давать мне отчет, где бывает. Мы даже не родственники.
Вот пофигу мне Димочка, но такая черствость возмутила.
— Давайте, я подключу Дружинина. Всё-таки человек пропал, - предложила я.
Но Клара Федоровна как-то странно замялась.
— Не надо, — грустно вздохнула она, — Дима не из тех, кто пропадает.
— Но когда это произошло?
Прежде чем рассказать, Петрова сделала несколько глотков чаю, а потом с тяжелым вздохом отставила свой стакан в сторону. Она сделалась такой… я затрудняюсь дать определение: грустной, подавленной и отстраненной одновременно.
— Я уезжала в Москву, Николай меня провожал, а Димочка оставался на хозяйстве. Когда муж вернулся, всё было в полном порядке, но на столе в гостиной лежали ключи от его квартиры, какие-то деньги, документы на торговую палатку, даже паспорт и аттестат. И ни записки, ни какого-нибудь намека, куда он направляется.
Клара Федоровна осторожно, чтобы не размазать макияж, вытерла показавшиеся на глазах слезинки.
— Хотя у Димы всё-таки оставались ещё деньги за Розин дом.
— Не было у него этих денег. Он их нам с тетей Клавой отдал.
Петрова стала ещё печальнее, но не особо удивилась.
— Я же говорила тебе, Людочка, это был Ангел. Ангел, посланный мне откуда-то сверху, чтобы я не натворила непоправимых бед. А теперь, когда всё уладилось, он просто исчез: вернулся обратно. На Небесах не нужны ни деньги, ни документы.
Мне стало жутковато.
— Может Дима ещё появится, — робко предположила я, — мало ли? Девчонкой какой-нибудь увлекся или решил отправиться путешествовать.
Говорила и сама не верила собственным доводам. Вот скажите, зачем покидая Емск, Долмацкий оставил у Петровых паспорт? Взял бы документы, и всё легко можно было объяснить, так нет! Значит, Дима что-то хотел Петровым сказать. Неужели на самом деле пытался намекнуть, что он - Ангел? Бред какой-то! Но разубеждать Клару Федоровну в божественном происхождении Долмацкого я не стала. Бедолаге и так досталось от любимой дочери: пусть тешит себя теперь иллюзиями об исчезнувшем любимце.
Прошла осень, за ней зима. Другие разговоры и дела теперь занимали жителей Емска.
Петровы, столь долго имевшие самые высокие рейтинги у местных сплетников, тихо и достойно уступили свои позиции другим скандальным происшествиям.
Дочь Евгении Валентиновны Федоровой (заведующей местным загсом) привезла домой в качестве жениха черного парня из Нигерии. Ладно бы тот оказался богатым и знатным как Катькин «бойфренд», так нет: у Мого не было ни знаменитой родни, ни денег в кармане.
Он начал зарабатывать на жизнь, играя на местном рынке на диковинном барабане и мыча при этом странные, режущие ухо песни. Разодетый в кричащие оранжево-желто-зеленые одежды Мого бросался в глаза как огонь в ночи. Ходили на него смотреть целыми семьями.
А Маргарита Селезнева, закончив ПТУ г. N-ска, появилась в родительском доме, изрисованная татуировками словно дикарь, да ещё привезла в своем багаже кобеля размером с хорошего телёнка.
Несмотря на супер крупные размеры, пёсик заинтересовался мелкими местными шавками, и вступал с ними в интимные отношения в самых неподходящих местах. Зрелище заставляло краснеть даже ко всему привыкших бомжей.
Да мало ли, что ещё случается интересного в маленьком мирке захолустного городка. Здесь же все на виду, и даже самое незначительное событие рассматривается чуть ли не через увеличительное стекло: ничто не избежит самого пристального и всегда предвзятого внимания.
А что же Петровы?
Как-то вечером раздался звонок. Я никого не ждала, поэтому поспешно прикрыв платком бигуди, открыла дверь. На пороге возбужденно светила глазами Клара Федоровна.
— Здравствуй, Людочка. Чайку предложишь!
А почему бы и нет? Чай составлял такую же обязательную часть нашего бытия как пиво в немецкой провинции.
— Ой, Людочка, — после первой же чашки с энтузиазмом воскликнула мадам Петрова, - я слышала, что у тебя чисто случайно оказался антикварный комод. Можно посмотреть?
Я недовольно поморщилась. Но все-таки провела гостью в спальню и, напрягшись, сдвинула сначала с места кровать, потом сам комод, убрала всё, что на нём лежало и стояло. После нескольких минут различных манипуляций и передвижений стали видные инкрустированные блестящим перламутром пузатые ящички.
— Какая прелесть, — экзальтированно взмахнула руками Клара Федоровна и тут же строго сомкнула губы. — Людочка, вы должны отдать эту вещь в наш музей.
— Ещё чего, — я нервно затолкала свое единственное богатство в угол, — это мой страховой полис на случай болезни или ещё какого-нибудь катаклизма.
— На этот случай у тебя дочь есть.
— Вот Алле его и отдам.
Глаза Петровой увеличились от возмущения втрое.
— Достояние страны за рубеж? Ты изумляешь меня, дорогая.
— Только не надо строить из себя товарища Широкопляса. Мой комод: что хочу, то и делаю.
Я стала старше и уже более твердо стояла на ногах, чем в 90-х, поэтому могла себе позволить такой тон в разговоре с этой бабой.
— Нужно ещё выяснить, как он попал к покойной Анне Никаноровне, — не отступала насупившаяся Клара Федоровна. — Может, она владела им незаконно.
Я равнодушно пожала плечами.
— Выясняйте, но зато я владею им законно.
— Не для себя прошу, а для всего города в целом. Мы ведь столько всего для вас с Аллой сделали!. Неужели ты такая неблагодарная?
— Да. Я неблагодарная.
И мы рассорились вдребезги.
Развернутая Петровой компания по изъятию у меня комода путем непризнания законности завещания захлестнулась, ударившись о владевшего сервизом покойницы господина Дружинина.
Прошел полный взаимного отчуждения год, за ним второй, а потом Клара Федоровна появилась в моей библиотеке с тортом и коробкой конфет.
— Что мы, как маленькие… Мир?
Конечно, мир. А как же иначе? Тем более, мне было, что с ней обсудить.
Я всего лишь неделю назад вернулась из Венгрии, и у меня в сумочке хранились совместные фотографии с кузеном Карсаев — господином Иштваном Андраши. В компании этого венгра я посетила Токайские винодельни, побывала в замке Корвина, бродила по Будапешту.
Видный мужчина с благородно седыми висками, вдовец и владелец небольшой пекарни мне пришелся очень даже по вкусу. Судя же по его желанию везде меня сопровождать, я ему также приглянулась.
Но если некому рассказать о поклоннике, то его наличие лишается почти половины своей прелести. И поставив нагреваться чайник, я выложила снимки перед восхищенно ахнувшей Кларой Фёдоровной.
— Какой интересный мужчина, Люда! Принц, настоящий принц!
На следующий вечер в мою библиотеку нагрянул весь состав бывшего «Клуба любителей книги». Жадно вырывая друг у друга фотографии, и напялив очки, они пристально рассматривали моего заграничного ухажера.
— Людочка, вот повезло, так повезло.
— Представительный мужчина, и сразу видно: за душой кое-что имеется.
— И что же? Он уже сделал тебе предложение?
Удовлетворенно улыбаясь, я разлила чай, поставила на стол печенье и обстоятельно ответила на все вопросы.
Что же, жизнь продолжалась, а значит у «Клуба любителей книги» будет ещё немало поводов собраться вместе.
