приёмка и проверка документов, а также уборка. Травиться термоядерными дезинфектантами здесь достаётся каждому санитару, поэтому основная рабочая одежда — фартук из клеёнки, толстые резиновые перчатки, желательно по локоть, и респиратор, особенно, если в хранилище приживётся какой-нибудь долго не востребованный — тут не спасает даже хладоэлемент — такие трупы текут, и периодически мыть под ними приходится всем: и дневным санитарам, и ночным.
Ближе к утру в зале хранения дожидались своего часа девять свежих тел: четверых привезли с ДТП, тучный мужчина после инфаркта, старушка, маленькая и худая (родственники сказали, спала семь суток, не просыпаясь, так и преставилась во сне); одного вынули из петли, сутки провисел, пока жена с дачи не приехала; пожилая женщина с диабетической комой, грудной ребенок, не перенесший двустороннего воспаления лёгких. Кроме этих были и ещё два, явно криминальных не вскрытых трупа, которые уже лежали в холодильнике, судя по всему, у них нашлись влиятельные родственники и «убедили» патологоанатома, пожилого Серафима Марьяновича, отказаться от вскрытия. Какие-нибудь братки, в таких делах они никогда не скупятся и им обычно всегда идут навстречу.
Коррупцию Игорь ненавидел, но она приносила ощутимую прибавку к основной зарплате.
Он окинул всех клиентов внимательным взглядом, закрыл дверь на ключ, прошёлся по коридору. Если привезут какое-нибудь гнильё, придётся открывать дальний холодильник, с бесхозными трупами, лежащими более трёх месяцев. По мере их накопления Серафим Марьянович составлял акт и начинал осаждать полицейский участок за разрешением на захоронение. Без долгой волокиты никогда не обходилось, но в конце концов старый патологоанатом добивался своего, взбодрённые следаки писали заключение о том, что, несмотря на принятые меры установить личность не удалось (за что сами получали по шапке, потому и тянули), и выдавали разрешение на захоронение. Тела увозили в крематорий в простых деревянных ящиках, которые трудно назвать гробами, а помещение полностью дезинфицировали убойным составом, убивающим мух на лету.
Соваться в дальний холодильник без особой надобности Игорь не любил, но редко выдавалось дежурство, когда не подгоняли парочку-тройку разложившихся клиентов: «подснежники», утопленники, наркоманы, и не только. Случается, и тела умерших стариков лежат по неделям и даже по месяцу в закрытых квартирах и лишь, когда жалобы одуревших от вони соседей доходят до участкового уполномоченного, тогда разыскивают ближайших родственников, а без их согласия — ни-ни, никто не имеет права соваться в закрытую дверь чужой квартиры.
До конца смены оставалось ещё довольно прилично времени, но пока было умиротворённое затишье, можно посидеть, отдохнуть. Покончив со всеми обязательными делами, Игорь зашел в ВКонтакт и просмотрел сообщения: свой семейный статус «в активном поиске» он ещё вчера заменил на «отношения с Ольгой Марковой» и с неприятным удивлением не только не обнаружил на её страничке аналогичной надписи «отношения с Гариком Вахмистровым», а совсем даже наоборот: под жизнерадостными розовыми сердечками и упитанными задумчивыми ангелочками баннера на стене красовалось:
«В сердце только свобода, не позволю ему с ритма сбиться, чтобы вдруг ненароком, в кого-нибудь не влюбиться!»*
Снимки счастливой Олиной улыбки, а также сияющих глаз, занимали львиную долю пространства.
Обозлённый очередным обломом, вероломством девчонки, у которой он уже больше месяца проводил почти каждую ночь, которую он, как последний дурак, уже познакомил со своими родителями, и которая, как оказалось, просто использовала его, Игорь оставил саркастический репост под особенно яркой белозубой улыбкой девушки:
«И вечером никто не ждёт, и делать можно всё, что хочется. Так как же это называется — свобода или одиночество?»**
Поборовшись немного с раненым самолюбием, зашёл, как гость в общую ленту обсуждений, выложил номер телефона Ольги и написал коммент:
"Согласна на любые эксперименты втроём»
Несколько секунд он всё же сомневался, не переборщил ли с наказанием, оправдана ли такая жестокость по отношению к девушке, но, отвлекся на непонятный стук во вверенном помещении и машинально нажал кнопку «добавить».
Сообщение улетело.
Звуки раздавались из хранилища, совмещённого с секционным залом, словно кто-то бил изнутри по стенам. Игорь похолодел. Сразу вспомнились разные байки с мистическим оттенком, которыми любят развлекаться в Сети разные недоумки. Да что говорить, и меж своего брата, санитара, ходят слухи о призраках: неупокоенные души вьются вокруг родного тела, понять не могут, что распрощались с ним навсегда. В такие моменты спасение одно — запереться в комнате отдыха и не выходить. Конечно, это просто байки из склепа, пощекотать нервишки, на самом деле ничего такого не бывает!
«А вдруг бывает? Уж хоть бы привезли кого», — смалодушничал Игорь.
Ноги отказывались идти открывать хранилище.
«Трус! — обозвал себя Гарик. — Кого испугался? Жмуриков? Они своё отходили. Просто сломался холодильник, вот и всё!»
Этому железу уже сто лет в обед, все допустимые сроки эксплуатации прошли, но легче же ремонтировать, чем приобретать новую установку, это же не главный врач дежурит тут по ночам, не ему придётся сейчас по уши искупаться в дерьме!
Пока Игорь копил решимость встретиться с потусторонним миром лицом к лицу, в хранилище громко бухнуло, словно прогремел небольшой взрыв. Громкий звук неожиданно успокоил разгулявшиеся нервы санитара: все-таки взрывы происходят в реальности, и они не похожи на царапающие звуки, от которых кровь стынет в жилах. Но что же все-таки там произошло? Руки слегка тряслись, но Игорь быстро управился с замком.
Первое, что бросилось в глаза — это зияющая пустотой полка в холодильной камере. Дверца была выбита мощном ударом изнутри и со всей скоростью влетела в металлический шкаф с моющими средствами — вот что тут загрохотало. На внутренней поверхности дверцы осталась неровная вмятина, шкаф завалился на бок и лежал на подоконнике, надо бы поправить, пока никакие химикаты не пролились ненароком. Но это потом.
Второе, что приковало взгляд санитара — обнажённая девочка самой, что ни на есть восточной внешности: с огромными глазами, густыми длинными волосами, с худым телом подростка, только начинающем округляться. Своей наготы она будто не замечала. Напряжённая, как пружина, она озиралась по сторонам, словно решала, в какую сторону побежать. На голом животе лениво переливались и вспыхивали ярким свечением крупные прозрачные камни…
«Потеряю хоть один — лягу рядом с клиентами», — мелькнуло в голове санитара.
Такие же камни, только меньшим размером сияли над бровями девочки…
«Как это их приклеили? Зачем? Может, из-за них её и убили? — путались мысли Игоря. — Но она же живая! Да о чём я — с таким решетом не живут! Чёрт! О Боже!»
Грудь восставшей покойницы действительно усеивали многочисленные свежие шрамы от пуль: воспалённые и красные вмятины на коже — уж их-то не спутать ни с какими другими. Выжить после подобных ранений невозможно, тут Игорь тоже немного разбирался, не напрасно работал в таком месте — однако, девчонка стояла перед ним живая и, можно сказать, невредимая. В обеих руках она сжимала по сверкающему чёрному стилету, бесстрастное лицо, обманчиво рассеянный взгляд, направленный на подбородок застывшего, как изваяние, санитара, удерживал в поле зрения обе его руки и контролировал возможные движения с боков — это был взгляд опытного бойца.
— Эй, а ты чего тут?.. — язык во рту Игоря еле шевелился от страха.
Выражение лица девочки не изменилось, она, как будто и не пошевелилась, просто мелькнула лёгкая тень, и Игорь почувствовал прикосновение к шее холодного стекла. Чёрные глаза неожиданно оказались совсем рядом, изучали и смотрели, словно так, словно он был редким видом малярийного комара. Что-то острое упиралось ему в живот, прокалывая ткань рабочей одежды.
— А-а!.. — неопределённо произнёс Игорь, словно вдруг понял что-то важное, что до этого момента ускользало от его понимания.
Он скосил глаза на черное лезвие ножа и рухнул в обморок…
* * *
«О великий Сулейман повелитель и защитник всех правоверных джиннов! Да будет вечно благосклонным взгляд Аллаха, направленный в твою сторону, да будешь ты вкушать из рога изобилия тысячу лет и ещё дольше, да будет касаться рука Всевышнего потомков твоих до скончания веков! Мир тебе и благословение Создателя! Припадает к ногам твоим ничтожная рабыня Зайде дочь Шахфаруха. Смиренно спрашиваю тебя, где взять мне силы снова и снова терпеть надругательства Иблиса?..»
Зайде растерялась: так скоро освободившись из тесной клетки, она оказалась в новой западне, мерзкой и вонючей, наглухо замурованной железом. С ужасом обводила она взглядом тесное помещение, наполненное мертвецами. Обнажённые неподвижные тела лежали здесь повсюду — очередная насмешка Джаханнама? Испытание, посланное пророком в ответ на дерзкую молитву?
«Да отсохнет мой язык!» — прокляла себя она за несдержанность в обращении к повелителю всех джиннов.
Подобно остальным мертвецам она тоже была нага, босые ноги чувствовали холод каменного пола, глаза щипало от яда, распылённого в воздухе, кинжалы, закалённые в горном пламени родного мира, еле держались в распутанном узле волос, но тяжёлая боль, заполнявшая собой всё тело, заставляла собраться и вспомнить долг.
По проклятию Иблиса, она рабыня камня, по благословению Пророка
