без него я теряю силы. Стремительно теряю. Мои Проводники рассыпаются без омовения! — она растёрла грязь по лбу. Под её пальцами тускло сверкнуло чёрное пятно. — Мне нужно место, где я могла бы немного восстановить силы и отдохнуть. Сгодится любая пустая постройка, только не здесь! — она обвела рукой многоэтажные здания вокруг.
— Легко сказать! — хмыкнул Серёжка. — Любая свободная постройка. Где бы нам ещё найти такую?!
— Какой-нибудь дом на самой окраине, — усложняла задачу девчонка и Серёжка понимал: ей-то казалось, что она её упрощает. — Найди любой. Я дам тебе клинок, и ты убьёшь того, кто там окажется!
Вот как, оказывается: она даст клинок — а ты, Серёга, иди и убей! Ха, всего делов-то!
— Да ты чокнутая какая-то! — не выдержал Серёжка. — Никого мы убивать не будем, усекла?! — рявкнул он на неё голосом братца-робокопа.
— Кого?
— Что «кого»?
— Кого усекла?
— В смысле, поняла?
— Поняла, — кивнула девочка.
На Серёжку она смотрела, как на свою защиту, а он вдруг осознал, что позволил впутать себя в неприятную историю. Непонятную и, возможно, опасную, а может, и вообще, в криминальную. Проще всего было бы сдать девчонку ближайшему полицейскому или вызвать Скорую помощь, чтобы её определили туда, где ей самое место — в сумасшедший дом.
Он немного растерялся, но девочка смотрела на него с таким ожиданием, с надеждой; она доверилась ему, единственному в целом городе, и от него, единственного в целом городе, она ждёт помощи. Да кем он будет, если сдаст её?!
— Чудненько! — кивнул он в ответ. — Пошли, я знаю, куда тебя вести!
Багаж чужих проблем начинал ощутимо давить на плечи, но сбросить его уже было невозможно, а на душе становилось неспокойно…
* * *
Дома частного сектора, окружённые пышными садами и длинными огородами, вольготно раскинулись по пологому берегу реки Протасовки всего в двух шагах от цивилизации. Весной и летом деревня напоминала пёстрый букет, обрамляющий серую глыбу города, зимний пейзаж так и просился на глянцевую новогоднюю открытку. Добрая половина коренных жителей Протасовичей имели здесь собственные участки, вторая половина с не меньшим удовольствием и энтузиазмом копалась на участках родителей. За извилистой улицей старых домов росли, как на дрожжах, настоящие дворцы новосёлов — поближе к природе, свежему воздуху, к экологически чистым продуктам, отдельным бонусом шла оплата коммунальных платежей по тарифам сельской местности.
Давным-давно, в глубоком Серёжкином детстве, мать привозила его на целое лето к бабушке Вале, своей матери. Жить в деревне было здорово, баба Валя единственного внука любила и именно Серёжке завещала свой дом и девять соток приусадебного участка, иначе легкомысленная дочь давно бы продала всё это, что и порывалась неоднократно сделать, но служба опеки и попечительства была категорически против лишения несовершеннолетнего наследника недвижимого имущества.
После смерти хозяйки дом заметно обветшал и покосился, деревянный забор сильно накренился внутрь, заколоченные окна потеряли несколько досок и глазели разбитыми провалами на заросли в палисаднике, пока ещё крапива у стены не поднялась во весть рост и не загородила обзор. Высокая ива уронила на просевшую крышу тонкие ветви, между ними на многолетних наносах грунта деловито укоренялась молодая поросль. Старый дом терпеливо ждал своего часа и дождался.
— Такой тебе подойдёт?
Серёжка провёл свою странную знакомую через заросли одичавших вишен и слив, заполонивших палисадник. А что такого? Это же его собственный дом — имеет право! Вряд ли мать здесь появится в ближайшее время, так что это оказался самый удачный вариант для укрытия.
Странная девочка нерешительно и даже робко распахнула покосившуюся дверь в пропахшую плесенью пристройку и оглянулась.
— Ты очень добрый, Сергей, ты помог мне, и я хочу, чтобы именно ты стал моим хозяином.
Серёжка усмехнулся.
— Тогда ты скажешь мне, как тебя зовут?
— Скажу. Принесёшь мне мой камень, и я стану твоей верной рабыней, буду служить тебе!
Он тяжело вздохнул про себя. Ну вот, опять она завела свою пластинку! То ей дом нужен был, теперь какой-то камень. Ему уже надо было торопиться обратно, солнышко клонилось к закату и спорить с девчонкой, а также выслушивать её бред времени не оставалось.
— Ладно, говори, где твой камень, где его искать?
— Он там, где-то среди этих мёртвых коробок, — девчонка снова готовилась зарыдать. — Проклятый Иблис (да сгорит он в своём аду!) спрятал его на самых верхних уровнях, он знал, что без энергии Джанны я туда не доберусь, и совсем скоро он сможет захватить этот мир. Поэтому мне нужна твоя помощь, о Сергей!
Понятненько! Какой-то Иблис спрятал какой-то камень на каких-то верхних уровнях. Чего кому не ясно?
Серёжка невыразимо сочувствовал девочке, заключённой среди своих кошмаров. Надо будет осторожно рассказать о ней Ирине, а вместе они уж решат, как найти её родителей, наверняка уже повсюду висят объявления о пропаже сумасшедшей пациентки. Да, это будет разумнее всего: расскажет Ирине и попросит ничего не говорить братцу, меньше знает — крепче спит. Управятся без него.
— А зачем тебе хозяин? — поинтересовался Серёжка. — Разве ты не хочешь быть свободной?
— Хочу, очень хочу! — пожаловалась знакомая. — Я рабыня Иблиса и привязана к его камню, и только мой хозяин может отпустить меня на волю, такое моё проклятие.
— Значит, когда я стану твоим хозяином, я смогу тебя освободить?
— Да, сможешь, — девчонка затрясла головой.
— А давно ты в плену? — выведывал он у неё, ему страстно захотелось помочь ей выпутаться из бредовых фантазий.
— Давно, много тысяч лет! — она горько вздохнула, янтарные капельки слёз повисли на кончиках длинных ресниц.
Серёжкино сердце перевернулось в груди от жалости к несчастной девчонке. С головой она, конечно, не дружит, но от этого её еще больше жалко.
— Я тебя освобожу, — твёрдо пообещал он. — Принесу тебе твой камень и освобожу. И никакие твои драгоценности мне не нужны, — добавил поспешно, потому что девчонка явно хотела снова расписывать, какие горы богатств его ожидают.
Серёжкина знакомая кивнула ему, как другу, прощаясь, но он медлил, не уходил, как-то неправильно было оставлять её тут одну без еды, без воды, без денег неизвестно на сколько.
— Я постараюсь завтра прийти, — пробормотал он, но в словах был не уверен.
Девчонка зашла в дом.
— Приди, как только найдёшь камень, прозрачный камень, вставленный в кольцо, вот такой.
Она приподняла пижаму, на её животе грозно переливались крупные чёрные самоцветы, шесть штук… Пока Серёжка приходил в себя от тихого потрясения, девочка вынула из волос одну из заколок и решительно полоснула себя по ладони.
Заколкой по ладони!
Выходит, это настоящие ножи?! Он кинулся к этой сумасшедшей, чтобы отобрать режущие предметы, но на прогнившие доски пола с ладони невероятной девчонки пролилась крупная капля жидкого света и стоило ей соприкоснуться с воздухом, как тот взорвался белоснежным облаком и окутал всё вокруг самым настоящим пламенем. Серёжка отпрянул назад.
Внутри дома начался дикий пожар! Струи огня хлестали по стенам, трещало старое трухлявое дерево, ревел огонь, фигура несчастной девочки смутным застывшим силуэтом вырисовывалась в самом пекле.
Серёжка тоненько взвыл от непоправимости неожиданно сложившейся ситуации, а потом заплакал, впервые с далёкого детства он рыдал в голос и не то, что не стеснялся своей слабости, а просто не мог остановиться, подавить в себе слёзы безнадёжного отчаяния, бессилия что-либо изменить, от злости на себя, что оказался таким дураком. Человек, не способный отвечать за свои поступки, сгорел по его вине! И дом сгорит по его вине! И дома соседей могут пострадать — всё из-за его идиотских переживаний о будущем психбольной. Да что же он натворил такое! Как дал себя уболтать, зачем повёлся на её слова, да ещё привёл в деревню, в деревянный дом, который сейчас сгорит, как свечка!
В ответ на его страдания из пристройки вырвался пышный сноп разноцветного пламени и рассыпался на озорные крошечные искры. Языки огня жадно лизали дверной проём, скакали по стенам и втягивались обратно, уступая место следующим лепесткам чудовищного цветка.
В ужасе Серёжка отступил к кустам дикой сливы. Огляделся. Вспомнил, о том, что раньше у бабушки всегда стояла бочка с водой и кинулся за угол, где с крыши спускалась труба водостока. Бочка стояла на своём месте, в ней даже была вода: отвратительно тухлая, заросшая скользкой тиной, но выбирать не приходилось. В разрушенном сарае он отыскал погнутое ведро и зачерпнул вонючей воды, однако остановить пожар ему не удалось. Стоило поставить ногу на нижнюю ступень крыльца, как дверь резко захлопнулась перед самым его носом. Сама!
Вода выплеснулась на ноги и ступени крыльца, ведро откатилось в сторону. Сколько Серёжка не дёргал за ручку, открыть не удалось, все усилия оказались напрасными, наверное, в огне доски перекосились.
Мальчишка кинулся за помощью к соседям. На отчаянный стук выглянул плотный мужчина с спортивных штанах.
— Тебе чего?
— Там, — от горя Серёжка не мог вспомнить ни одного слова, давился рыданиями и показывал рукой на свой дом.
