В район ввели карательные войска. За 27 месяцев оккупации было сожжено очень много деревень, часто вместе с жителями. Полностью 19 и 15 частично. Грустная статистика.
Я партизанил вместе с другими. Много фрицев положил среди этих болот.
Знаешь, я рад, что смог хоть как-то продвинуть день Победы.
Тяжело мне. Держат болота, земля, люди зовут, просят о помощи. И я как могу им помогаю, горя в огне.
Видела же ты Ленку продавщицу. То моя сестричка.
Слушай же дальше. И я слушала, дрожа всем телом. Стучали зубы, хотя в доме было жарко натоплено. И я подойдя к столу налила себе и моему добровольному рассказчику по граненному стакану вина. Не чокаясь выпили. Помолчали. Пуская кольца дыма в приоткрытую дверь, Михаил говорил:
- Нашу деревню окружили.
Немногие уцелели. Это те, кто увидел немцев и сбежал в лес. А потом пробрался в соседний район
Наша деревня занесена в список сожженных за время оккупации населенных пунктов Белоруссии мемориального комплекса Хатынь.
И вдруг, на меня что-то нахлынуло. Я вспомнила.
- Милый, - со слезами на глазах и дрожью в голосе начала я,- ты разве меня не узнал, - всматриваясь в родные черты, торопливо, глотая слова, говорила я,- Разве ты не помнишь меня.
Неужели изменилась? Или не горело твое сердце, как мое, когда я видела тебя, бравого солдата, своего земляка.
Вспомни же , как ты радовался, когда я сказала, что мой папа военный; и мы теперь будем жить здесь.
Он взметнул черные крылышки ресницы вверх и внимательно посмотрел на меня. Пронзительно, в самую душу заглянул глазами цвета болота. О, бедная головушка! Я чувствовала, что готова идти за ним до конца.
-Милая Раечка, спасибо за любовь, за верность, за память. - С чувством, произнес он и закрыл глаза.
- Тебе плохо?- с тревогой спросила я Мишку, тормоша, приводя в чувство.
- Бывает. Раны болят. Голова. От удара прикладом, от ударов сапогами. Я часто забываю, а потом вспоминаю.
Ты такая же, как на том фото, что нашел я. Я его сохранил. И огонь не уничтожил мою любовь к тебе.
- Иначе мы бы не встретились,- эхом сказала я. Моя душа поняла, услышала мысли любимого человека.
- Моя маленькая девочка,- целуя уголки моего рта, гладя шелковые волосы, - шептал он. Мой Михаил. Мой сказочный принц. Моя мечта.
Вдруг, набежала волна страха.
Прижавшись, друг к другу, сцепившись руками, молча, сидя на пороге дома, мы стали смотреть в даль. И слушали ВРЕМЯ.
Спящее село озарила молния. Бабахнуло. Один раз. Второй. Пошел дождь.
Слезы убитых людей, кровь проливалась из неба.
Гомон душ:
- То дождь.
- То печаль
- То грехи людей.
- Да нет же! Это бог, очищает землю от нечисти.
Резкие звуки. Собачий лай. Чужая гортанная речь. В дома идут и идут чужие люди. Они в формах, лают собаки, неистово рвутся вперед, чувствуя настроение своих хозяев.
Толкая прикладом в спину, чужаки, гонят людей в амбар.
Мне страшно, но я успеваю подумать:
- А где мои родители, где родные, где Михаил?
Почему же их не вижу. Или удалось спастись? Господи, пожалей их, дай им шанс выжить, - просила я у доброго Бога, - Царица небесная заступись.
Дети. Их так было много. Бедные люди. Все поняли, что пришла погибель. Но мужики и бабы старались выбить двери амбара. Тщетно. Дым заволок помещение. Стало трудно дышать. А потом легче стало. Отпустило. Лишь пахло, нехороший был запах.
Я вдруг увидела, как плачет от собственного бессилия молодой эсэсовец и трясутся его руки.
« Не могу видеть это. Я трус. Я ничтожество».- услышала я голос души незнакомца.
И мне вдруг стало жаль меня, Михаила, своего любимого, который лежал на поле боя, так и не добежав до меня, сраженный пулей. Мне стало жаль этих глупых фашистов, которые не видят гордо реющий красный флаг в Берлине. Разве они затеяли бы эту гнустность, если бы знали о позорном конце.
Коты, собаки были жестоко убиты. Очередь была за нами. …
А потом начался дождь.
Молния полосовала небо. Как факел вспыхнуло все село.
Чудом уцелевшая собака выла под ивой, которая плача, опустила свои ветки и вздрагивала всей своей сущностью.
А теперь вот мы нашлись, мы вместе. Очнулась я от наваждения.
- Миша, я же в тебя сразу влюбилась.
- И я тоже. Я хотел тебе помочь. Но Смерть уже держала меня в своих тисках.
- Тропинка шла из болота прямо сюда. Памятник,- слова с трудом давались мне. - Пойдем и положим цветы,- попросила я своего возлюбленного Ива, гладя его шершавые руки.
- Рая, но дождь?- благодарно посмотрев на меня, - произнес он
- Ничего,- прошептала я, с трудом шевеля губами. Рот мой был горяч, а тело пылало.
Жарко. Хорошо, что идет дождь.
Сейчас мы возложим живые цветы.
Я не знаю, сколько времени была в этом селе. Мне было так хорошо. Мы любили, страдали и мечтали жить до ста лет.
Я забыла о том, что есть еще другая жизнь. В природе ничто и никто бесследно не исчезают. Иначе все так было бы бессмысленно.
Но тропинка, петляя, однажды привела нас туда, где мы встретились после долгой разлуки.
Мох. Болота. Комары пищат, но мы их не замечаем. Прижавшись спиной к ольхе, мы сидим на мягкой лесной подстилке и наблюдаем за жизнью; скрытую до поры- времени от людей.
- Ты не уйдешь? Ты хочешь остаться со мной, - спросил милый меня.
Я уткнувшись в плечо любимого, молчала, слушая свое сердце. Мне нельзя ошибиться.
Не дождавшись ответа, Михаил сказал:
- Хорошо. Иди. Вон тебя ждет другая жизнь.
И я, благодарно поцеловала в небритую щеку того, кто ради меня готов был на все.
Лес словно расступился передо мной.
Коза радостно отозвалась на мой зов, заблеяла.
Но я не торопилась. Вслушалась в пение птиц, шепот листвы. Мне стало не хватать милого.
Еще пять минут. Еще чуть-чуть с ним.
- Я подумаю, дай время. Меня же ждут мои друзья Светлана и ее муж.
- Ты состаришься и умрешь, сожалея…
- Я вернусь к тебе. Только попрощаюсь. Дай мне срок.
- Буду ждать тебя,- протянул он руку и поцеловал холодными губами меня.
- Ты озяб,- зачем-то сказала я ему.
- Без любимых нам холодно.
Стынет душа.
Из его глаз побежали слезы. Больше я не могла ждать развязки; и побежала напрямик, ломая кусты, стараясь не оглядываться, вперед. Бедное животное следовало со мной.
