прямо в ад? Ты ведь почти богиня в тот миг, когда доносишь, не так ли?
Эмма побледнела, как полотно, ибо осознала, НАСКОЛЬКО права злая волшебница. Только хочет ли она быть ТАКОЙ?! Теперь девочка вспомнила свою жизнь в приюте с первого и до последнего момента, но ныне она смотрела на тех, кого предала, другими глазами. Ведь у несчастных тоже были друзья, которым очень больно видеть страдания наказанных, когда они не в силах помочь.
Одуч был так мил, веселил, играл, любил её искренне и хотел лишь восстановить справедливость. Как можно было погубить этого безобидного малыша и… всех остальных?!
– У ябед нет друзей, только потенциальные, настоящие и будущие жертвы! Они – карающие орудия правосудия. Ха-ха-ха!!! – Анидаж будто подсмотрела мысли Шакпи. – Как удачно всё вышло! Это же новый шаг в твоей карьере, детка: ёжик окажется в тюрьме, умрут невинные, а ты вырастешь и превратишься в монстра куда более жуткого, чем я.
Стражи схватили зверька и посадили в клетку. А она оказалась очень маленькой, ни лечь удобно, ни присесть. Даже пошевелиться в ней Одуч не мог, хоть и прижал к спине иголки.
«Прощай, Адебя! Не думал я, что ты станешь такой. Хоть и мог прочесть твои мысли, но надеялся, что сумею возвратить ту крошку, что создавала волшебный мир, где все были веселы и счастливы. Хорошо, что не смогу увидеть, как умирают ишимы. Но ты должна радоваться, ведь тебе нравится смотреть, как мучаются другие».
Перед мысленным взором девочки возникли пушистики: вот они съёживаются, затем их тело начинает ссыхаться, а потом от милого создания остаётся только крошечный скелетик.
– Не-е-ет!!! – истошно завопила Эмма. – Я не хочу быть такой! Не желаю, чтобы кто-то страдал, пожалуйста, не надо! Одуч – единственное существо, которое меня любит. Я не могу потерять его! Это слишком больно! Я клянусь, что больше не стану ни на кого наговаривать, не нужна подобная власть – верните моего ёжика!
Внезапно окружающий мир потерял свою четкость, развеялся, как туман, и ябеда оказалась опять в своей комнате на кровати, перед ней сидела в кресле Мири.
Так это был сон? Мираж? Или всё взаправду?!
– Ну, каково это, оказаться на месте друзей твоих жертв? – поинтересовалась Чейз.
– Неужели я и вправду причиняла им такие страдания? – из глаз доносчицы полились слёзы. – Был у меня один-единственный друг, тот, что принимал такой, как есть, и тот сгинул. Сердце разрывается, жить не хочется.
– Если ты сделаешь ПРАВИЛЬНЫЕ выводы, друзья могут и найтись, – мягко возразила Мири. – Мы ещё дети, я умею прощать, могу забыть зло. Думаю, и другие ребята смогут забыть твои проделки. Имеешь возможность обрести двенадцать «Одучей», не столь совершенных, как колючка, но всё же верных и добрых.
– Хочешь сказать, что забудешь мою шуточку с куклой? – посмотрела недоверчиво Эмма.
– Вроде никто не умер из-за этого, – Миранда пожала плечами. – И не могу не признать, разыграли вы меня хорошо. Нет, поначалу едва с ума не сошла, но потом поразмыслила и поняла: есть в этом что-то забавное.
– Знаешь, я никогда и ни с кем искренне не дружила. Только к Симе почувствовала симпатию, а потом стала ревновать к тебе. Да и относилась к ней потребительски.
– Знаю, тебе нужна была забота, Сима давала это, но ты не пыталась поступить так же, ведь не умела. Думаю, пришла пора учиться этому.
– Научишь? – смущённо прошептала Эмма. – Кажется, это очень приятно и даже весело. Ты станешь моей подругой?
– Конечно, – Мири протянула руки, и девочки обнялись.
– Извини, – потупила глаза Эмма, отодвигаясь. – А что сейчас было? Это по-настоящему?
– По-настоящему, – заверила Миранда. – Только я не ведьма, а …
– … волшебница! – восторженно воскликнула Эмма и смущённо спросила: – А можешь, исцелишь мои ноги и спину?
– Вообще-то, я такого рода чары не практикую, – теперь пришла пора Мири опустить глаза. – Но, душой клянусь, сделаю всё, что могу, если сохранишь нашу тайну.
Через миг Эмма осталась одна.
«Так это был всё-таки сон?» – на глаза навернулись слёзы. – «У меня появилась совесть? Она меня мучает? Так говорила Юстина, а я не верила».
Слёзы раскаяния и печали сотрясали худенькие плечи долго, пока она не почувствовала, что в бок что-то колет. Протянув руку, обнаружила на постели колючий клубочек, который мирно пристроился возле неё.
«Одуч!» – задохнулась от радости девочка и погрузилась в сон, который был теперь радостным и сладким.
Проснувшись, она поняла, что вновь лежит одна. На глаза опять навернулись слёзы. Значит, всё-таки сон?!
В шею ткнулся холодный носик, царапнули слегка иголки, и ласковый голос произнёс тихо:
– Я верю тебе, Аммэ! Верю, что ты справишься!
