1
Феликс Золотарев работал в весьма фешенебельном ресторане, должность его нехитрая, даже очень скромная, - он был официантом. Вообще ресторан - место довольно привлекательное, можно сказать, особое. В отличие от столовой, где еда уже ждет визитеров, здесь собираются не только поесть и, даже не столько отведать многообразие изысканных блюд, которые специально на заказ приготовят по желанию вашего вкуса, сколько провести время, расслабиться вместе с приятной компанией. Ресторан - своеобразное заведение. Все его великолепие, особенно в вечернее время, рассчитано привнести дух торжества в монотонную жизнь тех, кто жаждет праздника. Ну, хотя бы иногда. Время здесь течет по-иному и, размякнув в своем отдохновении, неизбежно ощущаешь фееричность очарования бытия, - если так можно выразиться о своем состоянии в этот момент. Ты здесь гость и хозяин, словно повелеваешь миром в этом красочном пространстве. Официант – один из тех, кто должен быть всегда радушным, услужливым и предупредительным, он человек из персонала. Строгий белый верх и темный низ его одежд, точно призван упростить его восприятие клиентами, оттенить на фоне празднично разодетой толпы и подчеркнуть его предназначение. Хороший подавальщик должен иметь свою особую официантскую выправку, «порхать», в некотором роде, с подносом легко и непринужденно, «парить» в пространстве, если не как балерон, то уж точно как гимнаст. И быть готовым ко всему. Именно таким и был Феликс. Он работал, словно это к нему пришли гости, и не посетители, а друзья. Словно долгожданные приятели заглянули на огонек и он, вот сейчас управится с кухней, и освободится для их пытливых расспросов, сядет к ним в уютную компанию и, наконец, развлечет своим вниманием этих «бездельников».
Но, увы, все это можно дополнить, пожалуй, тем, что работа его заканчивалась далеко за полночь, и ее часы отмерялись иначе, чем у его клиентов. И если внешне он всегда выглядел радушно, его лицо приятно располагало к доверию своей улыбкой, – со стороны казалось, что Феликс «горит» на работе в самом добром смысле, и видно, как этот официант неравнодушен к своему делу, то внутри, в его душевной сердцевине уже давно было все не так гладко. Там скреблись своими когтями черные злые кошки, которых было невозможно унять никакой дозой валерьянки.
Феликс, заметный только тем, что он как неизбежное звено между заказчиком и кухней, как разносчик блюд и послушный исполнитель воли гостей был в душе совершенно иным, противоположным человеком. Он стыдился себя и своей работы. Нет, еще хуже, как глубоко, до ненависти он презирал этих людей, которые попадали на его обслуживание. И ненависть «выедала» изнутри его душу. Таясь, он цинично насмехался над ними. Он видел их снобами в костюмах, с дорогими украшениями, чванливыми холеными лицами, отягощенными желудком, и дешевой брюзжащей спесью. Их самодовольные дамы, смешно подумать кто они такие! Пришли сюда как на великосветский раут. Строят из себя приличия, как аристократки, пытаются показать достоинство и гордую осанку. А сами-то верно содержанки, либо изящные продажные девки, и цена им невелика, не та, как они ее старательно изображают. Избалованные, капризные и ленивые, готовы на все, они раздражали Феликса своим глупым хихиканьем. А они, эти «папики», будут ими обладать в свое удовольствие, оплаченное, но от того законное и не важно, как называются их подруги: «Содержанка» или «Любовница», – продажный смысл от этого не меняется. В нем все закипало. А он, вынужден угождать им, – официантишка. Он ужасался от этих мыслей, когда они захлестывали его ум, который как считал Феликс, достоин намного лучшего. От того что, заслуживая в своих способностях лучшей доли, он вынужден прислуживать этим необъятным боровам, этим молодым, но шикарным дурочкам, всем тем, кто ничуть не лучше его, но имеет деньги и позволяет себе тратить их, швыряя на ресторанный поднос. Они, словно хозяева жизни, а ведь лишь более его удачливее. Они могут жить так, как хотят и точно бравируют своим везением. Все они, бандиты ли, или дельцы-предприниматели, «обеспеченные сынки» своих состоятельных родителей, или благополучные любимые «внучатки» персональных стариков, – видны ему, Феликсу как на ладони. Только количеством и нехитрым источником своих легких денег, так бессмысленно растрачиваемых, они выше его. И только! Что ж, если не все, как они имеют такую легкость жизни, так теперь выставляться во всей заносчивой красе?! А он сам, всего сам добивался. И чего же добился?! Такие мысли жили в сознании Феликса. Особенно эти думы не давали ему покоя, когда он возвращался в свою «лачугу», уставший и желающий забыться сном. Но и во сне они не отпускали его сердце. Как его душа выносила эти муки? Он и сам удивлялся. «Только молодость способна на такие жертвы» – казалось ему. Он непременно бросит эту адскую работу, свою беспросветную жизнь обязательно еще исправит и будет с усмешкой вспоминать, как мог так существовать. Он мечтал об этом.
Мечтал, как у него будет все необходимое для счастья, вот только бы скорее! И как попасть в это достойное его общество? Где взять столько средств? Феликс не знал, что нужно сделать, чтоб его мечты осуществились и у него тоже были праздники, а не хлопоты по исполнению желаний других, тех, кто может быть менее достоин, жить так, как хочет он. Раньше ему казалось, что для такой обеспеченной жизни необходимо немного потрудиться и успех не за горами, – чуточку ответственности, прилежания и все воздастся со сторицей. Разве он, Феликс, хуже других?! Он что, не может доказать свою состоятельность как особенная личность?! Конечно, выбрал работу не самую лучшую, но какие у кого возможности! И ждать он умеет, если надо. Так было в начале. Но, постепенно Феликс понял не только то, как тяжело себя чувствовать на чужом празднике жизни, проходящем мимо него, он ощутил безысходность. На ум пришли печальные выводы: «Мне совершенно ничего не «светит» в моем будущем». Все желания и стремления не осуществляться только из-за того, что нет ни богатых родителей с их наследством, ни друзей с положением, нет удачи с ее счастьем. А работа не даст ему взлет. Да и что может заслужить всеми понукаемый официант? Теперь он работал прилежно уже по инерции, - по привычке.
Однажды во время работы произошел случай, который что называется «подлил масла в огонь». Рабочий день начинался так хорошо и с очень мажорным настроением. Феликс шутил с одной официанткой из смены, - милашкой Светочкой. Он шептал ей на ухо, а она сдержанно улыбалась:
- «Ты мне приснилась этой ночью. Я не помню лучше и великолепнее видения».
- «Ну, и что же тебе увиделось в этом сне?» - спросила она.
- «Мы занимались с тобой любовью. Я был так рад, что тебе понравилось!» - произнес Феликс со сладкой иронией.
- «Ах, золотце ты наше! Смешной фантазер!» - хмыкнув, отозвалась Светлана и ушла по своим рабочим делам.
- «Ты тоже гордая» - подумал он, улыбаясь.
Феликс ощутил прилив сил, словно он сделал даже не комплимент, а какое-то доброе дело, и от этого у него все куражилось внутри. Когда столик заняли клиенты, ничто в его мыслях не предвещало плохого оборота. Но вдруг, он узнал в одном из них своего давнего друга, с которым когда-то учился в школе. Учились и дружили недолго, – с третьего по пятый класс, а в дальнейшем разлучились и уже больше никогда не виделись.
Опыт научил Феликса быть сдержанным в проявлении чувств. Случалось так, что он, встретив кого-то из старых знакомых, с которыми прежде имел добрые отношения, видел на их лицах холодную маску. Не испытав никакого вдохновения, они словно терпели эту встречу. Такой оборот отношений выводил Феликса из себя, буквально взрывал все внутри и выворачивал наизнанку. После этого он был более зол за свое радушие при встрече, чем за их пренебрежение.
- «Ну, ничего», - думалось ему, - «попадешься ты мне в другой раз, я обожгу тебя еще большим презрением, чем ты оказал мне сегодня!»
Но, встретив тем вечером своего давнего школьного друга, у него вырвалось такое радушие (возможно из-за настроения), что он забылся и хлопнул его по плечу:
- «Александр, здорово!»
Александр, а это был именно он, посмотрел на него таким недоуменным, «деланным» взглядом, в котором, впрочем, читалось, как он тоже узнал Феликса, что в пору было провалиться на месте. Хуже было другое, его прежний друг продолжал оставаться чужим и со словами:
- «Молодой человек, - вы ошиблись!» - отвернулся от Феликса.
В этом обращении: «Молодой человек» - прозвучал такой не любезный оттенок сожаления, что могло показаться как намного старше он против застывшего перед ним официанта. Больше в тот вечер друг-одноклассник официантов не замечал. У Феликса из-под ног уходила земля, она просто исчезала как опора. Он почувствовал себя уничтоженным, словно его раздели донага перед толпой. Пьяный смех Александра, его тост: «…и больше женщин на десерт!» - воспринимались как в тумане, как будто они неслись из небытия. Когда он уходил, произошла финальная сцена, в которой прозвучала фраза Александра, - это был заключительный «аккорд» вечера:
- «Сдачи не надо, любезный!»
И по его взгляду бледный Феликс догадался, что заносчивое обращение относилось к нему. Этот случай лишь подтвердил его мысли о жизненном цинизме и человеческой подлости. И еще в презрении к своей слабости, от которой он должен и просто обязан избавиться, даже если ему придется дать об этом смертельную клятву.
2
Вечер «хромал» оттого, что был бессмысленный до опустошения. Так случается, когда хочешь предпринять какую-то полезность и извлечь прок из свободного времени, а в результате, как назло, все заканчивается бестолковым бездействием. Прогуливаясь по с блеском освещенным улицам вечернего города, Феликс случайно натолкнулся в своих размышлениях на воспоминание одного давнего эпизода. Мысль понеслась дальше, и ее уже становилось трудно связать с первопричиной, побудившей к ней. Наши мысли, как лодка под парусом, – подвластны природной стихии. Только эта стихия – биение нашего сердца и кровоток в родимых венах. Мозг не управляем и, словно невидимые духи нашептывают на ухо курс течений вольных рассуждений, какие бывают в полном пассивном одиночестве.
[justify][b][i]Так в этот сиротливый вечер «духи» невольно нашептали Феликсу о его совершенно дальней тетке, ветхой старушке, но, что бывало, хотя и редко, им наведавшейся. Как можно было догадаться, в эпизоде из воспоминаний она присутствовала как одна из участниц. Каким-то странным образом Феликс запомнил, что на днях у бабульки должен быть день рождения, и было бы совсем неплохо явиться и ее поздравить. «Когда еще вырвусь» - подумалось ему. Он купил плитку шоколада и обрадованный, что появилось хоть
