Люди слова. Гл.8

звезды Данфорт, когда президент задался этим провокационным вопросом – кто из них есть председатель штабов – не успел потеряться и сразу прямо подумал, что раз один из них двух здесь находящихся в кабинете людей, один точно президент, а другой председатель штабов, и при этом, президент ли(?) настаивает …Ну ладно, сомневается в том, что председатель штабов, это он, генерал, то тогда выходит, что он генерал Данфорт пошёл на повышение и в один миг по поручению президента, сам стал президентом – а ведь это, наверное, самый первый бескровный государственный переворот.
– Что за чушь! Только обойдённые генеральским вниманием, чёрные от горечи за такую свою судьбу полковники, способны на государственный переворот. – В одну свою нервную мысль перебил размышления этого, кто бы знал, до чего же честолюбивого генерала Данфорта, возмущённый всем тем, что он сам тут и надумал, вице-президент Шиллинг. После чего вице-президент Шиллинг, глубоко продышавшись, слегка успокоился и, решив, что не будет лишним присмотреть за генералом Данфортом и если что, использовать его честолюбивые желания в своих целях, опять вернулся к своим размышлениям, насчёт этой, как оказывается, столь влиятельной группе колористов.
– Ну это (о чём это он уже сложно понять), ладно, понятно. Хотя не совсем понятно, почему эти колористы, такой значительный вес приобрели в государственном аппарате. Куда не посмотришь, везде всё определяет цвет – оранжевый, жёлтый уровень опасности, красный, жёлтый цвет сигнала светофора.  Да уж. – Задумчиво потёр свой подбородок Шиллинг. – Но всё-таки, что же значит этот овал и что за всем этим стоит? И хотя бы только для того, чтобы ответить на этот вопрос, стоит стать президентом. – Как обычно, мысли вице-президента подошли к своему логическому, всегда одинаковому окончанию и, уткнувшись в этот тупик, на этом месте остановили размышления вице-президента.
– Да уж. А у меня самый обычный, без всяких вычуров, на четырёх углах кабинет. – Безнадёжно вздохнул мистер Шиллинг. – А ну, стоп. – Вдруг натолкнувшись на только что промелькнувшую мысль, жёстко остановил себя Шиллинг. – И ведь точно. – Чуть ли не просветлел от своей догадки Шиллинг. – У президента кабинет именно такой формы, для того чтобы у стороннего наблюдателя создавалось впечатление, что его невозможно загнать в угол, да и без спинных углублений поставить к стенке, будет сложно так с ним поступить. Так вот откуда президент черпает свои бесконечные силы – из своей безнаказанности (его даже некому поставить в угол – а вот в качестве примера, на вид, то всегда завсегда). Но так ведь нечестно. – Вице-президент в очередной раз осознал, до чего же мир несправедлив к вице-президентам и ему стало до глубины души обидно за президента, который не гнушается всяким и даже таким допингом, чтобы всегда быть первым.
После же всего этого размышления, вице-президент Шиллинг мыслями ещё раз вернулся в свой самый обычный, с углами кабинет, слегка передохнул, присев в одном из его углов, куда он время от времени заходит для того чтобы себя побуждать к действиям (он таким образом, себя наказывает за свою лень и недостаточную деятельность) и, вернувшись в реальность, посмотрел в ту сторону, куда тут же направились все его мысли – центр повышенной безопасности, и после …Да и без всяких размышлений и после, не спешным шагом выдвинулся по ведущему в эту секретную комнату коридору. Ну а такой не спешный ход мистера Шиллинга давал ему возможность обдумать то, что ему сообщил сейчас пан Паника. За что было и взялся мистер Шиллинг, но последняя мысль, как и должно быть последней мысли, полностью завладев им, отвлекла на себя всё внимание Шиллинга и, он представив все эти ожидающие его в ситуационной комнате (о секретном кабинете он подумал, потому что за ним находился его любимый вице-президентский кабинет) лица, с этим к ним вниманием и двинулся вперёд.
Ну а судя по тому, что лицо мистера Шиллинга несколько скислось при всех этих его представлениях, то можно было предположить, что все эти ожидающие его лица не вызывали у него больших симпатий и такого же желания их видеть. Что (их не видеть), опять же сложно сделать, когда мысли о них полностью завладели тобой, а это в свою очередь заставляет мистера Шиллинга злиться на них. И, пожалуй, мистер Шиллинг так бы и не избавился от всех этих своих недружественных мыслей к этим господам, пока, в конце концов, не оказался в ситуационной комнате, если бы к своему удивлению не натолкнулся на исходящий из попавшей на его пути президентской столовой – там президент под телевизор, в ограниченном собой или семьёй круге, перекусывал тем, чем бог или сервисного служба подаст – завораживающий не только его нос, но и мысли, запах приготовленного обеда. И хотя здесь не пахнет жареным, как из предыдущего, просто проходного без особого названия кабинета, мимо которого чуть ранее прошёл Шиллинг – там много чего позволял себе всем известный Билл, всё же это заставляет Шиллинга замереть на месте и начать принюхиваться.
– Интересно, а что сегодня такого вкусного приготовили для этого президента? – вице-президент Шиллинг почувствовав, что исходящий запах несравненно вкусен, а его при этом, кажется, сегодня никто побеспокоил ознакомиться с меню (он же всего лишь вице-президент – перебьётся теми крохами, что останутся после обеда президента), вдруг нервно разозлился на этого (он от обиды, в именовании президента специально использовал этот, почти что предлог «этот») президента, которому не мешало бы посидеть на диете. «Одним всё, а другим лишь крошки со стола!», – до глубины своей исхудалой души возмутился вице-президент Шиллинг, чувствуя себя ущемлённым в своих правах и обойдённым стороной вниманием сервисной службой самого известного дома.
«Всё и без лишних слов понятно. Они кроме него великого (очень горестно, как будто оторвал от самого себя, произнёс это прилагательное Шиллинг), никого не видят рядом с ним. Кто я для них. Тьфу, всего лишь один из множества всегда вторых». – Слегка скульнув от такой несправедливости, мистер Шиллинг вдруг почувствовал, что не знает, куда девать свои ставшие ненужными такие большие руки.
«Лучше быть никем, чем вечно вторым». –  Шиллинг горестно вспомнил эту спортивную мысль чемпиона, вбиваемую ему его тренером по бегу и, сжав в кулаки свои вновь обретшие нужность руки, посмотрел в приоткрытую, ведущую в президентскую столовую дверь. Но видимо вид отсюда, из коридора, не предполагал больше ничего, кроме того, как ограничиваться фантазиями, на которые подбивает этот изумительный запах и, пуская слюну, давиться от любопытства, что крайне не устраивало Шиллинга, раз он, оглянувшись по сторонам и, не заметив примечающие чужие поступки лица сотрудников этого дома, быстро приблизился к чуть приоткрытой, ведущей в столовую двери и заглянул туда.
И как говорится, одного только взгляда на заглядывающего внутрь президентской столовой вице-президента Шиллера хватило, для того чтобы понять, как он в очередной раз разочаровался в самом президенте, и заодно в том, что президент не он. «Я так и знал, – в один момент обомлев от увиденного роскошества обеденного стола, подогнулся в коленях и в вере в единого президента, вице-президент Шиллинг. – Он не то чтобы меня (я уж как-нибудь переживу), свою супругу Мелани (она как-нибудь и без него переживёт, и если захочет, то со мной), но он же весь доверившийся ему и вручивший в его руки свою судьбу народ обманывает!». – Как заворожённый стоит вице-президент Шиллинг и не может отвести своего взгляда от всего этого изобилия, которым наполнен обед президента.
«Да как он мог?! – Горечь обиды на президента за такой его обман своего доверия, пронзила сердце вице-президента Шиллинга. – Он же перед всей своей администрацией клятвенно заверял нас, что начинает вести здоровый образ жизни и садится на диету. – Тяжко вздохнул Шиллинг. – А ведь некоторые генералы и даже конгрессмены, услышав это заявление президента, посмотрев по сторонам и, найдя ничего похожего на диету, переглянувшись, таким образом выказали своё удивление, так и не поняв, что имел в виду президент». – Вице-президент Шиллинг улыбнулся, вспоминая этих не умеющих, как он, сдерживаться и не выказывать своего незнания, что за недотёп конгрессменов.
«А это ещё что такое? – Шиллинг даже побледнел, заметив стоящий на отдельном столике на колёсиках торт. – Да как так-то? – У Шиллинга уже нет слов, и как говорится в таких случаях, одни только слюни, при виде этого, всего в свечках торта. И тут вдруг на мистера Шиллинга как будто что-то или вернее сказать, какое-то умопомрачение нашло. И он потемнев лицом и, налившись кровью в глазах, не иначе, как завыл про себя. После чего заскрипел зубами и начал себя злобно побуждать к немыслимым действиям.
– Ах, вот значит как! – вице-президент Шиллинг от злобы и ненависти сорвался на внутренний крик и, грозно раскричавшись про себя, начал себя нервно распалять: «Но как говорится всему есть предел, и президент перешёл все границы! Нас значит, вводит в заблуждение своей приверженностью к вредной фаст-фут еде, раз за разом демонстрируя себя в соцсетях с пачкой чипсов (это понятно, что нужно рекламировать корпорации и своим личным участием продвигать такой образ жизни в регионы), когда на самом деле, он трескает за обе щёки всякие мясные (вегетарианец хренов) деликатесы и балует себя тортом. А я может быть тоже, хочу торт!». И вот вновь на вице-президента Шиллинга что-то нашло, а скорее всего мрачное, затмевающее всякую здравость мысли умонастроение и, он совсем потеряв голову, ничего не видя вокруг себя (ему повезло, что никого вокруг не было), кроме разве что только этого торта, с закатанными рукавами и руками на голо бросается на него.
– На, получай, сладкоежка! – с первого же удара мистер Шиллинг нанёс непоправимый ущерб шоколадной фигурке изображающей президента, которую он отправил в вечный нокаут, куда-то туда, под стол. – А это ещё что за чувырла? – ещё полный ярости, но уже с присутствием радости на лице, после того как шоколадная фигурка президента была так лихо им повержена, Шиллинг так приметливо и точно заметил, что из себя представляла стоящая рядом с фигуркой президента другая женская фигурка.
– А, я понял. – Тревожно для этой шоколадной фигурки усмехнулся Шиллинг, и тут же проявил свою женоненавистническую сущность, и не просто неделикатно, а по варварски схватив эту фигурку и, вытащив её из торта, приблизил к своему расплывшемуся от предстоящей возможности приобщиться к сладкому, до чего же противному лицу.
– Мелани. – Проговорил вице-президент Шиллинг и, не сводя своего плотоядного взгляда с этой шоколадной фигурки, так хищно облизнулся, что тут же слизнул половину платья с этой так названной им фигурки. После чего Шиллинг, видимо, распробовав насколько сладка эта шоколадная Мелани, уже без всех этих фамильярностей, полностью, прямо с ногами, запихнул себе в рот этот объект своих вожделений. Справившись же с этими попавшими ему под руку фигурками на торте, мистер Шиллинг смотрит на торт и только сейчас замечает нарисованную кремом поздравительную надпись на торте.
– Вот