Цой жив!
Один, два, три…
– Пиши бегом, Витек! – поторапливал Санек друга в новогоднюю ночь. – Еще надо сжечь и выпить, – чиркая зажигалкой и поджигая свой листочек с желанием, говорил Александр.
Шесть, семь…
Звонкий бой курантов раздавался в динамике цветного телевизора.
Виктор вдруг развернул свой уже скрученный листок и размашисто дописал слово «вживую!» к написанному несколько секунд назад желанию: «Хочу увидеть концерт Цоя».
Десять, одиннадцать…
– Туши его и пей! – с азартом кричал его друг, и в один глоток на двенадцатый удар курантов в динамике телевизора Виктор осушил фужер с шампанским.
– Ну, ты, блин, даешь! – похлопав друга по плечу, даже выдохнул паренек. – Надеюсь, оно того стоило, твое дописанное желание.
– Еще как! – рассмеялся Виктор.
И тут же в дверь позвонили друзья, они взяли с собой еще вина, гитару и подружек. В общем, как и поется в той песне: «Видели ночь, гуляли всю ночь до утра-а-а!!! Видели ночь, гуляли всю ночь до утра-а-а-а!!!». Все было прямо как по Цою.
* * *
Лето 1990 года выдалось жарким. После первого курса Политехнического института началась производственная практика на полях колхоза «Ленинский» в Московской области. Санек и Виктор, мало того, что дружили с пятого класса, так еще и поступили в один и тот же ВУЗ. И когда стало известно, что группа «Кино» проведет концерт на большой спортивной арене «Лужники» продолжительностью в сорок пять минут, судьба отцовского мотоцикла была предрешена.
– Вот, Серега, честно: как от сердца отрываю, – говорил Витек, заводя железного друга.
– Ну, поехали тогда до меня. Я пятьдесят рублей у отца возьму из заначки, а заодно посмотрим, как в деле ваш «Восход», – сев на второе сиденье мотоцикла, говорил Сергей.
– Хорошо, поехали! Санек, подождешь во дворе? – сев за руль, спросил Виктор у друга.
– Тогда, Серега, с тебя еще трешка за доставку домой: бензин-то недешевый, – подметил Витек.
– Бензин рубля не стоит, – съязвил в ответ Сергей.
– Тебе че жалко? Мы тебе фотки Цоя дадим, как на концерт сходим, – предложил Санек.
– С автографом, – немного нагло заявил Сергей.
– Это сотка сверху.
– Идет, – протянув руку, сказал Серега.
Вечером Витек вернулся уже с двумя билетами на двадцать четвертое число. Эти две разноцветные бумажки были, словно, выигрышные лотерейные билеты. Виктор аккуратно спрятал их до заветного дня в любимую книжку, и при каждом удобном случае до мельчайших подробностей вновь и вновь разглядывал заветные билеты.
До июньского воскресенья оставалось каких-то двадцать «с хвостиком» дней. И ложась в ту ночь спать, Виктор даже поймал себя на мысли, что способ с шампанским реально работает. И как говорится, желаниям свойственно сбываться.
* * *
Тук-тук!
Легонько постучав, женщина приоткрыла дверь.
– Ну что там, доктор? – с заплаканными глазами первое, что спросила мать Виктора, войдя в кабинет врача.
– Сомова? – буркнул лысый мужчина лет сорока, бегло бросив взгляд на мать пострадавшего.
– Да, Виктор Сомов – мой сын, – положив трехрублевую купюру на стол, ответила Наталья Сергеевна.
– Там все нормально, – положив на деньги карточку, тут же сказал врач. – Жить будет. Ходить – тоже, но не скоро – через полгода. Перелом таза сложный, но не смертельный. Сомов – парень молодой, крепкий – выкарабкается. А вот мотоцикл лучше бы продать от греха подальше.
– Так не его мотоцикл был, – начала, было, оправдываться женщина. – Это Сережки. Будь он неладен! У того царапины, а мой – инвалидом может остаться. Господи, ну за что мне такое? – вновь начала плакать женщина.
– Ну, хватит, – остановил ее врач. – Инвалидом – это надо еще постараться стать, так что идите в палату. Я на ночь распоряжусь, чтоб его обезболили.
Немного успокоившись, женщина тут же покинула кабинет врача, и уже в палате, подойдя к перебинтованному и скованному в гипс сыну, едва слышно, по-доброму, прошептала: «Вот ты наделал дел, Витька! Вот ты наделал бед!».
На концерт пошел только Санек. А меньше, чем через месяц, пятнадцатого августа, где-то под Ригой разбился лидер группы «Кино» Виктор Цой. Так больно не было даже в первый день после перелома, когда все тело ныло и болело. Поначалу эта новость казалось какой-то нелепой шуткой, инсценировкой. И, несмотря на исписанные стены каморок, общежитий, подъездов, стен домов и заборов, заветные слова «Цой жив!» ничего не могли изменить. То лето 1990 года навсегда вошло в историю, забрав с собой в лета очень яркого поэта – лидера группы «Кино».
* * *
ПОЧТИ СТО ЛЕТ СПУСТЯ.
Офис компании «РобКо» находился в Дурбане. Это, скорей, диктовалось экономическими мотивами. Компания была глобальной и имела сотни представительств по всему миру. И так как самый дешевый налог на авторские права был в ЮАР, туда и перенесли совет директоров и всю научную часть компании «РобКо».
– Ваше резюме безупречно, – листая информацию на электронном листе, говорил Джерри Эрол. – Вы молоды, амбициозны, в меру талантливы как руководитель. Все, действительно, идеально, Эприл, – он неожиданно сделал паузу, подойдя к окну и взглянув на многомилионный мегаполис, который буквально бурлил жизнью, как большой улей. – У меня вопрос: зачем вам это? – не разворачиваясь к ней, спросил Джерри.
– Вы переписываете историю людей, ваши роботы – они воскрешают целые культурные эпохи. Это очень увлекательно.
– Красивые слова, – повернувшись к ней, более решительно сказал Джерри. – Так все же, зачем? Бросать «Глобал Энерго», ехать к черту на кулички в Африку?
– Мой прапрадед, – неуверенно начала Эприл, – он из тех пяти тысяч экспериментальных людей, которым удлинили жизнь. Сейчас ему идет сто двадцатый год. Он стар, но еще при памяти.
Джерри незаметно улыбнулся и сел обратно в кресло начальника, продолжая слушать тридцатилетнюю женщину.
– Скажу честно, я хотела, используя семейные архивы, создать проект с русскоговорящей эстрадной звездой двадцатого века. Это, во-первых, было бы актуально для россиян в возрасте от четырнадцати до двадцати девяти лет, а у вас этот сектор охвачен лишь на сорок восемь процентов. Ну, и во-вторых, я бы порадовала прадеда, – ответила Эприл. – У него по молодости был куплен билет на последний концерт любимой группы, но попав в ДТП, он по факту не смог попасть на концерт, – рассказывала молодая соискательница на должность помощника главного дизайнера. – Я подумала: сколько ему осталось прожить по программе замены тела – год, два? Он и так уже не передвигается самостоятельно, – улыбнулась Эприл. – В общем, это главная причина моего ухода из «Глобал Энерго» к вам.
Джерри Эрол руководил фирмой по созданию биороботов с двадцати пяти лет, сейчас ему было уже за восемьдесят, он не был еще стар, но подумывал о долгосрочном отпуске. Должность помощника главы дизайнерского отдела, по сути, была ключевой в компании «РобКо», так как главным дизайнером по разработке живых роботов был сам мистер Эрол.
В тот день Эприл получила эту должность.
ГОД СПУСТЯ. МОСКВА-СИТИ. КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ.
Более шестисот тысяч человек стояли в ожидании начала грандиозного культового события. Рядом с сооруженной сценой возле кремлевских ворот располагались сидячие места для приглашенных гостей. Это был вечер величайшего в истории шоу. В тот воскресный вечер на подмостках пели такие группы как: «The Beatles», «Queens», «The Rolling Stones», и многие другие легенды прошлых лет.
Конечно, Владимир ждал только его.
– Раз-раз, – послышался узнаваемый тембр голоса, и тут же публика просто завизжала от осознания того, кто перед ними. – Привет, Москва! Привет, Красная площадь! Ну, что, дадим немного рока в этой стране?
«Да!», – послышалось звонкое эхо в ответ.
И Цой, взяв гитару, начал играть. Сотни тысяч зажженных дисплеев биофонов тут же запылали гифами пламени свечи, и это море огоньков начало в такт музыки неспешно качаться в полной тишине.
«…Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна,
И не вижу не одной знакомой звезды…»
Виктор Сомов жилистой постаревшей рукой очень сильно сжал руку праправнучки, его губы задрожали, а на глазах заблестели скупые слезинки.
– Спасибо, Эприл, – чуть слышно прошептал Виктор и, достав из кармана костюма старенькую бензиновую зажигалку, чиркнул большим пальцем по запальнику. Яркий язычок пламени приятно осветил постаревшее лицо Виктора. Было видно, что он сильно постарел, но его глаза в то мгновение были, как у того юного Витька, который смотрел на заветный билет, спрятанный в книге. В его глазах снова заблестели огоньки счастья. Он поднял зажигалку выше и чуть слышно стал подпевать голосу толпы:
«…Но если есть в кармане пачка сигарет,
Значит все не так уж плохо на сегодняшний день…
И билет на самолет с серебристым крылом,
что взлетает, оставляя земле лишь тень…»
– Проигрыш, – прошептал Виктор, и его кумир Цой исполнил соло на гитаре, а по щеке старика покатилась слеза счастья. – Цой жив! – уже громко, как фанат, закричал он и поднял руку с зажигалкой повыше.
