На первом этаже его взору предстала следующая картина: несколько учеников лежали на полу в крови, среди них был и Юриэл. Прижавшись к стенам, едва не роняя стойки с подсвечниками, скулили слуги. Перед ним стояло четверо мечников, один из них крепко держал Мэрилен, приставив кинжал к ее горлу. Лица их были скрыты повязками. Тот, что держал хозяйку дома, видимо, являлся их главарем, и уже начал что-то говорить, когда алхимик быстро присел и положил руки на пол. Под убийцами сверкнул ярко-белый свет, они истошно закричали, а затем потеряли сознание. Кроме главаря, отпустившего женщину и безумно дергающегося в муках. Его стопы были проткнуты насквозь толстыми мраморными шипами, загнутыми и удерживающими его на месте. Его товарищей постигла более ужасная участь - шипы, толщиной с хороший посох, в одно мгновение прошли через их сандалии, кожу и мясо, пройдя в плоти ног до самого таза, молнией нестерпимой боли пронзив их сознание. Он бросился к бывшему начальнику стражи, лужа крови под которым оказалась по большей части не его. Учитель изменил ее и направил в рану друга. Еще двое из пораженных были тяжело ранены, но он смог их спасти. Трое уже не дышали. На крики своего главаря с улицы примчались еще мечники, опешившие от вида своих товарищей, чьи ноги определенно твердо стояли на земле, но тела безвольно болтались. Все же, завидев алхимика, они стремглав бросились к нему. Он выбросил вперед руку с пылающим на ладони круглым символом, и воздух перед ним подернулся дымкой. Когда нападающие вбежали в него, то закашлялись и замедлились. Тогда он поднял меч павшего Рулла и заколол обоих, после чего направился к чертыхающемуся главарю.
- Кто вы такие и почему напали на нас?
- Пошел нахрен, ублюдок! - Брызжа слюной и слезами, отрезал головорез.
- Хорошо, - алхимик еще раз присел, чтобы тронуть пол. Ноги всех четырех бандитов издали неприятный чавкающий звук, после чего они повалились наземь. Те, что были без сознания, ненадолго пришли в себя, после чего стремительно скончались. Главарь же все еще продолжал ругаться.
- Ты умрешь, если я не помогу тебе. А чтобы я тебе помог, ты должен рассказать мне о том, что происходит.
- Это не так-то просто с проколотыми ногами! Как же больно!
- Как только все мне расскажешь, уберу боль.
- Нас прислал Эрик, чтобы мы припугнули тебя и заставили свалить из города тебя и весь твой орден! Прекрати это, прошу!
- По-твоему “припугнуть” - значит убить?
- Так уж вышло. Слишком крепко твои оборонялись. Там у входа еще двое лежат, живые.
- Скажи Эрику, - с этими словами алхимик взял в руки стопы убийцы, - что мы все поняли и вскоре уберемся.
Ошеломленный, главарь сидел и ощупывал свои ноги, не веря тому, что они были совсем как раньше, пока слуги не выволокли его за порог. Тем временем учитель позаботился о всех раненых и теперь лежал, утомленный, в гамаке. Рядом с ним, трясясь от лихорадки, покачивался Юриел.
- Он совсем плох, - мысленно подумал алхимик, обращаясь к гомункулу.
- Значит, пришло время.
- Для чего? - С тревогой спросил учитель.
- Для того, чтобы стать бессмертным.
Когда все приготовления были закончены, а круги, показанные гомункулом, нанесены в указанных местах города, солнце уже почти зашло. Для создания философского камня нужно было много энергии, даже той, что была у людей, неспособных к алхимии, а потому стены, что окольцовывали город, служили основой, а небольшие каменные выступы соответствующей формы, что они создали по направлению четырех сторон света в разных концах города - продолжением необходимой печати. Он и его орден собрались в центре города, в здании, которое они выкупили под свои нужды. С улицы проникал нежный розовый свет.
- Знай же, что, когда обретешь бессмертие, тут же заполнишь прореху в своей душе, и эмоции вернутся. - сказал гомункул.
- Судя по той ненависти, которую я испытываю к Эрику, не все чувства утрачены. - ответил алхимик.
- Очень скоро он перестанет тебя волновать. После создания философского камня твоя жизнь поделится на “до” и “после”, ты, быть может, сможешь увидеть закат человечества, но будешь вечно один, вечно живой, ибо ни за что больше не пожелаешь повторить с кем-то то, что произойдет с тобой сегодня.
- Юриэл умирает. Я пройду через все.
Мужчины и женщины, обступившие его, нервно ждали, пока их наставник закончит, как им казалось, какую-то свою внутреннюю молитву и начнет процесс. Он достал кулон из-за пазухи, положил его в ладонь, зататуированную символами, значение которых знали лишь некоторые из них. Широко развел руки. Хлопок. Реальность разорвалась, всем показалось, что сама земля затряслась в неистовой пляске, и в то же время они твердо стояли на ногах, не обрушилось ни одной стены, не упало ни одного сосуда. Поскольку в этот раз алхимическим кругом был сам город - то все пространство заискрилось багровым светом, ярким и пугающим. Их всех охватил страх, они начали глядеть друг на друга в поисках поддержки, и только учитель в центре не реагировал, являясь проводником той мощи, что сотрясала мир. Когда свет стал ярким настолько, что им пришлось крепко закрыть глаза, все потухло.
Он был человеком. И кем-то еще. Кто же такое допустил, чтобы можно было менять, извращать свою собственную природу. Ты всегда тот, кто ты есть. Твоя сущность - самое дорогое на свете. Конечно, после того, что сейчас наполняло каждый уголок его расколотого Я. Он снова стоял, израненный, на том поле, где тучный землепашец неспешно шел за плугом. Когда они поравнялись, пахарь остановил вола. От него веяло тоской, хотя он и улыбался.
- Что же ты наделал? - Спросил старик.
- Я… Я всех спас.
- Ты всех погубил. Пойми, нельзя утолить жажду, пожирая огонь. Ты мог стать тем, кого считали бы богом, при этом оставаясь обычным человеком. Теперь ты бог, но что в тебе людского? Ты даже не представляешь, сколько придется расхлебывать эту кашу. Когда даже подлейший из подлецов, которого ты знал, будет готов расстаться со своими иллюзиями и страданиями, ты еще даже не приступишь к отработке своей колоссальной кармы.
Алхимик улыбнулся. Скромно, лишь уголками губ.
- Тысячелетием раньше, тысячелетием позже. Теперь - все одно.
Землепашец покачал головой, затем оглянулся на небо и спросил:
- Сколько радуг ты видишь?
- Ни одной, - ответил алхимик.
Он проснулся от всхрапа лошади, привязанной под окнами. Вокруг безвольно валялись ученики. Протянув руку к ближайшему, он в страхе ее отдернул. Тело было окоченевшим. Тогда он бросился проверять каждого, поднося ухо ко рту, щупая пульс, но одного взгляда было достаточно, чтобы все понять. Живым оказался только Юриэл, который просто мирно спал среди мертвых товарищей.
- Гомункул! Гомункул! - Мысленно призывал учитель, но ответа не было. Разбудив друга и высунувшись из окна, алхимик заплакал. Весь город был мертв. Они выбежали на улицу и, обходя распластанные тела, двинулись к дому той, которая сейчас должна была быть жива. Должна!
Она лежала на полу, вокруг были разбросаны еще не увядшие цветы, что она несла куда-то. Юная грудь едва заметно вздымалась. В столовой, в окружении битой посуды, лежала ее мать.
- Так что же произошло? - В очередной раз спросил Юриэл, когда он укладывал Лорэйн на кровать.
- Меня обманули.
- Кто? Как? Ты же…
- Побудь с ней. Я скоро вернусь.
Он выбежал на воздух и двинулся ко дворцу, через пустые улицы, полные мертвецов.
