История одного заблуждения.

- Вот мама говорила, не надо ходить в лес в пятницу, да ещё и тринадцатого числа, а тем более, после обеда, - в который раз за последний час произнесла Катя, тяжело дыша от усталости.
- Не ной. Любой лес рано или поздно заканчивается, - легкомысленно отозвался Богдан, двигаясь по едва заметной тропинке.
- Я могу закончиться раньше, чем лес, - предупредила девушка и споткнулась о корень дерева, выползший из земли ровно по середине тропы.
- Судя по твоей фигуре, тебе и сибирская тайга ни по чём.
- Ты намекаешь, что я жирная? - недобрым голосом решила уточнить Катерина.
- Я намекаю, что ты бесстрашная и высокопроходимая. Как танк, - хохотнул Богдан, прибавляя шаг.
Тропинка стала шире, деревья начали весьма вовремя расступаться, потому что на лес медленно, но верно опускались сумерки.
- Смотри, Катька, какая-то деревня. Иркину бабку-травницу здесь, наверняка, каждая собака знает, - подбодрил подружку Богдан.
- Вот как раз собак я и не слышу. Тихо уж слишком. Даник, похоже, это брошенная деревня. Куда ж мы с тобой забрались?
- Ничего. Сейчас осмотримся. Если и тут сотовой связи нет, то уж дрова и какой-нибудь дом с печкой точно найдутся.  Переночуем, а утром нас уже искать начнут. Кстати, мы сможем развести костёр, и нас быстрее разыщут.
- Мне бы твой оптимизм, - вздохнула Катя.
В какой-то мере она чувствовала себя виноватой: это была её идея попроситься на практику в самое северное в их области учебно-опытное охотничье хозяйство. Романтики захотелось. За ней увязались ещё четыре человека, надеясь избежать контроля со стороны дотошных руководителей практики. Да и на прогулку в лес она ушла, никого не предупредив. Хорошо ещё, что Богдана встретила как раз тогда, когда поняла, что заблудилась.
Охотничье хозяйство, куда приехали студенты, оказалось заурядным посёлком на пятьдесят с лишним дворов, и жили тут биологи-охотоведы, егеря, ботаники и селекционеры, занимающиеся восстановлением леса, лаборанты и разнорабочие. Был в посёлке клуб и магазин. А вот в школу-интернат детей возили в ближайший райцентр раз в неделю. Научное сообщество из-за безденежья едва выживало, да и модные в области туристические маршруты обходили эти гиблые, болотистые места стороной. Деревни в округе постепенно пустели, зато волков, росомах и медведей развелось преогромное количество. В летнее время дикий зверь на людей не выходил: в лесу еды хватало, - а вот зимой и весной... Без ружей даже в магазин не ходили и то лишь в светлое время суток.
Колоннаду деревьев, что окружали двух молодых людей, сменили кусты орешника, а тропинка вдруг превратилась в улочку, мощёную камнем.
- Сроду ничего подобного не видела! - воскликнула Катя. – В такой глуши и вдруг мощёная дорога.
Бурые камни мостовой местами были покрыты тёмно-зелёным мхом, и создавалось впечатление, что кто-то выгрыз в плотном ковровом покрытии здоровенные дыры.
Ближайшая к лесу изба смотрела на дорогу подслеповатыми, давно немытыми окнами. Ворота и дверь дома были распахнуты настежь, словно люди выбежали в спешке и, не оглядываясь, бросились наутёк. Почему торопились? Кто за ними гнался?
В следующем доме и ставни, и двери были не просто закрыты, а аккуратно забиты досками. Только вот ворота стояли также, распахнув свои створки.
Ещё через пару домов улочка превратилась в довольно широкую площадку. Аккуратный дом без забора, сада и огорода, без хозяйственных построек стоял неприкаянной сиротой, окружённый булыжной мостовой. На выгоревшей казённой табличке угадывалось слово «Сельсовет».
- Вот, отличное место для ночёвки, - обрадовался Богдан, смело поднялся на крыльцо и распахнул дверь.
- Тебе просто не хотелось расчищать дорожку от высокой травы к обычному дому, - не упустила возможность  уколоть спутника девушка. - Богдан, скажи, чего ты такой ленивый?
- Я не ленивый, я умный и не люблю делать дурную работу. В домах среди высокой травы и под деревьями наверняка сырость, какая-нибудь плесень завелась, а то и живность могла себе устроить жильё. Просекаешь?
- Может, ты и прав, только давай скорее осмотримся, а то что-то быстро темнеет.
Из небольшого тёмного коридора в глубь строения вели три двери. За одной из них оказался небольшой зал с подиумом-сценой и с уныло висевшей у стены пыльной тряпкой, в которой ещё можно было узнать бордовый плюшевый занавес. На полу валялись деревяшки от стульев и табуреток. За второй дверью, видимо, секретарской, был обнаружен скособоченный письменный стол с пустыми тумбами, а за стеллажами – раскрытый огромный сейф . Весь пол был усеян жёлто-коричневой бумагой, на которой от временя стерлись буквы и лишь по следам печатей и штампов можно было догадаться, что это когда-то было документами. За третьей дверью оказался широкий и длинный стол, два уцелевших стула и печка в углу.
Богдан осмотрел печь, зажёг лучину, чтобы проверить тягу, и приказал:
- Быстро собери в зале то, что можно использовать как дрова.
- А ты?
- Я соберу бумаги и вырву пару кольев из ближайшего забора: мало ли что.
Катя переступила порог зала и почувствовала, что у неё закружилась голова. «От голода, наверное, - мелькнула мысль. – Интересно, я хоть шоколадку в рюкзак положила? Хотя и пачка печенья с орешками тоже не помешала бы».
В тёмных углах внезапно что-то запищало, зашуршало, пришло в движение, и вдруг летучие мыши закружились под потолком, у Кати над головой.
- Мамочка моя, родненькая, - жалобно позвала девушка, приседая и обхватывая голову руками.
Полупрозрачная белёсая тень женщины метнулась по залу, разогнала чёрную стаю, коконом укутала Катю, показалось даже, что воздух стал чище и теплее. Девушка торопливо набрала большущую охапку палок и поспешила в комнату с печкой.
В углу уже лежала груда бумаг, резко хлопнула дверь, вбежал запыхавшийся Богдан:
- Ты чего кричала?
- Я? Я не кричала, - искренне заверила его Катя. – Только есть ужасно хочется. О, я всё-таки не забыла шоколадку сунуть в рюкзак. Правда, я молодец?
- А у меня есть пачка печенья с орешками и бутылка минеральной воды. Отличный ужин для двух потерявшихся путников.
Богдан ловко растопил печь, дверь в дом и в комнату закрыл, засунув колья в широкие крепкие дверные ручки.
Перекусив, Катя прилегла на стол и словно провалилась в тёмную бездну сна.
Проснулась она утром от троекратного звонкого крика петуха. Богдана рядом не было. Не оказалось его и в других комнатах. Катя выскочила на крыльцо и громко крикнула:
- Богда-а-ан!
- Ну чего раскричалась-то! Ушли уже все. Все, слышь, ушли: и жить, и нежить. И ты ступай, девка, не нужно тебе здесь быть.
Перед Катей остановилась сгорбленная старушка, в чистом беленьком платке в меленький зелёный цветочек, она вела за верёвочку маленькую белую козочку с умненькими тёмными глазками.
- Бабушка, так я не знаю, куда идти. Я заблудилась.
- По жизни ты, девка, заблудилась. В человеческие врачи тебе надо, а ты в звериные… Сейчас выйдешь с нашей заставы и по первой же тропке иди направо. И не заметишь, как своих найдёшь. И Богдана не забежай, он твой человек, только молодой пока. Ну беги…
- Спасибо, бабушка, - с улыбкой поблагодарила Катерина и, уже повернувшись и зашагав к лесу, подумала: «Нужен мне этот Богдан триста лет». И тут же её догнал насмешливый и совсем не старый голос собеседницы:
- Угадала, три века, три жизни тебе с Богданом отмерено, и будешь ты людей лечить, и никуда не денешься…
Катя оглянулась, но никого за спиной не было. Только пустые заброшенные дома недобро смотрели ей вслед. Девушка припустила быстрым шагом по указанной тропинке.
Светило солнце, идти было легко и весело, Катя и не заметила, как вышла к охотничьему хозяйству.
У крыльца гостевого домика, на травке лежали три дворняги-попрошайки, ожидая подачек от новых жителей посёлка. У дома старшего егеря Михалыча на табуреточке сидела его дочка Ирка и доила одну из пяти коз, которых кроме неё, да её бабки никто не различал.
- Ой, Катька! А ты где ночью-то была? Все уж собрались после завтрака тебя шукать по лесам-болотам. Вона за домом, под навесом, кому какой квадрат определяют…
- Да мы в посёлке брошенном были, где дорога мощёная.
- Эвон тебя куда Лешак завёл. Ох, любит он девок морочить, ох старый шалопут.
- И никакого Лешака мы не видели. Переночевали в сельсовете. Правда там мыши летучие… Но Богдан печку растопил…
- Да у тебя видать жар или в лесу ягоды какой порченой хватанула. Нет в этих краях летучих мышей и отродясь не было. Сельсовет в посёлке, что при лагере когда-то был, давно порушен, а Богдан ещё засветло вчера из леса воротился и сильно за тебя волновался. Хотел в потьмах идти в чащу, да батя мой не пустил.
- Ир, а какой сегодня день? - почувствовав недоброе, спросила Катя.
- Так пятница, аккурат с утреца тринадцатое число было.