В песнях все легко - и в бой идти не гнувшись, и помирать с последним словом. И вокруг тебя море огня, небо взрывами скрыто, а ты идешь в потрепанной форме, красное знамя выносишь.
В жизни не так все. Море огня, да небо сокрытое взрывами - пару раз-то и видели. Куда чаще, как сейчас - редко-редко пули посвистывают, да впереди где-то иногда винтовки трескают. А вот не нужно на тебя моря огня - одной такой редкой пульки хватит. И ведь ни грозовых туч, ни вихрей враждебных - солнце ласково бок греет. И бежишь под этим гадским солнцем пригнувшись, а от его тепла выть охота - себя жалеешь.
А нельзя себя жалеть. Никак нельзя. Себя пожалел - товарища под пули подставил. Всем бы это понять. Да не просто понять, а всем духом прочуять, чтоб аж нутро вывернуло! Мечты...
Четверо в группе всего осталось. Здорово война солдат подвыкосила. Сейчас одному за троих поручают, а десятку за роту воевать приходится. Вот и им задание - перерезать шустро фашистскую связь. А "полевка" их гадская по открытой просеке протянута, некуда от пуль укрыться. Вот и бежишь по открытому - где пригнувшись рвешь, где скачком, где ползком. И товарищи рядом. Спину прикрывают. Да, чтоб их! Именно спину прикрывают! Рядом идти - калачом не заманишь!
Вжался в кочку, оглянулся - так и есть! Петро у просеки в кустах стонет, что ранен. Вахтанг в середине пути за бревном лежит, травинку жует. А Савельич ползет следом, да неторопливо ползет, обстоятельно, в герои не лезет. И ведь сколько раз так! Не пять и не десять! Петро, как в бой, то ногу подвернет, то раненым застонет, а потом скажет - показалось! Вахтанг боя не боится, а отстреляет обойму - сидит, дескать - долг выполнил. Придут проверять - он гильзы да ствол в гари покажет. Мол, стрелял, да, а что не умер за родину - извините, в другой раз постараюсь! Савельич на него похож, да повадка другая. Этот, как в атаку идти - всех вперед пропустит. И ведь не предъявишь ему! Тоже ведь в огне побывал! А вот манера такая гниленькая имеется - расчет. пропустить всех вперед под пули, глядишь - на тебя и не хватит.
И ведь всех понять можно! Все жить хотят! И сам ведь хочешь после войны житухи-то! И эти хотят! У Петро под Черниговом семья: жена-толстушка да пятеро хохлят. Вахтанга в Кутаиси невеста ждет. Он фото показывал. Все мечтал, какую громкую свадьбу сыграют. Товарищей приглашал. У Савельича под Златоустом - поле колхозом выделенное. Любит он землю свою. Все беспокоится, что соседи неправильно удобрять ее станут - сгубят. И ведь никто не гад! Петро на привалах да стоянках за всех кашеварит, говорит - не умете! Вахтанг всегда поддержит - песню споет, анекдот расскажет! А Савельич, как блиндаж или землянку ладить - больше половины сам сделает, рукастый мужик! Жить бы с такими людьми - век бы счастье не изжилось! А вот на смерть с ними идти - никак нельзя!
И вот ведь "полевка" проклятая, пять шагов до провода! А пули так и брызжут землей. Нельзя затаиться, как Петро, нельзя отбрехаться, как Вахтанг, да и с Савельичем спорить некогда! Каждая секунда целой фашистской связи - чья-то жизнь на других участках! И ведь эти трое - все понимают! И знают, что именно ты пойдешь. Что всегда найдутся те, кто вместо них пойдет, их пули примет, их дело сделает. А они, хоть и без орденов, да по домам целые поедут.
Так и неделю назад было! Их тогда пятеро еще оставалось. На пулемет группу послали. Петька, как всегда, ногу подвернул, Вахтанг остался издали стрелять,а савельич так долго меж укрытий петлял, что гансы от старости бы раньше умерли. А пулемет все строчал и строчал, выщелкивая ребят, которые тоже хотели жить. И некогда было ругаться и ждать - вдвоем с Лешкой и рванули. И Лешка хотел пожить. И Ленинград свой весной увидеть. Да подлости не хватило смалодушничать. Подорвал гнездо гранатой, да сам там лежать и остался.
И сейчас некогда ждать! Рывок, щелчок клещей... Удар. звон в ушах. Тишина.
- Сейчас, товарищ... Сейчас доползем! Вона - окопы наши видны...
Голос слышишь прежде всего. Открыл глаза - медсестричка тощенькая тебя, бугая, тащит ползком вместе с винтовкой.
- Подумаешь - рана! С такими еще и коня заломать можно! Сейчас уже доползем!
Носик-курносик. Конопушки по щекам сквозь грязь проглядывают. Сколько же лет тебе, доченька? И не ври, что семнадцать есть!
- Вот..! Сейчас уже дошли! Пара шагов еще - и товарищам передам! Сейчас..! Ой!
Вместе и упали. Не донесла сестра до окопа самую малость. А ей сейчас медицина бессильна...
-----------------------
- Ну, что, товарищ Потенин? Выздоровели?
- Так точно, товарищ капитан!
- Ну, и ладно. Значит так! Ты, Потенин, у нас ранен был, свое, считай, отвоевал, да и орденоносец теперь. А геройство да раны Родина ценить умеет. Да только людей на фронте - ох, как не хватает! Потому, для тебя компромиссное решение готово. Приказ уже подписан. В заградотряд ты переведен, пулеметчиком.
-----------------------
- Ты глянь, товарищ Потенин!
- Что там, старшина?
- Пятая бежит всем составом!
- Может, приказ был?
- Нас не известили... Да ты сам глянь: дислокацию они меняют - бегут! Вона - один винтовку бросил! А подбирать кому? Фрицам?!
А ты глядишь. И вдруг понимаешь, что уже видел эти лица. Трусливая подлость делает их у людей одинаковыми. На одного взгляни - второго увидишь. И вот сейчас бежали, бежали в безопасное место прямо через тебя Петрухи, Вахтанги, Савельичи! Все они простительно хотели пожить! А вдали, брошенные ими, непростительно умирали Лешки и падали на землю молоденькие медсестры, не успевшие донести раненых.
И без малейших сомнений ты жмешь на гашетку.
