можем...
Вадим горько усмехнулся. Да уж, ничего не скажешь - не в бровь, а в глаз... А ведь и в самом деле, когда-то верил, надеялся, летел на крыльях... Однако эта сволочная жизнь оказалась штукой подлой и жестокой, она внесла свои коррективы, от которых хоть волком вой!
А бард, тем временем, продолжал петь:
Куда ушли те давние года,
Где потерялась вера и отвага?
Синицей стала прежняя мечта,
А паруса надежд - простой бумагой...
Наш океан вмещается в стакан.
Мы знаем, что почем и где берется,
И философски смотрим на обман,
И сердце, не волнуясь, ровно бьется.
"Вот теперь в самую точку попал, - подумал Вадим. - Это уж точно, что, не волнуясь, а океан желаний и надежд теперь полностью вмещается в граненый стакан. Вот такая, блин, философия..."
Скрипнув зубами, Вадим резко тряхнул головой, будто отгоняя назойливую муху, и, неуклюже развернувшись на месте, как-то торопливо, словно убегая от чего-то, пошел прочь.
А вдогонку, постепенно затихая, неслось:
Нам на виски ложится первый снег.
Скудеет память, обрывая нити.
А где-то далеко остался свет,
Который мы уже почти не видим...
В пустынной затененной аллее было по-особому уютно, тихо и спокойно. Приглушенные звуки шумного полуденного города доносились сюда едва-едва, и только птицы, как всегда, бестолково щебетали о чем-то своем, порхая с ветки на ветку.
Вадим устало опустился на старую потертую скамейку, сплошь покрытую разнообразными надписями от восторженно романтических до откровенно похабных.
- Писатели...
Презрительно скривившись, Вадим недовольно прищурился.
Яркий солнечный лучик, упрямо пробившись сквозь густую листву крон, остро резанул его по глазам. Аккуратно прислонив костыли к скамейке справа от себя, Вадим неспеша достал из кармана поношенного вылинявшего пиджака початую бутылку дешевого красного портвейна. Измерив оценивающим взглядом остаток содержимого, он жадно припал губами к горлышку и сделал несколько больших глотков.
Вино было неприятно приторным и теплым до отвращения. Но он знал по опыту, что всего лишь через несколько минут оно сделает свое дело - мысли потеряют четкость, медленно оплывут, как свечной воск, и придет расслабленное состояние покоя, а с ним и долгожданное, хоть и недолгое, облегчение.
Криво усмехнувшись, Вадим вытер тыльной стороной ладони губы, устало откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза.
Снова нахлынули воспоминания...
Бравурный парадный марш. Слегка влажные от волнения ладони крепко сжимают новенький, еще не потертый АКМ. Что-то отрывисто говорит, словно каркает, низенький полковник с одутловатым лицом, на котором перезрелой сливой пламенеет синюшный нос - видимо, большой любитель, грешным делом, заглядывать на дно стакана. Слов не разобрать, слышны только отдельные фразы:
- ...угнетенный народ надеется... невзирая на происки кровожадных милитаристов... верные духу интернационализма и присяге... руководствуясь постановлениями правительства, оказать братскую помощь...
Слова тягостными свинцовыми каплями падали в глухую пустоту, как в бездну. Их никто не слушал, думая каждый о своем. Да и сам полковник-штабист, похоже, просто торопился поскорее закончить опостылевший и ему самому идиотский ритуал посвящения совсем еще молоденьких мальчиков-призывников в пушечное мясо.
Наконец церемония завершилась.
- По машинам! - проносится над строем зычная команда.
А еще через час длинная колонна закамуфлированных автомобилей, натужно рыча, входила на проржавевший насквозь железобетонный мост, переброшенный на другую, уже чужую сторону бурной горной реки. Там высились хмурые неприветливые скалы, и, казалось, сама смерть, цинично ухмыляясь, выглядывала из каждой расселины...
- Чудесный день сегодня! Не правда ли, молодой человек?
Спокойный и доброжелательный баритон раздался рядом совершенно неожиданно.
Вадим, словно от удара, резко вздрогнул, выныривая из мутного омута воспоминаний, открыл глаза и растерянно повернул голову налево.
Рядом с ним на скамейке сидел прилично одетый незнакомец неопределенного возраста и с живым любопытством глядел на Вадима, словно рассматривая какой-то весьма интересный музейный экспонат. При этом он открыто и приятно улыбался, слегка покачивая ногой.
- Мне кажется, что вы со мной не вполне согласны? А зря... - добавил неизвестный, продолжая открыто улыбаться.
Вадим крутанул головой по сторонам - аллея парка была совершенно пуста. Он озадаченно переспросил:
- Извините, это вы мне?
- Естественно! Ведь здесь больше никого нет, - пожал плечами незнакомец. - Только вы и я.
Вадим недоверчиво смотрел на него и сердито хмурился, усиленно пытаясь сообразить, откуда взялся непрошенный собеседник. Ведь еще минуту назад поблизости не было ни одной живой души. Он не слышал ни шороха, ни скрипа песка под подошвами, ни каких-либо других звуков, предупреждающих о его приближении.
"Ладно, не обратил внимания - и все тут. В конце концов, какая разница, откуда он взялся..." - решил Вадим и неохотно ответил:
- День - как день. Не вижу в нем ничего такого особенного... Разве что солнце печет немилосердно, так что в этом хорошего?
Неизвестный оживился и как-то суетливо потер ладони:
- Ну, как же, как же?! Неужели вы забыли? Быть такого не может... Ведь сегодня четырнадцатое июля!
Вадим озабоченно потер лоб, силясь припомнить значение этой, очевидно значительной даты, но безуспешно. Память глухо молчала, не собираясь помогать. Он вздохнул, пожал плечами и равнодушным голосом поинтересовался:
- Ну и что? Праздник какой-нибудь, что ли?
Ему показалось, что незнакомец чуть не подпрыгнул от изумления. Тот даже всплеснул ладонями и горячо воскликнул:
- Господи! Это же день вашего собственного рождения, разве вы забыли?! И прошу как раз заметить - круглая дата, ровно тридцать лет. От всей души поздравляю!
Вадим досадливо поморщился и отмахнулся:
- Подумаешь, тоже мне - большое счастье! Кто об этом знает, да и кого это волнует?! Я ведь детдомовский - нет у меня никого... А если б даже и был, то кому я такой красавец нужен - одноногий Сильвер? А-а-а... пропади оно все пропадом к чертям собачьим!..
Он горько усмехнулся, торопливо схватил бутылку и жадно присосался к горлышку, казалось, потеряв всяческий интерес к случайному собеседнику. По обросшему жесткой щетиной подбородку скатилась капля красного вина, словно капля крови.
Незнакомец как-то по-птичьи чуть наклонил голову набок, и, с любопытством разглядывая Вадима, снисходительно улыбнулся.
- Вы только что изволили, как мне показалось, с несколько пренебрежительной интонацией упомянуть о счастье. А вот как вы думаете: что такое счастье?
С неохотой оторвавшись от бутылки, Вадим вперился в землю остановившимся пустым взглядом и медленно произнес:
- Счастье... счастье - это такая очень особенная штука... его просто так на весы не положишь и ни в каком магазине, ни за какие деньги не купишь... Оно для каждого свое... если, конечно, есть...
- А если вполне серьезно? Что есть счастье для вас лично?
Откинувшись на спинку скамьи, Вадим недобро прищурился на солнце, словно пытаясь разглядеть там нечто очень важное для себя, затем поднял вверх бутылку и принялся пристально разглядывать ее на просвет. Его голос был наполнен едким сарказмом:
- Счастье - это истина в чистом виде! А истина... как говаривали древние, а они знали в этом толк, истина в вине!
Вадим снова приложился к бутылке.
Незнакомец глядел на него с явным неодобрением и одновременно с каким-то непонятным сожалением. Он громко вздохнул, огорченно покачал головой и осуждающе промолвил:
- Зря вы так, Вадим... Ведь вы же когда-то были чуть ли не восторженным романтиком, хотели стать исследователем загадочного, непознанного, мечтали о невероятных приключениях, а вместо этого... вот, пьете... Нехорошо это...
Поперхнувшись от полной неожиданности, Вадим с искренним изумлением вытаращился на странного собеседника, усиленно пытаясь сообразить, что к чему.
- Откуда вам это... Вы... вы собственно кто такой будете? Что-то я вас совсем не припоминаю...
Он озадаченно почесал затылок, затем виновато-растерянно развел руки, глупо улыбнулся и смущенно предположил:
- Может, выпивали когда вместе? Я это того... как-то не совсем...
Вадим сделал неопределенный жест рукой, словно пытаясь ввинтить невидимую лампочку в несуществующий патрон.
- Ах, нет... нет! Что вы, - добродушно усмехнулся незнакомец. - Я ведь не пью... то есть, совершенно! Нам это ни к чему, знаете ли...
Глупая улыбка на лице Вадима плавно завяла, уступив место насмешливой злой ухмылке. Он с издевкой произнес:
- Весьма интересно было бы узнать: кому это - вам? А-а-а... так вы, небось, из этого занудного и паскудного общества борцов за трезвый и здоровый образ жизни?! Высокая мораль... всякие там заумные слюнявые рассуждения об избранности и долге... белые накрахмаленные воротнички с галстучками... бойскаутские девизы... Так вот что я вам скажу: вы не по адресу попали, дядя! Слегка ошиблись... Мне все ваши высокообразованные лекции до самой... до лампочки!
Вадим демонстративно отвернулся и принялся фальшиво насвистывать какой-то незатейливый мотивчик, всем своим поведением демонстрируя, что разговор окончен. Он старательно делал вид, что не замечает незнакомца и очень внимательно разглядывает пыльный куст полузасохшего шиповника, хотя на самом-то деле ничего интересного там не было.
Однако на его собеседника это, похоже, не произвело должного впечатления. Наоборот, он как-то быстро придвинулся к Вадиму поближе и доверительно сообщил:
- Не нужно понапрасну горячиться, молодой человек. Ведь я вам вовсе не враг! Я просто хочу помочь, поверьте мне!
Не оборачиваясь к нему, Вадим процедил сквозь зубы:
- Ну да, тоже мне - друг отыскался! Прямо как в кино - Чип и Дэйл спешат на помощь!.. Я что, должен сейчас облиться слезами умиления, или
