Поженились однажды Василь да Софийка. Василь был парень грамотный, храбрый, отважный, высок собой и силушкой богатырской боженька его тоже не обделил. В армии он не служил потому, что глубокие убеждения не приемлют само слово «служить», но таких как он однозначно берут в самые элитарные войска.
Софийка же девушка статная, хозяйственная, красавица писаная, осанка гордая, сама длинноногая, глаза большущие – цвета карего, волосы длиннющие – цвета смоли, улыбка сияющая, словно солнышко ясное и характер такой озорной, но милый и покладистый, что Василь на руках её носить повадился. Детей у них пока ещё не было, но семью они мечтали создать крепкую, в любви живущую, почитающую добро и сторонящуюся зла злющего, завидев издали его приближение. Василь и Софийка воспитаны в традиционных семейных ценностях, где чтят старших, не обидят младших, где муж глава семьи, а жена его опора и хранительница очага, где ближнему помогут в трудный час и странника приютят, а если надо, то не струсят и на защиту земли родной от недруга заморского встанут стеною плотною.
И въехали Василь и Софийка в дом с документами, купленный, в новом районе, чтобы жизнь новую начать, детишек растить. Купили курочек, огород посадили, Василь водопровод приладил из колодца в дом и стали жить-поживать. Дело хлопотное – домишка-то старинный, одноэтажный, четырёхкомнатный, в частном секторе, с подвалом, с шиферной кровлей, с облупленной краской на окнах, сараем во дворе, нуждающийся в ремонте, постоянных трудах и денежных затратах. Внутри дом тоже был не первого, а то и не пятого блеска. В общем, на что денег у молодожёнов хватило, ведь подарки и материальную помощь принимать было не от кого. Зато дом теперь был их собственный, а не съёмный, как раньше. А они молоды и полны сил, и готовы сделать из этой старой халупы дом своих мечтаний – по современному инженерному слову уютный и новейшему писку техники удобный.
Соседи у них были не особенно примечательной наружности и ничем выдающимся не отличались, так что Василь и Софийка, как будто, совсем не вписывались в здешнюю социальную среду. Ну, вообще, не в своей тарелке они, словно на клумбу с травой подсадили две розы, такие же прекрасные, как росли на клумбе у дома напротив, через улицу.
Если выйти из калитки за двор, то слева, на три дома ниже по улице, жил штукатур-строитель Страшилин Семён Семёныч с двумя сынами Антоном и Петром, которые собственно за деньги и помогали местным поддерживать дома пригодными для жизни. Правда, население в этом районе в последние годы уж очень сократилось, поэтому Страшилины работали по заказу и в других районах города. Жену Семён Семёныча ни Василь, ни Софийка, ни кто-нибудь ещё из местных ни разу не видели.
Справа, вверх по улице в доме с двумя огромными орехами возле забора, проживал некий мотоциклист Валерка, изо дня в день колесивший по округе на своём мотоцикле, будоража народ рёвом двигателя без глушителя, а как напьётся, то и стрельбой из своего обреза. Казалось, что свой мотоциклетный шлем и кожаные штаны он не снимает даже во сне. А стрелял он по банкам и собакам бродячим, получив в администрации вольную на отстрел. Но ходили слухи, что на самом деле он или к войне готовится, о приближении которой в последнее время говорили всё чаще и громче, или замышляет, что-то не доброе в своём районе. Недолюбливали его местные, особенно детишки. Да и Василь за недолгое время жительства здесь, успел два раза собственноручно бить Валеркиной головой в шлеме об забор, за что Валерка уже стал Василя крепко ненавидеть.
Напротив, через улицу жили какие-то странные две сестры-модницы Марина и Марго, обожающие цветы и одеваться во всё яркое, привлекательное, женственное и утончённое, создающее весеннее настроение. Подле их дома были сплошь цветочные клумбы. Когда эти две цветущие и пахнущие цветочной свежестью прелестницы появлялись у кого-нибудь из соседей на празднике, все присутствующие мгновенно таяли и расплывались в умилительной улыбке, но две сестры никогда не улыбались. Было в них что-то траурное и до боли скорбное. Они как две траурные гвоздики, символизирующие молодую смерть в полном рассвете сил.
Соседи рассказывали жуткую историю о местном школьном учителе английского языка Андрее Петровиче. Мол, за день до того как пропал без вести Андрей Петрович, некогда проживающий по соседству с мотоциклистом Валеркой, Марина и Марго без причины пришли поздороваться к Андрею Петровичу с цветами, а когда ушли, оставили два букета на земле возле калитки его дома. А потом безголовое тело Андрея Петровича нашли в посадке. Было даже полицейское расследование, его вёл районный участковый, лейтенант Сержантов Николай Николаевич, которого неофициально все здесь называли Николашей за мягкость характера и замашки мелкого взяточника, покрывающего пьяные выходки Валерки и Страшилиных Антона с Петром. Сперва, безусловно, Николаша подозревал Марго и Марину. Но, к сожалению, расследование зашло в тупик после того, как выяснилось, что в день пропажи Андрея Петровича Марго и Марину видели, чуть ли не вся улица. В тот день во дворе у Марго и Марины ни с того ни с сего загорелся деревянный сарай, где сёстры хранили рассаду, удобрения и рабочий инвентарь, и вся округа тогда помогала тушить пожар, чтобы огонь не перекинулся на дом. Тогда же все и заметили, что Андрея Петровича не было на пожаре. После этого Николаша пожал плечами, развёл руками и расследование прекратилось. Кто или что отняло голову Андрея Петровича так и осталось тайной за семью замками. Ясно стало только одно – пожар был устроен злоумышленником или злоумышленниками специально, чтобы отвлечь всех от похищения Андрея Петровича.
Появлялись на глаза Василя и Софийки ещё и другие соседи. Например, Антон и Петро Страшилины носились по улице ещё с парой парней, имён которых вообще никто не знал, как никто не знал, где они живут и кто их родители. А потом и они пропали без вести, и вся улица в ужасе ожидала плохих новостей от Николаши, когда он найдёт их безголовые тела в посадке.
Кряхтя и еле передвигая ногами от собственной тяжести, приходила поглядеть на новых соседей тётка Нюра с необъятными бёдрами, всё приговаривая и восхищаясь красотой Софийки, что очень было не по нутру Василю и самой Софийке.
И была баба Вера лет девяносто восемь от роду, которую все гнали и сторонились, поговаривая, что она правнучка ведьмы и умеет наводить смуту на умы людские. А вот Василь с Софийкой не приметили в ней ничего чертовского, а наоборот, всегда в дом приглашали, давали бабе Вере хлебушка и утренних яичек из-под их несушек, когда она в очередной раз ходила по домам милостыню просить. Она-то и рассказала в один прекрасный день Василю и Софийке, что население здешнее не само по себе сократилось, и что это не какая-то нечистая сила, болезнь или естественная смерть от старости, а дело рук человеческих, дело рук грязных, душ испорченных, умов богомерзких и мыслей кровью испачканных. Конечно, Василь и Софийка не придавали особой серьёзности словам столетней старушки, но сами того не подозревая, допустили мысль, что зло селится неподалёку и ждёт своего часа.
В общем, стали соседи по улице захаживать в гости к Василю и Софийке, чтобы познакомиться. Страшилины и тётка Нюра приглашали к себе на ужин, но Василь и Софийка так много трудились по дому и на работе, что просто не было времени на посиделки.
А как-то по осени в начале октября, когда пошёл непроглядный, холодный ливень и в прихожей протекла крыша, Василь и Софийка боролись с течью и силились её устранить. Но трухлявые стропила намокли, не выдержали своего веса и рухнули вдруг вместе с куском глиняной стенки и поломанным шифером ровно на Василя, засыпав его и сильно задавив ему ногу. Другого прибило бы напрочь, но не Василя. Софийка приложила все силы, чтобы разобрать завал и достать своего возлюбленного, но промокла до нитки и слегла с воспалением лёгких и раздирающим кашлем. Цельный месяц с лишним тогда Василь выхаживал Софийку, отпаивал её тёплыми чаями, микстурами, лекарствами. Так влюблённые и познакомилась с местным частным доктором от бога Снежинко Владимиром Павловичем, который и позаботился о выздоровлении Софийки и не дал болезни прогрессировать в осложнения.
Светлейший человечек Владимир Павлович наедине со своей жизненной драмой, из-за которой никто не хотел более у него лечиться и наблюдаться, постепенно превращался в эксцентричного затворника вот-вот готового разувериться в людях, но навыков врачевания и медицинских знаний он никогда не забывал. Практиковал на крысах, коих ловил в своём подвале, на собаках, коих Валерка недострелил, да на людях, которые не знали, что его лишили медицинской лицензии. Раньше Владимир Павлович был кладезь энциклопедических знаний, светило городских поликлиник и больниц и мастер светских бесед на самые разные предметы, а также невозможный болтун и хохмач, особенно когда выпьет. После того, как его жена и девятилетняя дочка пропали без вести, как и Андрей Петрович, царствие ему небесное, Владимир Павлович пал духом, но не терял надежды их найти. Но когда безголовые тела жены и девочки были найдены в той самой посадке, что и Андрей Петрович, Владимир Павлович стал хмурым и замкнутым человеком, его лицо стало чёрным и болезненным. Именно тогда по району поползли слухи о маньяке, обезглавливающем людей, потому что Николаша, наконец-то, заметил некую похожесть в обстоятельствах гибели Андрея Петровича и семьи доктора Снежинко.
Вскоре Владимир Павлович был обвинён в халатности, так как была доказана его причастность к массовому отравлению детей медикаментами. Он и не отрицал своей вины. На суде он признался, что в состоянии глубочайшей депрессии и апатии ошибся, когда выписывал рецепт для детдомовских детишек, которых поразила отвратительная и непонятная инфекция.
И теперь, если бы не Василь и Софийка, то Владимир Павлович, наверняка, от одиночества в скорости разучился бы говорить, хоть какие-то мало-мальски связные речи, не говоря уже о беседах на любопытнее предметы. А с тех пор, в назидание о том злосчастном дождливом дне, когда шифер и тяжёлые стропила чуть не убили Василя, Василь ходит, прихрамывая, зато нашёл друга.
И вот как-то раз, заглянув по-соседски на чашечку чая и поглядеть, как у Василя идут дела по дому, Семён Семёныч понял, что соседу не хватает рабочих рук, а зима тем временем уже не за горами. И Семён Семёныч предложил Василю свою помощь в ремонте дома, так сказать, подсобить по-соседски со скидкой, ну и заодно тайком поглазеть, как Софийка дефилирует по дому в коротеньком домашнем халатике, бёдрами выводя восьмёрки. И Василь, не замечая пошлых наклонностей Семён Семёныча, принял его помощь. Дело в доме как раз шло к штукатурке стен в гостиной комнате и в прихожей, а Василь не был горазд на все эти штукатурские премудрости и не имел достаточно опыта, чтобы вывести ровные стены...